– Спи, брат, спи сладким сном, – сердечно напутствовала лайил, пальцами закрывая его потускневшие, широко распахнутые глаза, смотревшие с недоуменной укоризной. – Смерти нет, есть только песок и бесконечность! Мы все – послушные дети песка времени.
– Святотатство! – возмущенно проворчала Каадсур, нетерпеливо переминающаяся рядом. – Повелительница велела выбросить его в пустыню или закопать за ближайшей дюной.
– А мне наплевать на ее приказы, – гневно отмахнулась Веершир, бережно засыпая усопшего юношу пригоршнями золотистого песка. – Я похороню его здесь, в храме, в зале Вечности. Там, где покоятся наши сестры и братья, ждущие момента своего нового возрождения. Их души не умерли, ведь они принадлежат бесконечности.
– Святотатство! – Каадсур гневно оскалила клыки. – На что ты надеешься, отступница? Он уже не воскреснет, его душа обречена на вечное блуждание во Тьме, ибо он не верит в милость богини Банрах. Он стал для нее всего лишь мимолетной утехой, пищей для тела и развлечением для души.
– Разве у нее есть душа, у змееликой? – насмешливо поддела Веершир, продолжая в точности выполнять погребальный обряд жриц-хайдари. – Он верил в большее, чем Тьма: в любовь и справедливость.
– Ну и где она теперь, эта его любовь? – цинично каркнула темная тварь. – Где его хваленая справедливость?
– Они вернутся.
– Глупости! – презрительно отмахнулась Каадсур. – Бред и детские сказки. Тьму уже не остановить!
– Подожди, не спеши праздновать победу, – с угрозой в голосе предостерегла Веершир. – Мир еще не погиб.
– Зато для него все уже закончилось. – Тварь насмешливо вытянула палец, глумясь над умершим и указывая на его почти скрывшийся под песком труп. – Мальчишка сдох, а та, которую он ждал, опоздала!
– Увидим, – холодно откликнулась жрица. – Увидим.
– Дура ты, моя слепая сестра! – настаивала на своем Каадсур. – Пойми же, он – умер!
Внезапно Веершир потрясенно вскрикнула. Из ранки на шее мертвого Ардена неожиданно выступила единственная, последняя капля крови, крупная и алая, словно бесценный рубин.
– Ах, – изумилась добрая лайил, – его душа еще не отлетела, его еще можно спасти, если сделать это прямо сейчас…
– Каким образом? – недоверчиво выпучила глаза Каадсур.
– Если в этом храме сейчас появится некто отважный, имеющий при себе пламя дракона, силу ветра и свежесть моря, тот, кто умеет любить и не боится власти черной богини, – он еще сможет вырвать Ардена из объятий смерти и вернуть к жизни. Вот только сделать это нужно сейчас, пока он еще не лишился последней капли своей крови, ведь она несет в себе удивительное волшебство и вбирает отлетающую душу самого умирающего.
Алый рубин медленно скатился по шее юноше, сорвался с кожи и впитался в желтый песок…
– Не успели, – печально констатировала Веершир. – Жаль.
– Ну вот и все, – злорадно хохотала Каадсур. – Теперь он уж точно мертв, сдох окончательно!
– Мертв! – эхом откликнулась Веершир. – Арден умер…
Суть и смысл того, что произошло дальше, долгое время оставались для меня абсолютно непостижимыми и необъяснимыми. Понимание истинной важности момента пришло намного позже…
Крупная алая капля крови, похожая на драгоценный рубин, внезапно возникла в воздухе – я даже не смогла уловить момента ее появления. На один краткий миг она неподвижно зависла над лапой твари, а затем стремительно упала вниз, точно на змееликую… Кожа богини задымилась, покрылась желтыми волдырями и лопнула, словно гнилой плод. Запахло мертвой плотью…
Банрах ошеломленно вскрикнула от боли, роняя мечи. Первое из двух сверкающих лезвий скользнуло по моей щеке и вонзилось во влажный дерн, проткнув ткань капюшона. Второе отлетело вбок и кануло в туман. Я отрешенно лежала на земле, ощущая теплую струйку крови, сбегающую по скуле, и щурясь от блеска стали, покачивающейся в опасной близости от моего виска.
– Беги! – истошно взвыл Голос. – Спасайся, пока она не опомнилась! Забери ее меч! Я попытаюсь задержать богиню…
Меня будто подбросило. Я протянула руку, крепко обхватила рукоять меча и выдернула его из земли. Клинок оказался тяжелым, но я по-собачьи вцепилась зубами в его эфес, ибо не могла нести оружие в руках. Снова впряглась в веревку, ухнула от натуги и бодрой рысью поспешила вперед, таща за собой Беонира и Ребекку. Откуда только силы взялись? Через десяток шагов я оглянулась и увидела кокон белого тумана, закручивающийся на том самом месте, где ранее проявилось безликое лицо жуткой твари.
Кокон колыхался и подергивался рябью так интенсивно, словно внутри этого непроницаемого сгустка боролись два живых существа. До моего слуха донесся пронзительный истеричный женский вой, заглушаемый торжествующим мужским хохотом. Похоже, на сей раз Голос сумел взять реванш, изрядно насолив кровожадной Банрах. Ободренная его успехами, подстегнувшими меня сильнее любого понукания, я с удвоенным энтузиазмом налегла на свои импровизированные постромки, торопясь поскорее покинуть зловещее место.
Под ногами хлюпало, а за спиной страшно ухало и бормотало на тысячи ладов, но я не останавливалась до тех самых пор, пока окутывающий тропинку туман не поредел, а в нескольких шагах передо мной не забрезжил просвет, явивший моему взору небольшую каменную плиту, контрастно выступающую из болотной хляби. Я затащила на нее своих спутников, уронила меч и рухнула замертво, вымотанная до предела, утратившая способность осязать и чувствовать.
– Клевый меч! – завистливо протянул чей-то хриплый баритон, раздавшийся прямо у меня над ухом. – И где это наша малышка умудрилась отхватить такую улетную штуку?
– Где, где, – ехидно передразнило скрипучее контральто. – Подсказать – где или сам догадаешься?
– Э? – не понял мужчина. – А поконкретнее можно?
– Во Тьме, где же еще! И отстань от меня, дурак! – без энтузиазма огрызнулась его собеседница. – И так во рту пересохло, словно в Пустоши, умираю – пить хочу.
– Так вон же она, вода-то! – Послышался омерзительный чавкающий звук, будто кто-то погрузил ладонь в мутную болотную жижу. – Тебе налить?
– Нагрести уж скорее, – резонно поправила привереда. – И вот это ты мне пить предлагаешь? – Что-то хрюкнуло, чмокнуло и плюхнуло. – Га-а-адость! – Богатые интонации с лихвой компенсировали блеклость банального определения. – Это если и можно внутрь употреблять, то лишь отделив от пиявок, процедив и вскипятив.
– Пиявки… – задумчиво протянул мужчина. – А они-то тебе чем не угодили? Мясо – оно и есть мясо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
