— Хорошо, — ответил Ширланд, обернувшись обратно к отважным героям элитного отряда. В этот момент все присутствующие ощутили легкий толчок, ознаменовавший благополучную посадку белоснежного ковчега спасения Галактики на рыхлую поверхность Педантора. Смолкли мощные двигатели, и «Гиперборей» в доли секунды погрузился в полное безмолвие.
— Отключаю двигатели, открываю гермокабину, — сказал Мировинг, понизив мощность турбин до минимума и вырубив систему освещения корабля, дабы не выделяться на затемненной поверхности Педантора. — Все готово, капитан.
— Что ж, друзья мои, удачи вам, — вздохнул Ширланд, наблюдая за тем, как бойцы отважной шестерки одевают на головы шлемы. — Если что вдруг случится, знайте — мы всегда готовы помочь. Эронс, — офицер встрепенулся, услышав пропитанный серьезностью бас капитана, — на вас остается связь. Докладывайте о малейших происшествиях, ясно? Форма объекта и его местоположение отмечены на вашей карте. Следуйте по маршруту, отмеченному на ней: Кортенс специально выработал его, чтобы снизить риск до минимального уровня.
— Так точно, господин капитан, — ответил бодрым, приглушенным гермошлемом голосом офицер, посмотрев на Ширланда сквозь застекленную прорезь. — Я всегда буду на связи.
— На том и порешили, — улыбнулся Ширланд. — Ну, ребята, в путь! Берегите себя!
— Мы постараемся, — ответил дракон и, подтолкнув вперед лиса, вышел в просторный гермоотсек. За ним, поочередно отдав честь Ширланду, направились Шорган, Норвин и Айнон, попутно сняв с предохранителей свое оружие и надев на головы шлемы. Перед тем, как двери воздушного шлюза намертво захлопнулись позади команды отважных искателей артефактов, лис краем глаза увидел, как Ширланд подмигнул ему и открыто улыбнулся, помахав вслед морщинистой рукой. Но через доли секунды толстые гермодвери скрыли Ширланда за мощной прослойкой крепкой абнестовой начинки.
— Эй, дружище, — знакомый голос дракона, раздавшийся из-под толстого слоя брони шлема, вывел лиса из секундного ступора. — Не забудь закрыть голову — там совершенно нечем дышать, помнишь?
— Ах да, — в замешательстве ответил лис, коснувшись сканера на левом запястье. Ещё секунда, и молниеносно собравшиеся в шлем пластины надежно скрыли голову лиса от пагубного воздействия внешней среды Педантора. — Спасибо, что напомнил.
— Чего-то ты больно рассеянный стал, пушистик, — усмехнулся Эронс, взведя в боевое положение свою снайперскую винтовку. — Это Кувирсант на тебя так повлиял?
— С чего бы это? — возмутился лис, скрестив лапы на груди.
— Не делай вид, будто ты ничего не понимаешь. Не надо врать — это ни к чему, — ответил монотонным голосом Эронс. — Я видел твою морду, когда дракоша валялся на полу, показывая выставку своих внутренностей. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Ты боишься потерять его, как Айнон боится за Нельтею, как Шорган и Норвин боятся за своих жен. Все эти вещи делают нас слабее…
— Что ты несёшь, мать твою?! — возмутился Шорган. — Только они и поддерживают нас сейчас.
— Понимаю твое возмущение, зеленокожий, — все с тем же спокойствием ответил Эронс. — Но не забывай — войну выигрывают циники. Не думаю, что императорам есть какое-то дело до моей семьи, сгоревшей в пламени этой чертовой войны, до твоей, — он указал на Шоргана, — твоей, — перст офицера упал на Айнона, — твоей, — Норвин пришел в негодование, заметив жест Эронса на себе. — Им важнее то, сможем ли мы достигнуть цели и спасти свои собственные задницы.
— Ты что, придурок усатый, совсем голову потерял? — от злобы руки орка затряслись, как готовящиеся к извержению вулканы. — Да как тебя, падла подзаборная, в армию вообще взяли?
— А потому, Шорган, — сказал эльф, вмешавшись в словесную перепалку, — что в военное время, тем более в столь обескураживающее, циники — самый ценный товар. Холодный расчет, тактическая точность, ни пощады, ни милосердия, ни совести — всё это очень ценится в военное время.
— Спасибо, Айнон, — кивнул Эронс, улыбнувшись эльфу в ответ на лестные слова в свой адрес.
— Нам пора, — вмешался в разговор дракон, явно не желая слышать нравственные разборки. — Сейчас не время для словесных перепалок. Айнон, открой дверь.
Эльф недовольно кивнул и коснулся сканера открытия шлюза. В ту же секунду толстая дверь скрылась в обшивке корабля, и нашим героям открылась безрадостная атмосфера отчужденности оскверненной миллиардолетней войной планеты: единой почвенной породы, как таковой, попросту не было — вся лишенная малейших биологических признаков жизни планета была вспахана вдоль и поперёк огромными воронками, на стенках которых просматривались сглаженные куски оплавленных руд; в многочисленных перепадах высот просматривались вековые слои твердой планетарной почвы, означавшие то, что за многие века войны поверхность Педантора была в буквальном смысле выкопана бесконечными чередами бомбардировок и взрывов — иными словами, раньше, когда-то давно, уровень почвы был выше приблизительно на пятьсот метров; не было ни одного места на изуродованном лице планетного шарика, где бы ни вспыхивали пламенеющие столбы разорвавшихся резервуаров с боевой магмой или уничтоженных оборонительных объектов — на первый взгляд могло показаться, что Педантор освещался только пламенем бушующих пожаров и плескавшейся из недр белой материей ядра.
О трупах ушедших лет тоже особо никто не заботился, поэтому при более пристальном рассмотрении в расплавленных планетарной смесью каньонах можно было увидеть очертания давно убитых педанторцев, чьи раздробленные тела послужили этаким жутким настенным и почвенным барельефом, восхвалявшим апогей многовековой гражданской войны. Осмотрев пробирающую до кончиков костей обстановку планеты-склепа, наши герои медленно начали спускаться по трапу на лишенную жизни поверхность неспокойного уголка Млечного Пути. Вокруг из земли торчали до жути странные сталагмиты, которые, при детальном рассмотрении, оказывались конечностями или кусками тел давно убитых солдат враждующих сторон. Планета была подвержена жуткому циклу: один день жители Педантора разрушали почву, другой-сами же и восполняли её потери, удобряя собственными телами. Но все явления имеют свойство заканчиваться. В худшем случае, планета либо взрывалась, не выдерживая постоянных терок между враждующими сторонами, либо просто становилась безжизненной пустыней. Чтобы представить масштаб конфликта, следует сказать, что до уничтожения Кроноансестеров в огромной системе Фернан было аж двадцать пять планет, но к моменту прилета наших героев их осталось всего лишь одиннадцать, две из которых превратились в безжизненные памятники мироздания. Спустившись по выдвинувшемуся вперед трапу, наши герои медленно двинулись вперед, осматривая ужасающие достопримечательности музея апофеоза войны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
