– Я знал: если буду курить достаточно долго, ты обязательно вернешься ко мне, – прошептал Линдсей, поймав пальцем один из выбившихся из прически золотистых локонов. – Почему ты плачешь, мой ангел? – Он смахнул слезу, выкатившуюся из ее глаза.
Анаис хранила молчание. В его опиумных мечтах она никогда не произносила ни слова. Никаких разговоров. Только любовь. То, что могло быть сказано словами, красноречиво говорили их тела.
– Твои слезы причиняют мне боль. Позволь мне осушить их и заменить слезами удовольствия.
Коснувшись Анаис, Линдсей почувствовал, как ее тело сначала содрогнулось, потом смягчилось под нежным скольжением кончиков его пальцев. На ней была надета лишь тонкая сорочка – самая простая, без каких-либо украшений, – так что ничто не мешало созерцать соблазнительные груди, обтянутые нежным хлопком. Линдсей ладонью ощущал ее кожу – теплую, податливую. Сердце Анаис ровно билось под его рукой, когда он потянулся к лямочке сорочки и стянул ее вниз, обнажая молочно-белую кожу.
– Как это возможно, что ты становишься все более красивой? – спросил Линдсей, когда одна из сочных грудей опустилась ему в руку. – Как это возможно – продолжать страстно желать тебя еще больше, чем прежде?
Анаис улыбнулась, на глазах расцветая от лестных слов и заставляя сердце Линдсея ныть от острой боли. Как бы ему сейчас хотелось действительно видеть свою желанную среди этого дыма!
И все же Линдсей мог явственно ощущать аромат французских духов, которые источала Анаис той ночью, когда он впервые занимался с ней любовью. Даже сквозь опиумные пары он мог улавливать утонченную цветочную композицию, соединенную с собственным, уникальным ароматом Анаис.
Даже в затуманенном сознании всплывали воспоминания о том, как он вдыхал запах этих духов, скользя вниз по ложбинке между ее грудями. Эти сладостные образы вдохновили Линдсея, и он потянулся к подолу сорочки, потянул его вверх и медленно стащил тонкую ткань через голову Анаис. Теперь любимая была голой, полностью обнаженной перед ним, и Линдсей принялся изучать ее тело – внимательно, жадно, словно оценивал рабыню на базаре. Анаис не возражала. Она никогда не делала этого – только не в его снах.
Направляемая рукой Линдсея, Анаис покорно легла на бок, ее спина оказалась перед ним. И Линдсей рассматривал ее гладкую кожу, то, как та пылает в сиянии свечей. Он следовал за мерцающими отблесками, ведя пальцами по ее спине, потом ниже, к бедру и изгибу сочных ягодиц. Стоны наслаждения слетали с губ Анаис, убеждая Линдсея продолжать ласки, и он крепче прижал свою обольстительницу к дивану. Теперь Анаис лежала на животе, а Линдсей, будто оседлав ее, нависал сверху. Ароматный дым вылетал из его рта, и Линдсей смотрел, как серые пары обвивали ее шею и плечи, просачиваясь сквозь ее кожу. Это зрелище разгорячило Линдсея, и возбужденный член начал пульсировать, желая погрузиться в манящую расселину между ягодицами Анаис.
Линдсей провел губами по ее коже, наблюдая, как дым продолжает окутывать ее тело подобно широкой ленте серого шелка. Эта картина была столь эротичной, столь гедонистической, что Линдсей снова взял трубку, глубоко вдохнул, потом выдохнул дым. Причудливые спиральки пара поплыли над ее бедрами, лаская ягодицы и скрываясь между складками лона.
Когда Анаис застонала и призывно распахнула бедра, Линдсей обрушил на нее поток чувственных ласк. Он поглаживал ее тело руками, касался ее кожи губами, любя ее в плотной завесе дыма, неистово выдыхая остатки опиума из легких. Сейчас Линдсеем владели два безрассудных чувства – забытье и страсть. Опиум и Анаис. Но здесь, в его фантазиях, эти двое стали единым целым.
Кровь Линдсея загустела, тело обмякло. Он пребывал в высшей стадии навеянной дурманом эйфории и, казалось, парил над облаками. Линдсей захмелел от Анаис и предвкушения скорого, неминуемого наслаждения. Он мог купаться в этом блаженном ожидании часами, отдавшись на милость восхитительной волны чувственности.
Спешить было некуда. И Линдсей не торопился, медленно проводя пальцами вниз по ноге Анаис, с наслаждением касаясь внутренней поверхности ее бедра. Разведя полукружия пышных ягодиц, он погладил лоно, скользнув членом по влажной дорожке, которую только что сам обнажил. Анаис молила Линдсея воссоединиться с ней, когда он провел языком вдоль ее спины – мужское естество плавно скользило по ее коже, имитируя сладостную близость, которой так жаждала Анаис.
Его имя, в мольбе сорвавшееся с уст столь желанной женщины, произнесенное ее хриплым шепотом, казалось воплощением манящего искушения, но Линдсей устоял перед настойчивым желанием овладеть Анаис прямо сейчас. О нет, ему нужно было основательно распалить, возбудить любимую, чтобы она ощутила по меньшей мере половину того экстаза, в котором купался он сам. Линдсей хотел, чтобы Анаис подхватил тот же бурный поток вожделения и сладострастия.
Вытащив шпильки из ее волос, он растрепал пучок, позволив локонам свободно спадать по ее плечам. Взял шелковистые завитки в пригоршню, коснулся их, а потом отпустил, позволив снова рассыпаться в беспорядке. Ах, Линдсей так хотел ощутить мягкость этих волос, ниспадающих по его телу, так хотел сжимать их в сладостном крике оргазма!
– Как же сильно я хочу тебя, Анаис! – прошептал Линдсей, переворачивая ее на спину. Когда он взглянул на красивое лицо возлюбленной, она улыбнулась и протянула к нему руки. – Мне нужно почувствовать твой жар, мое тело в твоем.
– Прекрасно, Линдсей. Разве ты не знаешь, что я отдала бы тебе все, что ты только ни пожелаешь?
– Все?
Анаис кивнула, предоставляя ему полную свободу действий, безропотно вручая ему свое тело. Собственное тело Линдсея томительно напряглось в ответ, когда она погладила его по волосам.
– У тебя такая восхитительная кожа, – прошептал Линдсей, коснувшись губами ее шеи. – Такая нежная, такая отзывчивая к моим прикосновениям…
Его губы захватили сосок Анаис, упругий и розовый. Втянув эту прелестную жемчужинку ртом, Линдсей принялся посасывать ее, от чего та стала еще тверже.
– У твоей кожи вкус опиума и женщины – это настоящая амброзия! – промолвил он, скользнув рукой по животу Анаис и ниже, к ее распахнутым бедрам, уже увлажнившимся от вожделения. – А здесь ты источаешь вкус желания. Как и всегда.
Его пальцы прижались к лону Анаис, касаясь клитора. Сквозь дым, поднимающийся с забытой трубки, Линдсей внимательно смотрел на нее, читая по лицу ответ на свои ласки.
– Я люблю звуки удовольствия, слетающие с твоих губ, – сказал он ей, еще раз проведя большим пальцем по клитору. – Я хочу снова услышать, как ты задыхаешься, когда я – в тебе.
