В письме, которое принёс с собой доктор, сообщалось, что лекарство намного продлит его жизнь, укрепит здоровье.
А это значило, что он успеет написать новый роман о Звёздах. О новом капитане. Но уже не Немо. А звёздном капитане.
Пусть это произведение будет слегка похоже на «20 тысяч льё под водой». Но оно будет очень и очень новым.
А может и ещё удастся за подаренное время написать. Больше. Тем более, что братья были настолько любезны, что переслали… краткое описание изобретений, которые «возможно»(ха-ха!) в ближайшее время(!!!) появятся в мире. И этих изобретений было… На сотню романов! Также очень полезным для тех романов было и описание планет солнечной системы. Краткое. Но настолько сильно выбивающееся из представлений астрономов, что… Однако!
Венера — огненный ад. А не океаны с джунглями.
Марс — безжизненная замёрзшая пустыня, где никогда не было ни городов, ни каналов, ни самих марсиан… Да ещё подтверждённое краткой теорией — где что возможно. Из которого следовало, что Земля — единственное место в Солнечной системе где можно жить.
Оно безжалостное. По отношению к мечтам. Но… Там на далёких звёздах, получалось, было всё. И эти же мечты просто отодвигались дальше. К Звёздам.
Но более удивительно было описание. Описание обществ будущего. Оно разительно отличалось от пессимистичного и мрачного видения Уэллса описанного им в «Машине времени». Что завораживало.
Сама идея социальной инженерии была не нова. Но утверждение, которое там присутствовало, что для реально человечного общества нужны не конкуренция и рынок, а сострадание, взаимопомощь, сотрудничество — в чём-то импонировало. Оно серьёзно отличалось от утверждений европейских социалистов. А утверждение, что капитализм не нужен для прогресса человечества — вообще было неслыханной крамолой.
Однако… В дальнем углу ящика стола лежали фото. Фото Земли. Фото иных миров. И они ЗАСТАВЛЯЛИ ВЕРИТЬ.
И писать. Много. С той одержимостью, что когда-то была. В молодости.
За что Жюль Верн был особо благодарен братьям Эсторским.
* * *
События понеслись вскачь.
И, как всегда бывает в таких ситуациях, рано или поздно, наступает такой момент, когда количество произошедшего выходит за тот предел, который позволяет адекватно реагировать на каждое. А это также означает, что для того, чтобы не наломать дров, что-то придётся пустить на самотёк, ограничившись самым важным. А важным было развитие производств.
На весь дикий шабаш, что разгорелся вокруг лекарств, их свойств и разгорающихся скандалов, которые возникали на казалось ровном месте, пришлось махнуть рукой. Хотя все стороны конфликтов старались братьев привлечь на свою сторону. Или вообще вовлечь в свару. Плохо было то, что свары и скандалы быстро проникли на самые высокие уровни бюрократической иерархии Империи.
Пашутин и Кравков, увидев возможность не просто урвать для Военно-медицинской академии вполне конкретные преференции, а и ещё резко увеличить финансирование собственных проектов, кинулись в атаку на «инстанции». Причём как таран они использовали факт наличия в городе уже аж трёх медикаментозных средств самых выдающихся свойств. Вполне естественно, что бюрократия, вместо того, чтобы решать проблему, занялась в первую очередь, своим любимым занятием — кто виноват.
Так как в волоките и прочих «подвигах» бюрократизма были замешаны все, то виноватыми можно было сделать всех. Ясное дело, что большинство этому активно воспротивилось и речь тут шла уже не за то, кто реально виноват в том или ином проступке, а кто сильнее.
И вот в этих условиях Пашутин и Кравков действуя часто по принципу ловли рыбки в мутной воде, постарались максимально использовать обстоятельства в свою пользу.
Они подняли всех медиков, кто хоть как-то, но использовал в своей практике роганивар, аминазин, антипест. Самое интересное состояло в том, что получалась ситуация, когда медикаменты перекрывают наиболее «мрачные» случаи в практике полевой хирургии: инфекции при ранениях, с которыми ранее боролись с весьма слабым эффектом.
Плюсом шло средство, реально купирующее многие психические расстройства.
Ну и как суперкозырь шёл факт того, что антипест эффективно лечит чуму. То, что ранее считалось невозможным.
Возможно, тем семерым, что сейчас выздоравливали, повезло. Ни у кого не было тех осложнений, которые приводили обычно, при чуме, к смерти. Ни у одного не перешла чума в лёгочную стадию. Даже ДВС-синдром, если и проявился, то в очень слабой форме. Впрочем, сильно сказалось то обстоятельство, что почти сразу, начали колоть антипест (который стрептомицин). И полностью прошли курс лечения этим препаратом. Появившиеся бубоны медленно рассасывались демонстрируя устойчивую тенденцию к окончательному выздоровлению организма.
В этих условиях, разумная осторожность, проявленная многими, внезапно обернулась для них обратной стороной. Любой дурак или чинуша, теперь с пафосом мог воскликнуть что-то вроде: «А почему вы препятствовали продвижению такого замечательного и чудодейственного лекарства?!!». В результате человек, часто совершенно не относящийся к реальным виновникам вставлявшим палки в колёса производству и внедрению лекарств мог быть выставлен исчадием ада.
Вполне естественно, что благодаря этому у братьев тут же появилось очень много врагов. Причём не только среди просто случайно «попавших под раздачу», но и тех, которые до поры до времени «спали». Скандалы вокруг открытий братьев, всколыхнули тихое болото, подняли этих «спящих» на поверхность, заставили заниматься делом. Причём делом, как оказалось, не простым, да ещё тяжёлым. То есть нарушили сладостное состояние полудрёмы, в которой бюрократы пребывали и которое они мечтали продлить до пенсиона.
Вполне естественно, что для «разбирательств» по тому или иному скандалу, связанному с лекарствами, братьев стали дёргать почти непрерывно доведя до белого каления.
Тут же проявилось просто немыслимое количество разных, в том числе и откровенно мутных, личностей, которые резко возжаждали срубить свой гешефт на новых лекарствах.
Как следствие скандальной славы лекарств, в городе немедленно появились подделки.
Чтобы хоть как-то это пресечь, пришлось сделать так, чтобы лекарства «От Фабрики Эстора» продавались только в строго определённых аптеках. И с фирменной маркировкой. Это обстоятельство, через газеты, было доведено до сведения всех заинтересованных лиц. Но и оно не остановило производителей фальшивок.
Тогда через Кравкова и Пашутина, Василий задвинул законопроект об уголовной ответственности за производство и распределение фальшивых лекарств. Обоснование было элементарным — фальшивка убивает. Так что ответственность за производство и реализацию фальшивок предполагалось ввести как за массовое убийство людей.
Но, дело застопорилось.
Как-то, как само собой разумеющееся, появились и попытки выдавить из братьев технологию по производству медикаментов. Отжать фабрику. Вот от этого пришлось отбиваться весьма серьёзно. Не помогло и ясное, недвусмысленное предупреждение, что технологию в полном объёме знают всего два человека — сами братья. А это значит, что фабрика без братьев работать не будет.
Пришлось даже пригрозить некоторым, заподозренным в покровительстве шантажа сановникам, очень серьёзными последствиями. Тем более, что за всем этим шумом и скандалом, с великим интересом наблюдали коронованные особы. Тот же принц Ольденбургский, член императорской семьи, попечитель «Чумного форта» и председатель противочумной комиссии с 1897 года. Под таким оком не забалуешь.
Сановники сдали назад, но как было видно по их хищным харям — не до конца. Ясно, что если нахрапом не удалось, то другими способами они обязательно продолжат попытки. Слишком уж много денег сулили эти производства. Ведь жить хочется каждому. И только за шанс «выпрыгнуть из могилы» многие будут готовы платить очень много.
В Англии меж тем, эпидемия эболы медленно но верно разрасталась. Так как время на выставление карантина было упущено, она успела сильно распространиться. А так как она была мало похожа на чуму, то и распознавалась далеко не сразу тамошними докторами. Даже несмотря на рассылаемые описания, предупреждения.
Мор набирал обороты.
Вскорости к братьям прибежал полковник Смит. С новыми инструкциями, надо полагать.
Принёс он довольно неутешительные новости, но даже из того, что было сказано, братья поняли: положение куда хуже, нежели это дозволено сказать Смиту.
Впрочем — это уже проблемы англичан.
Но тут же последовало довольно необычное предложение. Продать не просто партию, а огромную партию «антипеста». Василий отнёсся к этому с пониманием. Но… Ведь только что, огромный заказ разместило на предприятии военное ведомство России.
