Так что объяснив ситуацию, подкрепив это всё сообщением, что в Китае снова вылезла чума, а Империя хотела бы защитить свои южные провинции от этой болезни — отослали Смита в министерства. Пускай там договаривается. Может часть партии, Россия выделит и для Англии.
Как ни странно, но это ему удалось сделать довольно быстро. И первую же крупную партию лекарства отгружали сразу же в руки англичан. Те в этот же день отбыли с полученным на родину. То, что стрептомицин не подействует на эболу было ясно как день. И Смиту, и Адамсу, это было сказано прямо и давно. А раз так, то и доложено было ими куда надо.
Но…
То ли кто-то из отчаяния решил испытать на эболе всё, что только на ум придёт, то ли… Эпидемия была прикрытием операции по получению средства против чумы.
Если в России стояли пыль столбом и дым коромыслом по поводу заразивших себя чумой, ради доказательства эффективности антипеста, то европейские газеты буйствовали совершенно по другому поводу. Российские скандалы для них были также интересны, как китайские… То есть в виде: «Да-да… возможно это интересно». Но то, что происходило у них под боком в Англии, являлось новостью номер один и надолго. Первые же неудачи в карантинных мероприятиях, которые ранее были успешны для сдерживания чумы вызвали новую волну паники. Ещё более подбодрила эту панику некая кликуша, выдавшая «предсказание» о биологической войне.
Видно у старой девы крышу снесло на почве прочтения «Бриллиантового заложника», и она начала выдумывать одну страшилку за другой «на страшную тему». Всё было бы хорошо, но она уже как-то умудрилась раскрутить своё имя как предсказательница, да и бредни её упали на слишком уж благодатную почву.
Ясное дело, что однажды братья проснулись от того, что в двери их дома ломилась попросту несусветная толпа репортёров.
— Я многажды пожалел, что вёл себя с репортёрами уважительно и корректно — буркнул Василий, выходя из своей комнаты и созерцая небритую харю не выспавшегося брата.
Григорий как раз прошлую ночь провёл в разбирательствах очередного проникновения неких совершенно посторонних лиц на охраняемую территорию фабрики. Ясное дело, проникновение было сделано ночью. Почему и спать братику пришлось очень не много.
— И что делать будешь? С этими барбосами… — выглянув в окно спросил Григорий.
— Надо выяснить, чего они так перевозбудились. По моим сведениям, ничего сверхординарного не должно было произойти.
— Защиту надень. А то чёрт их знает, что они там думают.
— Уже. — коротко бросил Василий, натянул пиджак, поправил галстук и нацепив шляпу направился к выходу.
Толпа репортёров была даже слишком возбуждена. Пришлось долго выяснять что же всё-таки произошло. Но когда Василий всё-таки выяснил, то чуть не разразился… Чем-то типа уже Большого Загиба. Вовремя проглотил рвущиеся из себя эпитеты и выражения.
Злобно сплюнув и мрачно осмотрев собравшихся журналистов он начал разнос.
— И какого чёрта было нас в такую рань беспокоить подобным бредом?!! Ну больная та дура, БОЛЬНАЯ! На голову больная! И вы этому БРЕДУ верите как монах в Скрижали Моисея? А самим подумать не судьба? Мозги отсохли?!!
От такого злобного напора репортёры дружно втянули головы в плечи. Хоть их и много было, но они не чувствовали себя толпой. Каждый тут был сам за себя, и речь Василия каждый воспринимал как идущую именно в его адрес. Но, Василий не стал останавливаться.
— Да вы сами посудите, какая может быть война болезнями, если уже сейчас лекарства против этих болезней мы делаем общедоступными?!! Чума может быть оружием. Но только в том случае, если страна агрессор монопольно и тайно владеет лекарством от чумы. Иначе, при боевом применении, подохнут не только войска и население страны противника, но и войска, население того, кто его применил!
Василий сделал небольшую паузу и снова обвёл злобным взглядом собравшуюся толпу.
— Мы же что сделали? — продолжил он. — Мы делаем лекарство общедоступным. А следовательно, обнуляем все злодейские планы кого бы то ни было. Ибо если есть лекарство, применять чуму против кого бы то ни было — бессмысленно! Затраты не окупятся!
Скажете что мы, дескать, «мало производим»? Так «мало» это уже в прошлом. Мы в состоянии обеспечить потребности в лекарстве против чумы хоть всей Европы. Дело только в конкретных заказах от правительств Европейских держав. А что их нет — так это вопрос не ко мне, а к правительствам этих конкретных европейских держав.
Скажете, что, дескать, в Англии свирепстсвует эбола.
И что?!! Это — проблема Англии.
Ваша проблема содержать себя, своё тело и вообще своих граждан в ЧИСТОТЕ. Плюс, пропаганда гигиены и конкретные ВРЕМЕННЫЕ карантинные мероприятия до ликвидации очагов заболевания в Англии.
Вы у себя, в своих газетах ведёте пропаганду гигиены?
Да практически никто не ведёт. А заразность у эболы далеко не такая страшная, как у чумы. Можно справиться с той эпидемией просто регулярно моя руки с мылом, регулярно, моясь в бане, как это делают русские, не трахать всё, что движется! Распутство вас и так уже в вашей Европе довело до дикого распространения гонореи и сифилиса. А ведь эбола тоже так же распространяется!
— Но… ведь вы говорили… — начал заикаясь один из близстоящих репортёров. Но тут же заткнулся, встретившись взглядом с горящими яростью глазами Василия.
— Что я говорил?! — рявкнул Василий и репортёру пришлось закончить.
— …что французский насморк и сифилис, лечатся. Вашим роганиваром.
— И что с того, что лечится? Вы же быстро поставите на место сифилиса эболу! Так эбола, в отличие от сифилиса, роганиваром не лечится. И убивает быстро. Как чума.
Григорий, слушавший речь брата стоя у окна, вовсю веселился.
«Вряд-ли Европа откажется от своего тотального б. ва, — думал он тихо посмеиваясь, — но репутацию святоши, Василий уже прям сейчас заработает».
Дальше Василий закатил длинную речугу для репортёров о том, что такое бактерия, что такое вирус и вообще как действует роганивар на бактерии. И почему это же не действует на вирусы.
Репортёры исправно записали лекцию, но ничего не поняли.
Но что поняли, немедленно разлетелось по всей Европе.
В течение следующих дней новость облетела континенты.
Газеты выходили с аршинными заголовками: «Братья Эсторские предлагают принять международную конвенцию, запрещающую применение биологического оружия».
И там в тексте ниже, говорилось о том, что вся деятельность по открытию и производству таких замечательных лекарств как роганивар и антипест — направлены как раз на предотвращение войны с применением боевых бацилл.
Общественность прониклась.
Прослезилась.
И для братьев настал вообще ад.
* * *
Сделать костюмчик, такой же какой был у Григория, Василию не составило труда. Яхта быстро сварганила ему обнову идеально сидящую по фигуре. И вот они, сверкая бриллиантовыми запонками и булыжными харями стояли в каком-то зале Зимнего Дворца.
Надо отметить, что вокруг роилось столько разного люда, разодетого в пух и прах, что в глазах рябило от золота и бриллиантов. Но, тем не менее, братья, в своих одинаковых и строгих, белых костюмах, необычного здесь покроя очень сильно выделялись.
Необычным этот покрой был лишь для этого времени. И всё потому, что он лишь похож на привычный для «аборигенов» фрак. Но отсутствие длинных фалдов и чуть иной покрой, делали его уже новинкой. А следовательно, и зачинателем моды.
Начать ещё и новую моду братья теперь могли с полпинка. Последнее время им разве что в рот не заглядывали, внимая каждому их слову как слову гуру. И всё бы это ничего, если бы не эти толпы, толпы и толпы!
И в глазах этих толп ясно читалось желание порвать братьев на лоскуты. Из чистого уважения и обожания. На сувениры.
Экзальтированные дамочки, студенты, гимназисты и просто обыватели, будто с цепи сорвались. Даже просто сходить куда-то стало как на небольшую войнушку сходить. Везде одно и тоже. И главное конца этому не было видно. Стоило кому-то узнать братьев, так тут же крики «виват!», «Да здравствует!» далее, и далее, и далее. После этого о чём-то серьёзном думать было уже невозможно. Все ломились высказать «искреннюю признательность» со всеми сопутствующими.
Даже Григорий, никогда не обделённый вниманием дам, стал от них шарахаться как от эболы.
— Если так пойдёт и дальше, — признался он однажды Василию — я тут убеждённым женоненавистником стану. Куда не придёшь — так тут же толпа на шею вешается!
Василию, как ни странно, было проще. Он, как и многие из учёного сословия обладали одной очень ценной особенностью — сливаться с фоном изображая из себя деталь интерьера. И делал он это непринуждённо. Часто не задумываясь об этом специально. И всё потому, что просто уходил в себя, решая очередную проблему. Научную или деловую — не суть важно. Но в этом состоянии он вдруг становился настолько неотличим от всех остальных обывателей города Питера, погружённых в свои проблемы, что мог насквозь пройти весь город и никто бы не опознал.
