— Доброй ночи!
Телефон находится в столовой. Я возвратился туда и нашел комнату пустой. Амброз, по-видимому, выбрал нечто лучшее, нежели оставаться здесь.
Я набрал номер, данный мне Кларри, и первое, что услышал, — громкий взрыв явно женского смеха. Затем красивое контральто спросило:
— Да, милый?
— Пожалуйста, не могу ли я поговорить с Кларри?
— Конечно, если мне удастся оттащить его от стакана с пивом! Кларри! Тебя спрашивает Грегори Пек.
Через десять минут я услышал его голос.
— Говорит Денни Бойд. Вы меня помните?
— О! Это вы! Если хотите пива, приходите, старина!
— Я хотел бы нанять лодку, чтобы выехать рано утром и вернуться до ночи.
— Завтра утром… я буду занят. О! К черту! Она подождет. Хорошо, Денни, лодка у вас будет.
— Благодарю! Чудесно! У вас есть авто?
— Только старая таратайка, но она двигается.
— Можете вы заехать за мной завтра утром?
Я называю адрес.
— Согласен. А куда мы направимся?
— Не знаю, но у меня есть карта, она нам поможет. Можете вы позаботиться о закуске?
— Не забуду и пива, — с жаром заверил он. — Ни о чем не беспокойтесь, Денни. Я всем займусь.
— Кларри, вы опора моей старости! — с облегчением сказал я.
— Все это я повторяю каждый день Дарис. — Он разразился громким смехом. — Только она говорит, что никогда старики не ведут себя, как я… это было бы неприлично.
Я вежливо спрашиваю:
— Дарис?
— Это она ответила вам по телефону, — объясняет Кларри. — Это моя любимая подружка. Она создана для комфорта и для холодных зимних ночей, когда не затрудняешься в выборе, чтобы согреться.
Я слышу вдалеке теплый смех и контральто и думаю, что было бы гораздо приятнее пить пиво с ними, чем идти спать одному, да еще с вечерними напутствиями Амброза.
— Я пошутил, Денни, — весело продолжал Кларри. — Хорошо, я приду за вами завтра в семь часов. О! Я забыл одну небольшую деталь: хотите знать, сколько вам это будет стоить?
— Я доверяю вам, Кларри. До завтра, развлекайтесь как можно лучше!
— Доброй ночи, Денни.
Должно быть, было около полуночи, когда я внезапно проснулся и услышал, как кто-то тихо скребет в дверь. Я вынул из-под подушки револьвер и, держа его в руке, на цыпочках пересек комнату. Царапанье за дверью очень настойчиво и, должно быть, продолжается давно и уж, конечно, не случайно.
Я отодвинул запор и распахнул дверь во всю ширину. Бетти поспешно вошла, и я закрыл за ней дверь на ключ.
— Прошу, не зажигайте свет! — торопливо прошептала она.
Луна достаточно освещала комнату, и я мог различить округленные очертания ее тела сквозь прозрачный шелк ночной рубашки, едва доходящей ей до колен.
— Привет, Бетти! Как мило прийти ко мне с визитом. Могу ли я спросить… вы по делу или для развлечений?
— Ты совсем безумец, Денни! — с горечью ответила она. — Я пыталась в Сиднее остановить тебя, вспомни! А теперь уже слишком поздно!
— Слишком поздно… для чего?
— Ты должен понимать, что делаешь, — безнадежно проговорила она. — Но нет, тебе нужно доводить их до крайности! Теперь они уже не могут отступить! Зачем тебе понадобилось говорить им, что ты рассчитываешь присутствовать на следствии коронера?
— Душенька, я стараюсь следовать за тобой, но ты бежишь слишком быстро для меня! Перед чем они могут не остановиться?
— Я считаю, что они собираются тебя убить! — ответила она напряженным тоном. — После того как ты ушел спать, они устроили в баре конференцию. Я хотела остаться с ними, но Ларри почти выбросил меня вон, уверяя, что мне нечего за себя беспокоиться, что они позаботятся, чтобы «этот мерзавец» не свидетельствовал перед коронером.
— Не хотят ли они предложить мне тридцать серебряников? — говорю я, полный надежды.
— Скорее несколько граммов свинца. Ты знаешь, почему я приехала ждать тебя в Сиднее… но сделка не состоялась.
— Сколько же ты могла мне предложить?
— Для начала двадцать тысяч, — она пожала плечами. — Потолок — шестьдесят. Но теперь это не имеет значения. Может ли это сообразить твой глупый мозг, Денни?
— Попробую. Но ты не знаешь деталей… Когда? Где? Как?
— Я слышала, как Ромней говорил что-то о завтрашнем дне. Но затем Чамплин выставил меня за дверь. Мне кажется, что сегодняшнюю ночь ты можешь спать спокойно. Здесь они ни на что не покусятся. Место с их точки зрения неподходящее.
— Не находишь ли ты, что без достаточных оснований хоронишь меня?
— Между прочим, я спрашиваю себя, зачем пытаюсь прийти тебе на помощь, Денни Бойд. Во всяком случае, не из любви, можешь быть уверен!
— Может быть, ты просто по натуре добра?
— В жизни я любила только одного человека. Но ты, без сомнения, даже не понимаешь, что значит это слово…
— Хорошо… я…
— Ты ревешь, как бык, и скребешь копытами каждый раз, когда перед тобой появляется юбка, — она презрительно поджимает губы. — Держу пари, что в течение всей своей ничтожной жизни ты ни к кому не испытал нежного чувства!
— Ну… можно сказать…
— О! Молчи! Ты вызываешь у меня тошноту, Бойд! Ты и твой прекрасный профиль и твоя фатовская улыбка…
— Хе! Но что я тебе сделал?
Внезапно она наклоняется вперед, обеими руками хватает свою ночную рубашку, снимает ее через голову и быстрым движением выпрямляется. Свет луны освещает изгибы ее великолепного тела. На краткое мгновение время задерживает свой полет, и передо мной замирает серебристая статуя…
— Бетти, дорогая… Я огорчен. Я не знаю, что тебя беспокоит и не стремлюсь узнать, но уверяю тебя, — я действительно огорчен.
— О! — настойчиво прошептала она. — Иди же, скорее!..
Глава 7
Когда Кларри пришел на следующее утро за мной, я взял с собой только самое необходимое: револьвер и пачку сигарет. Я поместился рядом с ним в его древний автомобиль и мы с шумом направились туда, где стояла на якоре его лодка.
— Вам повезло, Денни, — сказал Кларри, глядя на небо. — Если такая погода продлится, на море не будет даже ряби. Это будет стоить вам двадцать пять монет, старина, хорошо? Да, еще два бакса за жратву и напитки.
— Дело нужно сделать, — отозвался я. — А в каких монетах вы считаете?
— В ливрах. — Он презрительно фыркает. — Вы что, не понимаете по-английски?
Я буквально разинул рот, увидев его судно. Он говорил о сторожевой лодке, но, скорее, его можно было назвать миноносцем: совсем новое, с начищенной до блеска палубой.
Нам понадобилось около получаса, чтобы перенести на борт провизию (само собой и пиво) и приготовиться к поднятию якоря. Наконец мотор начал работать, палуба задрожала под моими ногами.
Я остался рядом с Кларри у руля, пока мы тихо отплывали от причала, и начал ощущать тихую радость при мысли, что мне сейчас нечего бояться «Общества по устранению Денни Бойда», о существовании которого известила меня вчера Бетти. Она покинула мою комнату сегодня утром, после того как долго умоляла меня не показываться в доме. Я спросил, за кого она меня принимает, и она ответила, что, конечно, я сам себя принимаю не за того, кто я на самом деле. Короче, это было нежное прощание.
Мы проплыли мимо стоявшей на якоре роскошной яхты. Какой-то тип у руля делал нам знаки, когда мы проходили мимо.
— Привет, Кларри! — кричал он во всю силу своих легких. — Не видел ли ты Джека Ромнея?
Кларри покачал головой.
— Нет.
— Он нанял на день мою старую посудину, — орал тип. — Сначала их должно было быть только двое, а теперь выяснилось, что придут четверо или пятеро. Хотелось бы мне знать, какого рода поездку он хочет организовать!
— День обещает быть хорошим, не правда ли? — во весь голос проревел Кларри.
После того что я услышал, у меня возникло впечатление, что будет не только хороший день, но и хорошая трепка Денни Бойду. И я сказал себе, что нужно с открытым сердцем поговорить с Кларри, прежде чем он превратится в могильщика.
Через час судно вошло в голубые воды рифов Большого Барьера. Солнце быстро поднималось по небу, а Денни Бойд закончил рассказывать свою историю, начавшуюся одним дождливым осенним утром на берегу Ист-ривер.
Когда я замолчал, Кларри задумчиво произнес:
— И вы думаете, что придется туго?
— У меня возникла неприятная догадка, что им легче освободиться от меня в открытом море, чем на твердой земле, — сказал я. — Теперь, если вы хотите отказаться, делайте пол-оборота и отправляйтесь обратно. Я не рассержусь на вас, Кларри.
— Но вы не хотели бы этого?
— У меня особые причины. И мне за это заплатили.
— Мне тоже, — говорит он. — Двадцать пять монет — не забудьте.
Птица кружилась над нашими головами, испуская хриплые крики. Кларри закурил, затем опять принялся чесать нос.
