Сугор дал ему слово, так какого демона он сейчас делал?! Нутро выворачивало наизнанку от безысходности. Диас знал, что все возможно… Понимал, что риск был всегда! Но как же хотелось попробовать поверить в план аииритянина!
Ошейник засверкал новым импульсом, и рок мави затравленно содрогнулся. Приказ Бривары звучал до безобразия точно, что толковать его иначе было нельзя.
«Убей Тиду и Льва и возвращайся», – послышался голос Бендиги, и рок мави мучительно зажмурился.
Эрис лежала под прессом ни жива ни мертва, а Шуго навис над ней, скалясь и капая слюной. Оборона Диаса падала, и ящер намерен был впиться клыками в шею сугор, чтобы разом лишить ее жизни. Будто бы смертью без мучений он облегчит ее участь. Рок мави взывал к божествам и духам, чтобы кто-нибудь остановил его, отменил этот злополучный приказ или же… прикончил бы его.
Диас всем своим существом пожелал отправиться в забвение вместо Эрис. Если бы только это было возможно, он ни на мгновение не колебался бы.
Мидирианка же с мольбой глядела в дымчатые глаза Шуго, но в глубине души понимала – отданный приказ не в силах нарушить ни один рок мави. И если уж Бривара распорядилась убить Тиду, то у Диаса не было иного выхода. Он пленник, поэтому его нельзя было за это винить.
Но даже так Эрис понимала, что от нее все-таки зависело многое. Поэтому, пока кровь еще бежала по ее жилам, она не смела сдаваться. Алая нить свисала с шеи ящера и медленным призраком пролетала перед всадницей. Мидирианка потянулась за ней, как за самым вожделенным сокровищем, коснулась буквально кончиком пальца и подцепила, когда Шуго наконец-то окончательно подавил противостояние строптивого Диаса и напал.
Раздался нахрапистый рык, и монстр сомкнул челюсти, вот только вместо плоти сугор в его пасти очутилась сияющая нить, которую он так неуважительно надкусил. Алое свечение разгорелось пожаром, и ошейник на горле Шуго стянулся, остервенело впиваясь в чешую и вминая ее. От боли и неожиданности рок мави рванул и вздыбился, а упертая Эрис, не отпустив поводка, перелетела ему на морду и рефлекторно зацепилась за шипы. Ловко извернувшись, девушка обхватила ногами и сдавила челюсти ящера так, что связь попала в капкан, а дальше, сопротивляясь бешеной качке разъяренного монстра, сугор кое-как старалась натянуть поводок снова, чтобы разрезать когтем.
– Диас, чтоб тебя! Мини фари каррос сфиара?! – подбадривая себя и друга, восклицала она.
Задача стояла не из легких, особенно когда ящер перекрутился и спиной рухнул об землю, чтобы сшибить с себя назойливую мидирианку. Эрис крепко ударилась, так еще и черные шипы поранили ее ноги и руки. Она невольно застонала, но все равно продолжила свою борьбу. Нить связи постоянно ускользала от нее, отчего девушка пуще злилась. И ее головокружительное приключение так бы и продолжалось, если бы ящер не покрылся багровым огнем.
Жалящие языки пламени подожгли одежду и опалили кожу всадницы. Не стерпев столкновения со стихией, Эрис вскрикнула и, ослабив хватку, соскользнула с головы монстра. Упав ему под лапы, она заскулила и скрутилась, обхватывая обоженные дрожащие конечности. Ящер отпрянул от нее, претерпевая возмездие магии связи за то, что посмел попытаться разорвать нить.
Приказ Бривары не исполнялся, пока зверя парализовало. И как бы странно это не было, но в то время, когда проклятье наказывало Шуго, Диас почувствовал в себе каплю уверенности. Связующая нить все еще лежала в его пасти. Почему же, если один Шуго смог разорвать ее когда-то, то он – сугор из Мидира – с этим не справится?
Что было у Дрогеста, чего не хватало ему, Диасу?
Лежа со сдавленной шеей, рок мави не думал о том, как ему плохо. Он с сожалением сквозь пелену смотрел на раненную всадницу с красными ожогами – следами его волшебства. Если Бривара прекратит действие ополчившегося против него поводка, ящер возьмется за исполнение воли Бендиги. Поэтому здесь и сейчас нужно было решать, как спасти Эрис.
«И вот однажды отец пленил Дрогеста – черного, как смоль, Шуго с пугающей магией. Я была маленькая, но до сих пор помню его кровавые глаза и дымящее дыхание. Вот всех зверей принимаю спокойно – и диких, и ручных, но Дрогест… Самый жуткий гад из всех гадов. Даже после заключения контракта с отцом он не желал повиноваться, нападал, разрушал убежище. В то время сила приказов не была изучена людьми в должной мере, поэтому управлять Дрогестом было невыносимо сложно. И вот однажды отец не выдержал и решил наказать черного Шуго. Закончилось это, правда, печально. Дрогест порвал нить связи буквально клыками, что погубило и его самого, и нашего отца.»
Зрачки ящера трепыхнулись, и он пуще прежнего вгрызся в поводок. Тот засверкал искрами, тиски на горле рок мави стали еще туже. От страха Шуго чуть было не отказался от своей затеи, но посмотрев на Эрис, мысленно проклял тот день, когда угодил к Бриваре. Диас рьяно кусал снова и снова, прерываясь на секунду каждый раз, чтобы перетерпеть пронзающую боль. Ошейник нагрелся и плавил чешую.
Сквозь пелену сугор заметила, что Шуго не нападал, а лежал в стороне, выгибаясь, как змей, и шумно сопя. Словно почувствовав взгляд, зверь, стиснул клыки и закинул голову, прокусывая алую нить.
– Ди, что ты делаешь? Она же задушит тебя!
Возмездие за неповиновение было еще не самым страшным наказанием. Эрис не знала, что если Диас самолично расторгнет контракт, то гибель будет ждать его и связанного с ним человека. Так поступил Дрогест. Так поступит и он.
«Не знаю, как ты будешь теперь выкручиваться, дурной, – седлая Шуго, говорила с ним Амми. – Но иди теперь до конца, раз решил. Нам больше ловить здесь нечего. Все обман, забудь байки, которыми я пугала тебя. И да, если твой дух будет сильнее этой треклятой преданности, а воля твоей подружки крепче вашей с Бриварой связи, то, возможно, у вас что-то и получится…»
Клык рок мави, словно кинжал, вонзился в поводок, надрывая его, и сразу же из маленького отверстия фонтаном вырвалась магия, что перетекала от зверя к всаднику и обратно. Она разлеталась каплями, обращаясь в огненные искры, и затухала.
Диас ошарашенно уставился на огненную феерию, бьющую водопадом из его пасти. Неужели у него получилось! Радость и удивление Шуго были недолгими – сила проклятья снова взялась приструнить непокорного ящера, и в этот раз опутала его тело, крылья и голову. Но почувствовавшего вкус свободы рок мави было уже не остановить. Обездвиженный, он принялся тереть клыками, расхватывая остатки
