Бендига. – Невероятно, что за редкий зверь, способный принимать людское обличье! Я хочу его! Он будет моим!
– У тебя слишком много желаний, госпожа. Умерь свой аппетит.
– Ты думаешь, меня остановит то, что вы разорили убежище и пленили моих приспешников? Думаешь, потеря Шуго остановит меня? Да что ты обо мне знаешь, глупец. Я дочь основателя гильдии охотников на Шуго! Какому-то выходцу с севера никогда не совладать со мной!
– Ну, я бы так не сказал. У меня неплохо выходит, – Рен выбил из ее хватки тесак и навел ледяное острие на горло укротительнице. Она оборонительно вскинула голову. – Неплохо для выходца с севера, да?
– Я еще не закончила, – девушка сложила пальцы в кулаки и ударила друг об друга. Земля под ногами аииритянина ожила и стала осыпаться в прорытый в земле проход в убежище охотников.
Под смех Бендиги, юноша прыжками бежал из сыпучей западни. Когда магия свершилась, между ними была большая яма.
– Гадина, – сплюнул от досады Рен и вытер рукавом пот.
Закончив забавляться отступающим врагом, Бривара не сразу, но ощутила дискомфорт. Это странное тянущее чувство в кисти, которое постепенно нарастало и сменялось болью. В пылу сражения укротительница и не заметила, как разгорелась и накалилась ее связующая нить. Что за проклятье? Поводок с усилием пульсировал, как сердце загнанного зверя. Подобное Бендига видела только один раз в жизни. И она не поверила сразу.
– Ты поганец… Как смеешь ты покушаться на связь! – выругалась она, и вены проступили на ее горле от гнева. – Ди-ас… Ты дорого заплатишь за свое неповиновение… Я уничтожу и тебя, и твоего всадника!
Бривара схватилась за связь, дабы издать новый приказ:
– Убей Тиду и сам сдохни! – разразилась в крике она.
– Нет! – только и успел отозваться Рен, и казалось, что все кончено для Эрис и Диаса, как вдруг укротительница пошатнулась и свалилась, будто в вечный сон.
Сразу же барсы перестали нападать и замерли, подобно статуям. Но что больше поразило и порадовало воина, так это медленно тлеющая алая нить на кисти укротительницы. Контракт с алым Шуго превратился в пепел. Это значило, что два сугор справились. Диас был свободен.
– А теперь можете меня слезно поблагодарить, – послышался незнакомый голос за деревьями.
– Кто ты и за что мы должны тебя благодарить? – напрягся Рен, вглядываясь в лицо выходящего.
– Эта усыпляющая стрела в спине госпожи укротительницы – моих рук дело. Поэтому вы теперь мои должники, как ни крути.
Аииритянин только различил торчащий крохотный снаряд под лопаткой Бривары и ухмыльнулся.
– Чем обязаны вашей помощи?
– Сделка. В обмен на мою помощь вы выполните одну просьбу.
– Любопытно, и в чем же она заключается? – деловито сложил руки на груди Рен.
– Отдайте мне Бривару.
Эпилог
Он услышал шум своего дыхания. Такое ровное и монотонное, оно наполняло грудь чистым воздухом. Тепло мягкой постели окутывало хлопковым облаком. Не то чтобы перина была по-королевски воздушной, нет…Она была обычной, даже грубее тех, на которых он спал в детстве. Но после заточения в каменной тюрьме в подземелье здесь ему было как никогда хорошо.
Луч света упал юноше на глаза, и он недовольно поморщился, после чего демонстративно отвернулся от окна и облегченно вздохнул. Кожа приятно заскользила по прохладным простыням, и сугор потянулся, похрустывая сухожилиями. Утопая в неге простых человеческих удовольствий, он внезапно распахнул серо-зеленые глаза и рывком принял сидячее положение. Русые волосы упали ему на лоб.
Сердце юноши возбужденно забилось, стоило ему медленно поднести подрагивающие руки к лицу, потом ощупать голову, шею, чтобы вконец убедиться, что он снова… стал собой.
На улице щебетали куску и шумела рыже-красная листва. Сугор посмотрел в окно, недоумевая – почему он здесь, в своем теле, так еще и живой? Он узнавал эти места. Дома в его деревне были похожими, ведь сооружались одними и теми же мастерами, и юноша без труда понял, где очутился. Но слишком прекрасным казалось подобное стечение обстоятельств, в такие подарки судьбы он давно перестал верить. Либо сугор все-таки умер, и Цитри забрала его душу домой, либо он окончательно выжил из ума и стал пленником своих грез.
Как бы то ни было, Диас собрался с духом, чтобы узнать правду.
Юноша поднялся с постели и стушевался, когда обнаружил себя совершенно нагим. Тихонько ругнувшись, он методично подвязал простыню на бедра, как всегда это делал в прошлом, и случайно обратил внимание на предплечье, украшенное цифрами. Целые сутки черными чернилами были выведены на смуглой коже. Рок мави сначала удивленно вскинул брови, а затем задумчиво хмыкнул.
Тренируясь ходить заново полной стопой, Диас смешной походкой пересек комнату, очутился там, где раньше была кухня, и обнаружил на столе еще горячий казанок с похлебкой, несколько ломтей хлеба и мытые сырые овощи – морковь и томаты. От такого у него моментально заурчало в животе.
– Будем считать, что все это было оставлено мне самой Цитри за пройденное испытание. Грешно отказываться от дара богини, – подшучивал над происходящим рок мави, присаживаясь за кушанье.
За трапезой сугор не переставал осматриваться. Кто-то знатно постарался привести это жилье в порядок после пожара семилетней давности. На крыше был новый настил, полы переложили, мебель соорудили заново. Да, работа мастера, воскресившего уничтоженный пожаром дом, была далека от идеала, но жить какое-то время здесь было вполне приемлемо. По крайней мере, уберечь от дождя и ветра такое убежище способно.
Диас не без умиления обнаружил рядом с собой на скамье штаны и рубашку, что окончательно развеяло его сомнения и придало уверенности – он жив и его пробуждения ждали. Поев, рок мави облачился в оставленную ему одежду и направился к выходу. У самой двери Шуго чуть замедлился, смакуя моментом. Ко всему свалившемуся счастью не хватало только увидеть нескольких близких друзей и…
– Эрис, – сказал он и тихонько постучал кулаком себе по лбу в знак неодобрения.
Точно, перед своей несостоявшейся смертью он-таки наворотил дел. Но тогда рок мави всей душой верил, что конец его близок, и там в Фурине у него была единственная возможность признаться всаднице. Хотя, если бы Диаса действительно не стало, его признание обернулось бы для нее трагедией. Так о чем он думал вообще, когда поддавался порыву и дарил Эрис своего жертвенного зверя?
Может совсем чуть-чуть, но он продолжал надеяться на чудо?
Задумавшись об этом, Диас толкнул дверь и в секунду был ослеплен солнечным светом. Когда зрение восстановилось, перед Шуго предстала деревня сугор, и от хлынувших воспоминаний у него побежали мурашки.
