— Что? — не понял Клемент. — Какие скульптуры?
— Досточтимая Мария Фогель, наш главврач, любит метод арт-терапии. Неплохой способ стать значимыми персонами для тех, кого судьба и людская злоба превратили в ничто.
— Может быть, — сказал Клемент. — Только не для всех.
Он вернулся к лётмаршу, залечил биоизлучателем ожоги. Обтёрся снегом, смывая копоть и запах гари. Переоделся в запасной костюм. Куртки на замену не было.
— Обойдусь пока, — пробормотал Клемент.
Энергокристаллы немного подзарядились, хватило, чтобы долететь до соседнего района.
Теперь надо только дождаться полудня, выполнить приказ, — и всё, можно вернуться в Алмазный Город. Забыть.
Клемент опять прикоснулся к губам.
След всё же остался. Неизгладимый. Только не на губах.
На душе.
* * *
Срочный межпартийный съезд глав бенолийских реформистов был назначен на двадцать третье ноября. Место сбора — конференц-зал в одной из многочисленных гостиниц Тулниалы.
Президент конституционной партии, пухленькая сорокапятилетняя наурисна, поправила перед зеркалом в прихожей маленького номера блузку.
— Идём, — сказал она своей референтке, молодой берканде, недавно принятой в партию лейтенантке службы охраны стабильности.
Лейтенантка нерешительно глянула на начальницу.
— Зачем всё это? Ведь Михаил Северцев наш враг.
— Наш враг — это император. А Северцев… Он умён и талантлив, большая часть его разработок в области оперативного обеспечения гениальна. Да и чисто по-людски он замечательный. Добрый, надёжный, понимающий… И безупречно честный. Есть в нём какое-то душевное благородство, которое выше и ценнее благородства крови. Я знаю, что говорю, поскольку сама диирна империи. А теперь Северцев считай, что мёртв. Завтра суд с заранее предрешённым приговором и казнь. — Президентка вздохнула. — Пока Северцев был жив, я надеялась, что однажды он осознает, как сильно заблуждаются центристы, оставит их и присоединится к нам. Теперь этому не бывать.
— И центристы ничего не попытаются сделать?! — возмутилась лейтенантка. — Можно ведь захватить здание суда…
— Северцев запретил. Это потребовало бы много крови. А покупать свою свободу ценой людских жизней он не захотел. Говорю же, Северцев был наделён истинным благородством. — Президент отвернулась, ударила кулаком по стене. — Твари занебесные!
— При чём тут ВКС? — не поняла лейтенантка. — Подставил Северцева его сын. Чтобы спасти Авдея от смертной статьи Михаил всё взял на себя. Думаю, имперские силовики правы, когда стараются не подпускать к ведущим должностям семейных людей.
— Ну и дураки. Тот, кто не способен хранить верность семье, верность делу тем более не сохранит. Жену, а в нашем с тобой случае мужа, как и Родину — не предают.
— Но Михаил погибнет только из-за Авдеевой глупости! А его жизнь намного ценнее существования этого пацана, к тому же Михаил — глава семьи. Зато Авдей всего лишь отпрыск, это он должен был отдавать жизнь за отца. Михаилу ни в коем случае нельзя было вмешиваться! Авдей обязан сам отвечать за свою глупость. Таким поступком Михаил предал центристов. И всех нас вместе с ними.
— Девочка, — грустно улыбнулась президентка, — если ради идеи надо предавать близких, это плохая идея. Она принесёт людям лишь боль и ненависть, а потому не имеет права на существование. Даже звери защищают детёнышей, не считаясь с собственной жизнью, — так что остаётся людям? Михаил поступил так, как и должен был поступить настоящий отец. А что касается Авдеевой глупости… Ты считаешь, что, публикуя «Лицеистский файл», он был неправ? Надо было позволить имперцам и дальше калечить всех этих детей?
— Нет, — опустила голову лейтенантка. — Высшие лицеи — это мерзость, которая не должна осквернять собой Бенолию.
— Поэтому Авдей целиком и полностью прав. «Лицеистский файл» стоит того, чтобы отдать за него жизнь.
— Но зачем надо было совать туда копирайт? Авдею что, мозги вышибло?
Президентка вздохнула.
— С копирайтом история тёмная. Я немного знаю Авдея. Он толковый парень, но в компьютерных технологиях разбирается средненько, на пользовательском уровне. А чтобы сделать плавающий самокопирующийся файл, надо минимум два года профессионально обучаться программированию. Значит, Авдею нужен был помощник-программист. Для программеров же характерно снабжать файлы скрытыми копирайтами.
— Только в них указываются эмейлы и ники, а не реальные адреса! Или вы думаете, — не веря собственной догадке, спросила лейтенантка, — что программер подставил Авдея специально? Но почему?
— Нет, — качнула головой президентка. — Такой мерзости просто не может быть!
— Но почему же, командир? Если допустить, что программер был провокатором ВКС…
— Тогда… Нет…
— Тогда получается, командир, что векаэсники всё специально устроили. Захотели уничтожить нас через наши семьи. Сейчас они взялись за центристов, а вскоре примутся и за конституционщиков. Точнее — за ваших дочерей или мою мать!
— Зачем им это? — растерянно спросила президентка. — Наши дела с их делами никак не пересекаются.
— Вы командир, вы и думайте зачем. А я одно понимаю — пока есть ВКС, я не могу быть уверена, что мать будет жить спокойно. И что она вообще будет жить! Ну мы и попали… С одной стороны сука-Максимилиан, с другой — векаэсники. И не поймёшь кто хуже.
— Зло не делят на большое и малое. Его просто убирают. А на освободившемся месте надо постараться сделать хоть что-нибудь хорошее.
— Командир, но разве мы сможем победить и ВКС, и империю одновременно?
— Должны. Одновременно или по очереди, будет видно по ходу боя, но победить должны обязательно. А подробности того, как именно мы это сделаем, сейчас и обсудим.
— Но послушают ли вас другие члены съезда?
— Если внятно изложить то, что мы только что с тобой обсуждали, то послушают. В конференц-зале сидят наши соперники, но не враги и не идиоты.
— Жаль только, — сказала лейтенантка, — что «Лицеистский файл» сделал центрист, а не конституционщик.
— Авдей — только сын центриста. В партии он не состоял. Иногда помогал отцу, но только по мелочам, а в данном случае действовал исключительно по собственной инициативе. Так что центристы на лавры претендовать не могут.
— Но официально, во всех следственных документах и сообщениях СМИ автором «Лицеистского файла» назван Михаил Северцев. Центрист!
— Это ненадолго, — успокоила президентка. — Недели через две, максимум через месяц, мы всем расскажем правду. Ведь единожды вынесенный приговор пересмотру не подлежит. Авдей не пострадает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
