– Ну не хотят! Я же говорил, что не голодные.
– Голодные не голодные, а караулить мы их не будем, Степа поджарь всех четверых, а то ещё сбегут.
И как только он это сказал на берег озера выпрыгнуло, что-то отдалённо напоминавшее большого окуня, за ним выпрыгнуло и второе точно такое же существо.
– Во! Здесь и рыба водиться, – закричал Охломон, – С голоду не пропадём.
Братва поднялась с травы и начала ловить «окуней», но те так ловко подпрыгивали по берегу, что словить их было невозможно.
– Мои любимые! Вот они! – радостно закричал Передириевич и подбежал до решётки, и снова стал громко свистеть и щелкать.
«Окуня» попрыгали до решётки, где стоял император и тоже начали насвистывать и щелкать ему в ответ, Миклован радовался, как маленький ребёнок, которому дали большую конфету на палочке, и он так разошёлся, что начал ещё и притопывать ногами – не прекращая щелкать и свистеть.
Чудо-юдо – окунь-сплит,
Щелкать может и свистит
За решёткой, под водой:
Дом той рыбки золотой
Бьёт хвостом, кричит быком,
Дружит с толстым мужиком
Миклован отец родной;
Хоть и жадный, и скупой… 20 …ой, такой-сякой!
– Ты смотри этот щелкун, ещё и заплясал, – сказал один из уголовников и изловчившись схватил одного «окуня» с заду руками.
Но «окунь» легко выскользнул с его рук и отпрыгнул в сторону – тотчас перестал щелкать и свистеть, и заревел быком, Бандиты перестали ловить «окуней», и с перепугу начали оглядываться по сторонам, не понимая от куда идёт рёв, Миклован вернулся назад, и уселся на диван в очень приподнятом настроении, и сказал, что плохо, что они редко дают потомство и только одного, а то бы!.. Другой «окунь» тоже заревел и начал раздуваться, рёв усиливался пропорционально увеличению стрептокиназов в размерах; и сейчас это было уже похоже не на рёв быка, а на рёв минимум пяти быков, «Окуня» дулись и дулись, пока не стали идеально круглыми: такой колобок с двумя большущими глазами и с размерами маленького, пивного бочонка.
– Ну что, пацаны! Поиграем в футбол, – сказал Охломон и замахнулся на один из чешуйчатых шаров.
В туже секунду шар раскрылся на две части, и это оказался совсем не шар, а такой большой рот, который украшали огромные зубы; если это конечно можно назвать зубами – сотни большущих, толстых игл из неизвестного металла, засверкали на Большом Зирке, словно острие полированной бритвы; и через секунду они заработали с производительностью трифтоновой мясорубки; меньше чем, через несколько минут, на берегу озера, лежали четыре кучи мелко порубленного фарша – всё это было так тщательно перемолото, что определить: с чего фарш, можно разве что, если сделать химический анализ, Есть фарш чуды-юды не стали, а сдулись до «окуней», и пощёлкав, и свистнув в сторону императора тотчас прыгнули обратно в озере, Миклован тоже пощёлкал и посвистел им в ответ и с довольной, как слон после купание, физиономией – потёр ладошки и подтолкнул Твердохлебова плечом, Мирон в ответ, похлопал этого, по спине и сказал:
– Миклуха, тебе надо с ними в цирке выступать, Бабла заработаешь, больше чем от любого бизнеса, – и громко засмеялся, Степан залился в безудержном смехе: – Мирон! Мирон, слышь, он бы и без окуней неплохо бы заработал, – обсмеяли они Передириевича по полной программе.
Один пехотинец, не смеялся, он от удивления открыл рот и тревожно смотрел, на то что осталось от уголовной мракобесии.
– Леха, да ты так сильно не напрягайся, – сказал Степан, и по дружески обхватил его за плечи, – такое бывает только с теми, кто плохо себя ведёт.
Леха в ответ ничего не сказал, только сильней сжал свою протонную винтовку.
– Так, всё! Идём по городу походим, там сегодня ярмарка, да и кости немного разомнём, а то после тюремных боксов не могу никак к мягкому привыкнуть.
– Надо бы с Бакланом разобраться! Да и с бабой надо что-то делать.
– Нет, Степа! Баклан на сто процентом свой человек, и проверен не раз, А эти, по большому счету, – и показал в сторону озера, – надо были для моего плана, Никто же не думал сюда лететь, думал, но не так, я бы с собой, тогда лучше Удава взял, да ещё много толковых пацанов осталось на Марсе, Но не судьба, – встал он с дивана и подойдя до брата положил руку на плечо, – Надёжные люди, Стёпа, в наше время большая редкость, – потом он примолк и подумал о репортёре, которая как-то совсем вылетела с головы.
Вероника сидела в тёмном и сыром погребе, совсем голодная, зубы стучали от холода, и все надежды на спасение покинули её уже давно, ещё как только она ступила на борт «Голиафа» – мысль о смерти не покидала её.
– А репортёршу трогать не стоит, пусть будет для страховки, И кормить надо её хорошо, а то потеряет товарный вид, – Слышал, Миклуха! Организуй чтобы бабу, что у тебя в погребе сидит, хорошо кормили, и скажи всем своим, что кто хоть плохо на неё посмотрит, пойдёт на корм твоим динозаврам, или как там их, А если у них плохой аппетит или неголодные, – тут в голову Твердохлебова закралась провокационная идея, насчёт двухсот килограмм фарша за одну минуту, а что если.
– Ну смотри, что бы с твоим Бакланом.
– Степа, ты не забывайся, сказал, что проверенный, значит проверенный.
Тот только покачал головой, и в ответ ничего не сказал, Старший брат для Степана был всегда авторитетом, так что если Мирон что-то сказал, значит это было так надо и никогда не обсуждалось, кроме мелких советов которые не раз приносили пользу их общему делу.
Взяв с собой кувшин красного вина они вышли с Панифекса, На улице народ громко ликовал, приветствуя Мирона и ноль эмоций на действующего императора, на что Миклован, совсем не обращал внимание; он восседал на вычурном, переносном троне, который несли восемь человек, а за ним следовала охрана в количестве тридцати семи охранников с пиками, Твердохлебов уже пожалел, что они взяли с собой на прогулку «этого», все эти понты и чрезмерное внимание к их персонам, не создавало ему чувство комфорта, Они медленно брели по громадной площади и не спеша потягивали вино пятидесятилетней выдержки.
– Носки! Махровые носки! Носки! – послышалось где-то совсем рядом.
И в туже секунду перед Мироном, будто под земли, вырос «дедушка» Банзай, Он знал о Мироне не понаслышке, и у него была вся подноготная на этого человека, а много лет назад он был свидетелем его ареста, Киборг также знал, что заключённых с Элизиума в отпуск не отпускают, и подбив всю информацию, которую он уже успел собрать, он решил, что Мирон и есть самая главная причина всех событий, что произошли за последние сутки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
