— Что ж, дей, как видно, решил немного отблагодарить…
— Да откуда в тебе, черт побери, столько скромности? Немного отблагодарить! Ты, должно быть, не слышал о судне, которое прибыло из Барики ровно через неделю после твоего? Оно было буквально набито великолепными дарами для его величества, экзотическими драгоценностями, перед великолепием которых померкли даже ценности короны, шелка, парча, попугаи, страусы и даже две живые пантеры…
— Как тебе известно, дей Барики далеко не самый бедный властелин Востока. Перечисленное тобой — капля из моря его богатств.
— Зря ты так, Дерек. Тем более что я тебе не перечислил и половины подарков. Впрочем, были среди них такие, которым не обрадуешься. Ведь дей прислал еще и двадцать рабынь…
Граф при этом сообщении неожиданно залился смехом. Маршалл помрачнел и продолжил уже несколько раздраженно:
— Не понимаю, что ты увидел в этом смешного. Разве не очевидно, каким двусмысленным выглядит этот, с позволения сказать, дар?
— Это так, Марш. Я смеюсь потому, что, похоже, он таким образом решил заодно сократить свой гарем.
— Его гарем? Но все эти женщины утверждают, что они просто прислуживали во дворце… Однако, ты считаешь, гарем? Действительно, у каждой из них столько ценностей, что любая герцогиня может позавидовать. Но неужели он не понимает…
— Конечно, понимает. Дей прекрасно знает, что всех этих рабынь в Англии сделают свободными.
— Так почему же он сам не освободил их?
— Послушай, Марш, ты же знаешь, что там многое делается совсем не так, как здесь. Любой хозяин расстается со своими рабами, если, конечно, речь идет не об их продаже, крайне редко. Для этого должны быть особые причины, и самая странная по тамошним меркам — желание освободить без получения выкупа. Рабы слишком ценный товар, чтобы столь расточительно обращаться с ним.
— Но ведь фактически этих женщин он все-таки освободил.
— Да, но под видом подношения в знак благодарности. Это совсем другое дело. А кроме того, — Дерек улыбнулся, — дей, возможно, надеется, что этот жест пойму и оценю я. «Раз уж я не отдал должного его женщинам и не помог тем самым уменьшить его гарем, пока был в Барике», — добавил граф мысленно.
— В таком случае это возвращает нас вновь к твоей излишней скромности. Чтобы делать такие жесты для тебя, дей должен испытывать крайне сильное чувство благодарности тебе. Вряд ли таковое могло возникнуть только из-за того, что ты просто указал ему правильное направление поиска заговорщиков.
— Не знаю. Тем более что и с моей ролью в этом деле ты ошибаешься. Они подозревали Селима, но нигде не могли его обнаружить. Единственное, что я мог и попытался сделать, это подсказать, что на одном Селиме не стоит сосредоточиваться. А раскрыть заговор на самом деле сумела одна из наложниц дея.
— Не Шантель ли Бурк ее звали часом?
— Я не упоминал имен в докладе, если ты помнишь. И это не случайность.
— Как и прежде, особого желания к сотрудничеству нет, — вздохнул Маршалл. — Ты просто не хочешь рассказать мне обо всем, что там было на самом деле, правильно?
— Рассказывать больше нечего. Англия довольна. В Барике все счастливы. Чего же еще тебе надо?
— Чуть большей искренности между друзьями, — обиженно ответил Маршалл.
Дерек не менее минуты пристально смотрел на него, о чем-то размышляя, затем произнес:
— Он — мой брат.
— Боже правый! Это объясняет… Неудивительно… — Маршалл прокашлялся, прочищая горло. Он выглядел сейчас несколько комично в своем замешательстве. — Прости, дружище, за мою дурацкую настойчивость. Ты сказал, что рассказывать тебе больше не о чем, правильно? Не присоединиться ли нам тогда к Каролин и маркизу?
— Самое время, — ответил граф, незаметно улыбаясь.
Каролин была по-прежнему в гостиной, однако в полном одиночестве, так как и маркиз ушел куда-то по своим делам. Ощущение неловкости вернулось к Дереку сразу же, как только он вновь увидел свою невесту. Каро музицировала на фортепьяно. Когда они вошли, она как раз завершала исполнение какой-то необычайно грустной пьесы, явно не соответствовавшей ее веселому и легкому характеру. Зато минорные звуки как нельзя кстати соответствовали настроению самого графа, который вспоминал, какой расстроенной была за ужином Шантель и как упрямо она пыталась скрыть свои чувства.
Причину Дерек, конечно, знал. Он привез девушку в свой дом, делал и собирался делать впредь все, чтобы она в нем осталась. Но этот дом вполне обоснованно считает своим вторым домом и Каролин. Она, естественно, появляется здесь все чаще и чаще по мере приближения свадьбы. Встречи двух этих женщин становятся неизбежными и вряд ли доставляют удовольствие каждой из них. Это понятно. Но что предпринять в этой ситуации ему?
Звуки музыки смолкли, и размышления Дерека прервал удививший его вопрос Маршалла, адресованный Каролин:
— Немного не в той тональности, не правда ли, леди Каролин?
Каро поднялась.
— А я и не знала, что у вас отсутствует музыкальный слух, лорд Филдинг, — ответила она с натянутой улыбкой.
— А я и не знал, что вы так слабо освоили игру на фортепьяно.
Стало хорошо слышно, как участилось дыхание девушки.
— Как вы смеете! Маршалл безразлично пожал плечами.
— Я просто обратил внимание на то, о чем другие предпочитают молчать из вежливости. Мне кажется, вы бы сделали благое дело, сообщив своему отцу, что вам совершенно неинтересно изучать фортепьяно. По крайней мере ваш учитель музыки был бы избавлен от угрызений совести за то, что зря получает свое жалованье. Но вы же этого не сделаете, не правда ли? За всю свою жизнь вы не приняли ни одного самостоятельного решения.
Дерек не мог поверить собственным ушам. Удивление мешало ему остановить перебранку. Каролин сердилась все больше, а колкости Маршалла становились все более обидными. Оба спорщика забыли, казалось, что они не одни в комнате. Было совершенно очевидно, что они уже не в первый раз пикируются таким образом и за всем этим стоит нечто большее. Графу пришло в голову, что со стороны точно так же выглядят и они с Шантель, когда начинают сердиться и обижать друг друга, не в состоянии выразить свои чувства. Он вдруг рассмеялся. Две пары рассерженных глаз одновременно уставились на него. Но это его уже не могло смутить.
— Может, вам будет легче разрешить ваше противоборство, если я оставлю вас наедине?
Первой оправилась от замешательства Каролин.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — произнесла она с заметной дрожью в голосе.
— Уверен, что понимаешь на самом деле. Впрочем, мне следовало бы задать более точный вопрос: не станет ли лучше, если мы расторгнем помолвку?
