Скажи, куда я поеду? Обо мне давно забыли, я сильно постарела, и в театр мне уже не вернуться. Что я буду делать в Москве, совершенно одна? Там слишком много призраков, о которых я не хочу вспоминать. И у тебя ведь давно своя жизнь, мне в ней нет места.
У меня вдруг сжалось сердце. Выходит, Марьяна сама понимала, во что превратилась ее жизнь. Возможно, она даже связывалась с театрами и получала отказы. Почему же ни разу не попросила меня о помощи? Я бы все сделал, чтобы ее вернули на сцену. Но она сделала выбор в пользу розовых очков, скрылась за ними. Я представил, насколько ей было больно и сглотнул. И ведь ни разу ни одним словом не обмолвилась, как ей тошно.
— У тебя есть твоя квартира, в ней все так же, как было раньше, и ты всегда можешь вернуться туда. И в моей жизни найдется место для матери, а в моем театре есть несколько ролей для тебя. Одна пьеса совсем необычная. Это спектакль одного актера, и я не могу представить никого, кто сыграл бы в нем роль лучше, чем ты.
Я не врал. В моем арсенале была одна душераздирающая пьеса, и до сегодняшнего дня я думал, что никогда не решусь поставить ее, показать зрителю. Потому что этот спектакль открыл бы мою душу слишком сильно. Но ради Марьяны я был готов сделать это. Возможно, эта роль стала бы даже своеобразным искуплением передо мной за мое недолюбленное детство.
Мать смотрела на меня не мигая, приоткрыв рот от удивления.
— И о чем же этот спектакль? — осторожно спросила она.
— Называется «Малютка». Он о терзаниях матери, которая отдала своего ребенка, а потом медленно сходила с ума, наблюдая, как он растет в чужой семье. Хочешь пришлю тебе почитать?
Марьяна глубоко втянула воздух, будто пытаясь справиться с эмоциями.
— Кто ее написал? Ты?
— Да, — просто ответил я, не отрывая взгляда от Марьяны.
На этот раз с кровати подскочила она, но не пошла к окну, а стала метаться по комнате. Я буквально ощущал, какие мысли и сомнения сейчас роятся в голове матери. Она неосознанно стискивала пальцы до побелевших костяшек, заламывала руки, терла лоб и виски, теребила ткань своей пижамы. Я ей не мешал. Марьяна должна сама решиться. Я сказал все, что мог; открыл перед ней все карты, выложил душу. И теперь от нее зависит, как повернуть свою жизнь.
— Я должна подумать, — выдала она и, не прощаясь, не глядя на меня, выбежала из комнаты.
Я понял, что мне удалось что-то изменить в ее душе и в том, что происходит в ее налаженной и скучной до зубовного скрежета жизни. Признаться, я ожидал, что Марьяна на следующий же день скажет, что уже собрала чемоданы и готова лететь со мной в Москву, но утром моя мать выглядела так же, как вчера. Будто не было нашего с ней разговора. Возможно, лишь немного изменилось выражение лица, и между красивых бровей пролегла озадаченная складка, а когда Мейсон отворачивался, я ловил ее задумчивый взгляд, которым мать окидывала своего мужа. Но Марьяна так же порхала по дому, пытаясь ублажить своего Мейси.
Я решил подождать, с каждым часом все больше убеждаясь в правоте своих слов. А спустя три дня я не выдержал, поймал Марьяну на кухне и спросил, что она решила.
— Арчи, я не знаю, — ответила она, пытаясь улизнуть от меня, но я удержал.
— Я скоро должен буду уехать, у меня важные дела в Москве, — решил я поднажать на нее. — Я уже купил билет на завтра, но на тот рейс полно свободных мест. Одно твое слово — и я покупаю еще один, для тебя.
Я увидел, как мать расстроилась, как погрустнели ее глаза, задрожал подбородок, когда она узнала, что скоро мы снова расстанемся.
— Я понимаю. Постараюсь решить до завтра.
Весь день я был, как на иголках, пытаясь угадать, что же держит мать от принятия самого важного решения в ее жизни, но так и не понял этого. Мейсон же, узнав о моем скором отъезде, явно обрадовался. А я действительно больше не собирался тут оставаться и собрал чемодан.
На следующее утро Марьяна зашла ко мне и сказала, что очень благодарна мне за предложение, но она решила остаться с мужем. И я, злой и расстроенный уехал в аэропорт.
Глава 23. Элина. Неожиданная встреча
Со мной Андрей суров и равнодушен,
Но мне, кроме него, никто не нужен.
Пьеса «Заблуждения»
Сегодня был очередной показ, и на него я шла с легким сердцем. Поймала себя на мысли, что выступление перед публикой уже воспринимаю так же, как простую репетицию. Волнения больше не было, только предвкушение зрительского внимания.
Ажиотаж после премьеры все не спадал, и сегодня тоже ожидался аншлаг. Недавняя ссора с родителями оставила тяжелый след на сердце. Я много раз прокручивала наш разговор, по-разному крутила сказанные мной и ими слова и все четче понимала, что любые мои доводы, даже те, которые я не успела произнести, не смогли бы убедить родителей изменить свою точку зрения. Мне, похоже, придется смириться с тем, что семьи меня больше нет.
Да, мы были в ссоре долгие пять лет. Но я надеялась, что когда окончу учебу и начну работать, они примут мой выбор. Теперь, когда мои надежды рухнули в пропасть, стало еще больнее и очень пусто на душе, как будто я лишилась очень важной части. Да так оно и было. Самые родные люди лучше откажутся от меня, чем признают мое право заниматься в жизни тем, что мне так дорого. Но часть денег за машину я отцу все-таки перевела. Я обещала себе, что верну всю стоимость. Не хотелось чувствовать себя должной и обязанной.
Рассеивала тоску в душе только новость от Артура, что он уже возвращается назад. Я так по нему соскучилась! Даже представить не могла, что засыпать без него окажется настолько некомфортно. Все эти ночи без него я очень плохо спала. Ворочалась, постоянно просыпалась то от сладких сновидений, то от смутного ощущения потери чего-то важного. Шарила спросонья рукой по пустой постели, просыпалась окончательно от паники, и только спустя пару секунд осознавала, что Артур не ушел навсегда, он просто уехал к матери и скоро вернется.
Мы с ним созванивались, и один его голос, ласково и горячо шепчущий мне пошлые и сладкие слова, вызывал во мне самый настоящий пожар. Моя
