Нестеров с глубоким чувством нежности поблагодарил товарищей. Что бы сделал он один, без них? И когда они стали что-то возражать, он замахал руками, перецеловал всех и долго растроганно молчал.
2
После завтрака он взял ружье и вышел из дому. Чистый воздух неожиданно раздвинул перед ним горизонт. Сверкающая белизна снега и голубизна неба сливались на вершинах гор, будто там небо касалось земли. Нестеров медленно взошел на ближайшую вершину. Легкие облака окружали его, рождаясь на склонах, прямо под ногами. Они поднимались тонким волнистым дымком, то истаивая на глазах, то вновь возникая, обвивая кривые горные кедры. С высоты открылся неповторимый вид взметнувшегося к небесам Урала. Костлявые скалы с тенями между ними казались повисшими в воздухе. Безграничность лесных массивов, лишь кое-где прорезанных серебристыми лентами рек, вызывала печаль.
Печаль постепенно заполняла душу Нестерова. Он поддался ее тонкому очарованию, еще не сознавая, чем она вызвана. Он видел безлюдный мир как бы только что возникшим, видел его красоту. Но все его существо протестовало против этого одинокого любования красотой, — ему нужен был человек, откликающийся на зов его души, если даже этот зов не выражен словами. И, не сознавая, что делает, Сергей вдруг крикнул во всю силу голоса, от всего переполненного печалью сердца:
— Христина-а-а! — словно надеялся на отклик из далекого мира.
Далеко-далеко пролетел его зов, и вот он вернулся, усиленный многократно скалами и ущельями. Он возвращался волнами, то стихая, то вновь разрастаясь, и наконец растаял в безграничной тишине. Сергей вздохнул. Первый раз он позволил себе излить все чувства и надежды в этом зове, оставшемся без ответа. Сколько подавленных желаний, сколько разрушенных мечтаний, сколько надежд вдруг прозвучало в этом призыве! Так долго он подавлял каждое желание, что все они сейчас жестоко отомстили ему, раньше чем он понял, что происходит в душе. Испуганный этими вдруг вырвавшимися на волю помыслами, Нестеров медленно повернул обратно в долину. Замкнутая со всех сторон котловина ожидала его, чтобы напомнить о работе, закрыть опасный для души простор Большой земли. В долине ему легче будет вернуться к единственно важному сейчас: к труду.
Но покой уже был нарушен. Все изменилось и в природе, как будто волнение человека передалось горам и лесам, небу и земле. Дунул южный ветер. Снег сразу насытился влагой. Он на глазах Сергея сползал с камней, стекал еле приметными струйками. Но вот струйки слились в ручеек, вода зазвенела по камням.
Горный ключ, вдоль которого они били последние шурфы, вдруг вспенился и набух, перекатывая камни. Стало жарко. Усталость овладела Сергеем. Он снял ружье с плеч, опираясь на него, спустился к ручью и сел на обломок скалы. Вода теперь бежала у самых ног. Он слушал ее бормотанье, в котором было какое-то сожаление. Так он сидел долго-долго, ища отдыха, но не было покоя в его душе.
Поток разыскал расщелину, хлынул по ней и вдруг ворвался в карьер. Он перевернул вашгерд, ударил его о камень, снова перевернул и разметал кайла и лопаты. Сергей проследил, как они ныряли в мутной воде, высовывая деревянные рукоятки, словно прося о помощи. Он не сдвинулся с места. Все равно, работа закончена!
«Нельзя человеку быть одному!» Эта мысль вдруг озарила его с такой яркостью, что он приподнялся, словно услышал ее сказанной кем-то другим. «Нельзя!» И он понял, что все эти месяцы ждал прихода Христины. Ждал и был уверен, что она вернется! Что же он не торопится к ней? И, словно поднятый внезапным призывом, Сергей сбежал с горы, чтобы сейчас же, немедленно, не откладывая ни секунды пойти к ней.
Вытащив из воды кайло и лопату, он остановился у вашгерда, чтобы перетащить его на место. Наклонился — и замер. Поток проносил мимо него темно-синюю землю. Поток клубил и швырял мелкие гальки и песок, хлестал через борта вашгерда и оставлял их на обшитом сукном дне ящика. И среди этих галек Нестеров увидел сияющие камни!
Сукно было прорвано острыми камнями, прокатившимися по нему. Но в тонкой струе воды, хлеставшей через вашгерд, ясно блистали кристаллы алмаза. Их было всего три. Но они были примерно такого же размера, как и найденные ранее, они были родными братьями тем, что лежали в разведанных карстовых воронках, и они указывали путь, каким прошли те алмазы, и подтверждали предвидение Нестерова. Теперь он знал, откуда попали алмазы в долину. Они были заключены в южной гряде гор, в толще оливиновых пород, прикрытых сверху более поздними известняковыми отложениями.
То, что размывал ручей, что выносил из лога вниз, было настоящим месторождением, намного богаче, чем мог надеяться геолог. Это была победа разума, точное предвидение, подтвержденное сиянием драгоценного камня. Нестеров поднял ружье и выстрелил из обоих стволов, покрывая гул выстрелов ликующим криком:
— Победа!
Прислушавшись к удаляющемуся крику, он перезарядил ружье и снова выстрелил.
— Победа! Победа!
Он так страстно хотел услышать ответ на свой зов, что шагнул вдогонку удаляющемуся с перекатами эху и ничуть не удивился, когда издалека донеслось:
— Серге-ей!
Напрягая зрение, он смотрел на перевал, пока там не показалась маленькая фигурка. Медленно закрыл глаза, опустил ружье, прижимая руку к бьющемуся сердцу. А зовущий девичий голос звучал все ближе:
— Серге-ей!
Он сделал несколько шагов, покачиваясь на ослабевших ногах. Где-то, еще далеко-далеко, перекликались молодые голоса, словно лес ожил и двигался на его праздник. И вдруг Христина появилась прямо перед ним. Еще покачивались за ее спиной ветви кустарника, а свет ее глаз бил в его сердце. Раскрасневшаяся, растерянная, она не успела еще вернуть себе привычную сдержанность, и когда он протянул к ней руки, она, как во сне, пошла к нему…
Тогда наступило смущение, заставившее их заговорить, перебивая друг друга, но слова не могли сказать всего, они были беспомощны и смутны:
— Я так торопилась…
— Я так ждал…
И они замолчали, привыкая к сладостной близости. Он отстранился, держа ее за плечи, оглядывая ее. Такой она приходила в видениях и снах: смуглой, сильной и нежной. Сквозь загорелую кожу просвечивает румянец смущения. Глаза ее не стыдятся чувства: они смотрят открыто и прямо.
За ее спиной он увидел Иляшева, который сигналил кому-то рукой. Старик был весел, оживлен, как будто помолодел за время скитаний. Он отходил к лагерю, скрываясь между деревьями, все так же маня кого-то за собою протянутой рукой. И тогда Сергей увидел молодых ребят и девушек, которые, осторожно поглядывая на него и на Христину, отходили вслед за Иляшевым туда, где белели палатки лагеря. Они шли чередой, пригибаясь под тяжестью вещевых мешков, но, как будто и не усталые, шли легким шагом, словно возвращались после короткой прогулки в свой лагерь. И Нестеров увидел впереди этой группы давних своих знакомцев, приходивших к нему делегатами от школьников.
