иногда подменяла Тиля, когда тому нужно было отойти, однако если Ают просыпался в это время, то, завидев меня, отворачивался.
Ремонт шхуны шёл полным ходом. Данко, как помощник, оказался на высоте. Через несколько дней после возвращения в город, я поняла, что мне нужно уходить, и чем быстрее, тем лучше. Чёрный Ли во всех красках расписал остальным, как я спасала капитана, вдыхая в него «божественный дух», и как прогнала этот ужасный шторм, злобно крича в негодующее небо. Мне уже почти не улыбались, а иногда и просто отворачивались, когда я проходила мимо. Возникло ощущение, что эти взрослые, сильные мужчины начали меня бояться. А Чёрный Ли при виде меня начинал декламировать песню и низко кланяться. Ни о каком продолжении путешествия на «Медузе» не могло быть и речи.
Глава 9
Собралась я быстро. Как ни странно, но мои вещи практически не пострадали, даже раковина осталась целёхонька. Съестные припасы были упакованы в непромокаемые мешки, а одежду и одеяло я просушила. Оставалось купить лошадь, узнать дорогу и можно отправляться в путь. В свои планы я решила никого не посвящать. Ают под надёжным присмотром и идёт на поправку, а вскоре Тиль сделает костыли и капитан сможет хоть как-то передвигаться. Шхуну тоже приведут в порядок: она не так уж и пострадала, да и никаких ценностей во время шторма не пропало, так, по мелочи. В общем, и с капитаном, и с «Медузой» будет всё в порядке. А мне пора…
Лошадь, хотя правильнее – единорога, я выбирала недолго. Особого выбора на местном рынке не было, и я купила ладную кобылку по кличке Тучка. Из всех предложенных коняшек она приглянулась больше других. Вместе со сбруей и мешком местного ваго, которым подкармливали лошадок, она обошлась в три золотые монетки. Тучка была невысокой, коренастой, тёмно-серой масти, с шикарной чёрной гривой и таким же хвостом. Она показалась мне достаточно выносливой и молодой.
Я договорилась с бывшим хозяином, что он подержит её до утра на своей конюшне, доплатила пару мелких монет за уход и, закупив ещё некоторое количество продуктов, вернулась на шхуну. Дневная работа была уже закончена и часть команды ушла в город. Маршрут передвижения до Латраса я выяснила и уже знала, в какую сторону завтра двигаться: сначала до рудников, а потом несколько дней по восточной дороге до перевала. Можно будет попробовать пристать к какому-нибудь обозу или каравану, так как недалеко от восточной дороги начинались территории горных волков. И хотя местные меня успокоили, мол, сейчас волки с гор не спускаются, добычи у них хватает, но учитывая, что ехать мне в одиночестве, стало жутковато.
Горных волков боялись. Они нападали большими стаями, всегда неожиданно и почти всегда удачно. Людей они не трогали, если только в крайних случаях, но скот резали везде, где появлялись. Как я поняла из всех рассказов, которые довелось услышать, у них была своя тактика: часть стаи брала на себя сторожевых псов, часть отвлекала людей, а остальные ловили, резали и уносили добычу. На Восточных землях горные волки были самыми умными и опасными хищниками, поэтому встречаться с ними совсем не хотелось. Но другой дороги на восток из Перрикола не было. По приблизительным подсчётам, если всё пойдёт благополучно, путешествие до Латраса займёт около трёх недель.
Я собрала и упаковала всю свою поклажу и пошла проведать Аютана. Нужно было попрощаться как-то… Сказать спасибо, ну и всё такое… Когда я спустилась к каюте, дверь открылась, и навстречу вышел Данко. Он как-то странно глянул и, не сказав ни слова, взбежал наверх. Ают уже не лежал, а полусидел на постели: под спиной подушка, нога в шинах покоится на табурете. Я присела возле койки:
– Ну как ты?
– Неплохо… Голова уже не болит… Завтра Тиль обещал обуть меня в деревянный сапог, чтобы можно было вставать.
– Хорошо, я рада…
– Знаешь, о чём я жалею? – и очень внимательно вгляделся в моё лицо.
– Нет… Откуда мне знать?
– Я жалею, что не слышал песню… ту… про тебя…
Я опустила глаза:
– Ты её ещё услышишь…
– Значит, это ты?!
– Что я?
– Вызвала этот ураган?! Чтобы наказать меня?! Я же слышал, слышал, что ты кричала из каюты!
От трезвого и здравомыслящего Аютана такого бредового заявления я никак не ожидала. Поэтому даже растерялась, не зная, что сказать.
– Ают, этот ураган я не вызывала. Я была просто рассержена, вот и всё. И даже не от твоего признания или поцелуя, а оттого, что ты меня запер… Как можно вызвать ураган?! Ты сам понимаешь, что говоришь?
Он приложил ладонь к глазам, как бы прикрываясь от меня, и выдавил:
– Я не знаю, что думать, Кари… Я совсем запутался… Ты… Ты такая… И то, что случилось… Я понимаю, что сам виноват. Я был слишком самоуверен… и настойчив. Данкан всё рассказал… И как ты нашла меня, и как спасала, и как они радовались, когда я начал дышать, и как закончился шторм… Всё… Я никогда не верил в богов, считал, что это глупые россказни, но теперь… Я… – он потянулся к моей руке и прижался губами к ладони. – Влюбился, без памяти, в богиню… чем вызвал её гнев, но она проявила милосердие и сохранила мне жизнь…
Этот бред я больше не могла слушать. Ладно Чёрный Ли, ладно команда, но капитан Ают! Не-е-ет! Это уже слишком! Нужно уезжать и немедленно. Я крепко обняла его, расцеловала и, ничего не говоря, быстро вышла из каюты. До заката ещё несколько часов, и если поторопиться, то заночевать можно будет на рудниках, а на рассвете отправиться в дальнюю дорогу.
Через некоторое время, когда половина пути была позади, а солнышки клонились к закату, послышался конский топот. Я одёрнула кобылу и обернулась. Вдогонку мчался всадник. Когда он приблизился, я узнала Данко. Завидев, что я остановилась, он замахал руками:
– Кари! Кари! Постой!
«Всё же не удастся избежать трогательных прощаний!» – я спешилась в ожидании.
Взмыленный и запыхавшийся помощник капитана спрыгнул с коня и кинулся ко мне.
– Кари! Зачем?! Почему?! Не уезжай!
– Тебя Ают послал?
– Нет. Он ещё не знает, что ты уехала. Я не успел ему сказать…
– Думаю, после всего он не стал бы меня удерживать…
– Ты… Ты что? Ещё раньше хотела уехать?
– Он потому меня и запер. Он тебе ничего не рассказал?
Данко смутился:
– Он не хочет об этом говорить… Что между вами произошло, Кари? Ты отказала ему? Потому он так разозлился тогда? Не уезжай… – и,
