— А именно? — спросил президент.
— Примерно через месяц посредством нашего друга Хендерсона устроить утечку информации относительно того, что наша подводная лодка следила за «Красным Октябрём» от самой Исландии.
— Но зачем? — удивился Пелт. — Тогда они узнают, что мы обманывали их, что весь скандал из-за подводного ракетоносца был сфабрикован.
— Не совсем так, доктор, — улыбнулся Мур. — То, что подводный ракетоносец оказался так близко у нашего побережья, по-прежнему является нарушением соглашения, и, с их точки зрения, мы не знаем, почему он оказался здесь до тех пор, пока не допросим членов команды оставшихся в Соединённых Штатах, которые вряд ли знают что-либо ценное. Советы придут к выводу, что мы не рассказали им всей правды о случившемся. Тот факт, что мы следовали за их подлодкой и могли уничтожить её в любой момент, лишь подтверждает двуличность, в которой они нас всё время подозревали. Мы также заявим, что «Даллас» стал свидетелем аварии реактора, прослушивая шумы своим гидролокатором, и это объясняет близость нашего спасательного судна. Русские знают — или подозревают, — что мы скрываем от них что-то. Это введёт их в заблуждение относительно того, что мы скрываем на самом деле. У них даже есть поговорка — «подложить свинью». И тогда они пустятся во все тяжкие, стараясь выяснить подробности якобы проведённой нами операции, но ничего не обнаружат. О всех деталях в ЦРУ знают лишь Грир, Риттер и я. Нашим оперативникам дано задание выяснить, что происходит, и это все, что от них можно узнать.
— Как относительно Хендерсона, и сколько наших людей знают о ракетоносце? — спросил президент.
— Стоит Хендерсону проговориться, и он подпишет свой смертный приговор. КГБ никогда не прощает двойных агентов и никогда не поверит в то, что мы ввели его в заблуждение относительно случившегося. Он понимает это, да и мы внимательно следим за ним — так, на всякий случай. Сколько людей знает о ракетоносце? Сотня, пожалуй, и это число несколько увеличится. Но не забывайте, по мнению русских, около нашего побережья покоятся на дне две русские подлодки и потому у них нет никаких сомнений в том, что снаряжение, которое появится в наших лабораториях, было поднято нами с морского дна. Мы, разумеется, воспользуемся батискафом «Гломар эксплорер» именно для этой цели. Если мы не сделаем этого, у них возникнут подозрения. Стоит ли разочаровывать их? Рано или поздно русские все равно могут догадаться о сути дела, но к этому времени корпус их ракетоносца, с которого будет снято всё, что можно снять, будет покоиться на дне моря.
— Значит, мы не сможем хранить этот секрет вечно? — спросил Пелт.
— Вечность — чертовски долгое время. Однако и это не исключено. А пока секрет будет в безопасности, раз о нём знает всего сотня людей. Через год, скорее, через два или три, русские сумеют собрать достаточно информации, чтобы у них возникли подозрения о том, что же произошло на самом деле, но к тому времени не останется вещественных доказательств. Более того, если КГБ докопается до правды, захочет ли он докладывать об этом? Окажись на его месте ГРУ, оно, конечно, сообщит обо всём, и хаос, возникший в их разведывательном сообществе окажется нам только на руку. — Мур достал сигару из кожаного портсигара. — Как я уже сказал, Рамиус предоставил в наше распоряжение колоссальные возможности в нескольких областях. А самое лучшее заключается в том, что от нас фактически ничего не требуется. Русские займутся черновой работой, будут искать то, чего нет на самом деле.
— Как мы поступим с теми русскими, которые попросили политического убежища, судья? — спросил президент.
— О них позаботятся, господин президент. Мы знаем, как делать это, и к нам редко поступают жалобы на гостеприимство ЦРУ: Понадобятся месяцы, чтобы допросить их, и мы будем готовить русских к жизни в Америке. Они получат новые имена и биографии, в случае необходимости будут проведены косметические операции, а после этого им не придётся работать всю оставшуюся жизнь, если они сами этого не захотят. Почти все перебежчики изъявляют такое желание. Полагаю, для них найдётся работа на флоте — скажем, в роли консультантов по вопросам противолодочной обороны.
— Я хочу встретиться с ними, — внезапно сказал президент.
— Это можно устроить, сэр, только придётся проявить осторожность, — предупредил судья Мур.
— Думаю, встреча в Кемп-Дэвиде пройдёт достаточно незаметно. И прошу вас, судья, позаботиться о Райане.
— Понятно, сэр. Мы уже продвигаем его и очень быстро. У него блестящее будущее, можете мне верить.
Тюратам, Казахстан
Причина того, почему «Красному Октябрю» пришлось погрузиться задолго до рассвета, находилась на земной орбите на высоте восьмисот километров. Это был «Альбатрос-8», огромный спутник, специально предназначенный для радиолокационной океанской разведки. Он был выведен на околоземную орбиту одиннадцать месяцев назад тяжёлой ракетой-носителем с космодрома Тюратам в Казахстане.
«Альбатрос-8» пролетел над проливом Памлико в 11.31 по местному времени. Компьютеры на его борту были запрограммированы на слежение за термическим излучением по всему видимому горизонту, на наблюдение за всем, что попадёт в поле видимости, и на регистрацию любого инфракрасного излучения, соответствующего запрограммированным параметрам сбора данных. Продолжая полет по своей орбите, он пролетел над соединениями американского флота, и станция радиолокационного подавления сигналов на линкоре «Нью-Джерси», направленная вверх, включилась для глушения его электронных импульсов. Записывающие системы спутника должным образом записали радиолокационное глушение. Импульсы подавления радиолокационных сигналов расскажут операторам об американских способах ведения радиолокационной войны. Когда «Альбатрос-8» пролетал над Северным полюсом, параболическая антенна в его передней части нацелилась на несущую частоту спутника связи «Искра».
Как только разведывательный спутник обнаружил своего собрата, находящегося на большей высоте, по лазерному каналу связи было передано содержание банка памяти «Альбатроса». «Искра» немедленно ретранслировала полученную информацию на свою наземную станцию в Тюратаме. Сведения были также приняты пятнадцатиметровой параболической антенной, расположенной в западном районе Китая и используемой совместно Агентством национальной безопасности США и китайскими спецслужбами для своих целей. Американцы тут же передали их через свой спутник связи в штаб-квартиру АНБ в Форт-Мид, Мэриленд. Почти одновременно цифровой сигнал подвергся расшифровке двумя группами специалистов, находящихся в пяти тысячах миль одна от другой.
— Безоблачная погода, — простонал русский техник. — На кой нам их безоблачная погода!
— А что в том плохого. — Его сосед у пульта поблизости следил за информацией, поступающей через геосинхронный метеоспутник, который вёл наблюдение за Западным полушарием. Сведения о погоде на территории враждебной страны имеют немалую стратегическую ценность. — К их побережью приближается очередной холодный фронт. Зима там походит на нашу. Надеюсь, им нравится такая погода.
— Им, но не нашим морякам. — Техник мысленно содрогнулся при мысли о шторме в море. Прошлым летом он отправился в круиз по Чёрному морю и страшно мучился от морской болезни. — Ага! Что это? Можно вас, товарищ полковник?
— В чём дело? — Старший дежурный офицер тут же подошёл к нему.
— Вот посмотрите, товарищ полковник. — Техник провёл пальцем по телевизионному экрану. — Это пролив Памлико, в центральной части восточного побережья Соединённых Штатов. Видите? — Инфракрасное изображение воды на экране казалось черным, но когда техник отрегулировал дисплей, оно превратилось в зелёное с двумя белыми пятнами, причём одно было больше другого. Дважды большое изображение раздваивалось. Картинка на экране показывала поверхность воды, а часть её была на половину градуса теплее, чем ей полагалось. Разница в температуре не была постоянной, но давала основание предположить, что что-то в заливе добавляет тепла воде.
— Может быть, солнечный свет? — спросил полковник.
— Нет, товарищ полковник, при безоблачном небе вся водная поверхность нагревается одинаково, — спокойно объяснил техник. Он всегда вёл себя спокойно, когда обнаруживал что-то любопытное. — Две подводные лодки, может быть, три, на глубине тридцати метров под водой.
— Вы уверены в этом?
Техник щёлкнул переключателем, и на экране появилось рубчатое изображение мелких волн на поверхности воды.
— На поверхности ничего нет, что могло бы настолько повысить температуру воды, товарищ полковник. Источник тепла находится под водой. Это время года не подходит для спаривания китов. Значит, под водой могут находиться только атомные подлодки — скорее всего две, может быть, три. Думаю, товарищ полковник, американцы так напуганы появлением нашего флота у их побережья, что скрыли свои подводные ракетоносцы. Их база находится всего в нескольких сотнях километров от пролива. Возможно, один из американских ракетоносцев нашёл здесь укрытие, а ударная подлодка охраняет его, как это принято у нас.
