– Чарлз, с ней все в порядке?
– Джейсон, слава Богу. Не знаю, как бы я открыл дверь без… – Чарлз замолчал. «Без того, чтобы положить ее на землю и причинить ей еще больше боли этим». – Нам понадобятся теплые полотенца. И ножницы – чтобы снять с нее одежду.
Джейсон шел впереди, придерживая двери, помогая Чарлзу отнести Мелани в ее спальню. Чарлз бережно положил ее на кровать. Джейсон принес стопку махровых сухих полотенец и ножницы.
– Как она? – спросил Джейсон.
Мелани открыла глаза и слегка кивнула головой.
– Думаю, это означает, что с ней все в порядке, – тихо ответил Чарлз, глядя в небесно-голубые глаза и ища в них подтверждение своим словам. Мелани неуверенно улыбнулась. – Я собираюсь вытереть ее насухо и уложить в постель.
– Тебе нужна помощь?
– Нет. Думаю, мы сами справимся.
– Я буду на кухне, на случай если понадоблюсь тебе.
– Спасибо, – сказал Чарлз. – Спасибо, Джейсон.
Чарлз разговаривал с ней, как отец разговаривает с ребенком – с ребенком, который все понимает, но еще слишком маленький, чтобы ответить. Чарлзу не хотелось, чтобы она даже пыталась говорить, но он желал, чтобы она понимала, что он делает.
– Сейчас я слегка вытру твои волосы, а потом заверну их в полотенце, – объяснял Чарлз. – Думаю, меньше всего причиню тебе боли, если разрежу твою одежду, чтобы снять ее, – сказал Чарлз, закончив с волосами Мелани.
Мелани открыла глаза, и Чарлз увидел в них страх. Он помнил точно такой же страх в ее глазах, когда вытащил из кармана перочинный ножик, чтобы открыть посылку с рукописью от Гейлен.
– О Мелани, дорогая. Он мертв. Он не может больше причинить тебе вреда. А я никогда не сделаю тебе ничего плохого. Разве ты не знаешь этого?
Мелани ничего не ответила и закрыла глаза. Осторожно освобождая ее от мокрой одежды, защищая с помощью своих теплых пальцев от прикосновения холодного металла ножниц, Чарлз разрезал и снял с нее кашемировый свитер и хлопковую рубашку под ним. Когда вся мокрая одежда была снята, когда на Мелани остался только мокрый от дождя бюстгальтер, она начала дрожать.
Мелани боялась открыть глаза. Она не смогла бы видеть выражение его лица – его ужас и отвращение к ее телу, изуродованному огромными шрамами. Она чувствовала его руки, его тепло и нежность, когда он снимал с нее бюстгальтер и вытирал ее мягким, пушистым полотенцем.
– Эй, – тихо сказал он, – что бы тебе хотелось надеть?
– В верхнем ящике шкафа есть ночная рубашка. – Мелани удивилась силе собственного голоса. Боль отступала. Невыносимые, перехватывающие дух горячие приступы боли сменились непрекращающейся дрожью, но силы возвращались к ней. К сожалению, уже слишком поздно: Чарлз увидел ее шрамы. – Мне уже лучше. Если только ты дашь мне мою рубашку, я смогу одеться сама.
Она слышала, как он выдвинул ящик шкафа.
– Свет не слишком яркий для тебя? – спросил Чарлз, когда вернулся к ее кровати. На самом деле в комнате царил мягкий сумрак. И все-таки она не открывала глаз.
– Нет. – Мелани заставила себя открыть глаза. Все хорошо, пока она не будет смотреть на него.
– Ты можешь сесть? Всего лишь на мгновение. Я помогу тебе. Потом я надену на тебя рубашку.
Чарлз обнял Мелани, чтобы помочь ей, и почувствовал сопротивление с ее стороны. Она прижималась к кровати; все ее тело напряглось от боли.
– Мелани?
– Со мной все хорошо, Чарлз, правда. Теперь я уже согрелась. Боль утихла. Я могу одеться и раздеться сама. Спасибо. – Она взяла ночную рубашку и прикрыла ею грудь.
– Я хочу остаться здесь, с тобой, сегодня. Я могу поспать в кресле. – «Я хочу быть с тобой, Мелани. То, что я сегодня узнал, отдалось болью в душе, но сделало меня свободным. Я могу любить тебя. Нет никаких причин…»
– Нет. – Мелани посмотрела на него. Она увидела удивление и беспокойство, но восприняла это как жалость. – Нет, Чарлз. Пожалуйста, уйди.
– Мелани…
– Пожалуйста.
Какое-то время Чарлз смотрел на Мелани, но она прятала глаза. Наконец он поцеловал ее в щеку и вышел из комнаты.
Когда Чарлз ушел, Мелани дотронулась до того места, куда ее поцеловал Чарлз. Потом она согрела свое замерзшее лицо собственными горячими слезами.
«Прощай, дорогой Чарлз. Прощай, а не до свидания».
Чарлз пошел на кухню. Ему нужно выпить чашку горячего кофе, прежде чем ехать обратно в Манхэттен. Он очень устал, но не мог остаться в Уиндермире, если нельзя находиться с Мелани. Он вернется сюда завтра утром, чтобы забрать ее.
Мелани поедет с ним, почему нет? Все их сомнения остались позади, разве не так? Его неуверенности в себе, в том, что с ним что-то не так, больше не существует. А если она когда-то и сомневалась в нем, когда-то верила в то, что он мог оказаться Манхэттенским Потрошителем…
Все кончено. Она отважно бросилась в яростный шторм, чтобы быть с ним. И даже, несмотря на то, что сейчас она попросила его уйти… Чарлз слегка нахмурился.
Чарлз нахмурился еще больше, когда вошел на кухню. Он забыл о том, что там Джейсон. Джейсон сидел за кухонным столом и пил кофе.
– Как она? – спросил Джейсон.
– Уставшая. Измученная болью. Обескураженная, – ответил Чарлз. Он описывал и свое состояние тоже.
Джейсон кивнул головой и налил брату кофе. Они сели за стол друг против друга.
– Я даже не знал, что Мелани вышла из дома, – сказал Джейсон после нескольких минут молчания. – Я наблюдал за тобой. Когда ты вышел из пляжной беседки, я направился к двери встретить тебя.
Чарлз рассеянно смотрел на Джейсона. «Я не могу говорить об этом сейчас, Джейсон».
– Мне нужно кое-что сделать как можно скорее.
– Что? – без всякого интереса спросил Чарлз.
– Я собираюсь отдать тебе половину всего – «Издательской компании Синклера», Уиндермира, всего.
– Что?
Ты имеешь на это законное право. Если бы я знал о причине, из-за которой отец отрекся от тебя…
– Он заставил тебя дать ему слово, что ты никогда не позволишь мне иметь это, – напомнил ему Чарлз.
– Давать слово такому человеку, как он! – В голосе Джейсона чувствовалась горечь.
– О Джейсон, – вздохнул Чарлз. – Не нужно ненавидеть его.
– Как ты можешь говорить такое?
– Он любил тебя, Джейсон, и очень сильно. – Чарлз слегка улыбнулся. – И он любил меня тоже.
Джейсон нахмурился.
– Он действительно любил меня, где-то глубоко в душе, но он так по-настоящему и не смог оправиться после смерти нашей матери.
– Как ты можешь быть таким всепрощающим?
– Может быть, – пожал плечами Чарлз, – это просто облегчение – узнать, наконец, что со мной все в порядке.
Минуту они сидели молча.
– Чарлз, что касается прошлой ночи, моих обвинений тебя в смерти отца, я…
