— На испуг не беру и не паникую. На нашем направлении вермахт наносит главный удар. Еще у Гродно.
— Ты бы не выделывался, как штабной полковник. Или хочешь сказать, что мы заранее все просрали? — заиграл желваками пехотный майор.
— Да, дело дрянь! И что теперь? Помашем ручкой, у нас фальстарт? — Максим мотнул головой в сторону германского берега, где гул моторов нарастал с каждой минутой. Вдоль берега расставляли орудия прямой наводки, готовые прикрыть наступающих от атак танков. Дивизии Губанова вермахт всерьез опасался.
— Время! Эй, Казанцев не молчи ртом! Не веришь, смотри!
Бинокль не нужен. На другой стороне Буга неторопливо поднимали аэростат. Полноценная такая надувная пятидесятиметровая хреновина, каплевидного вида с тремя килями-стабилизаторами. В рассветных сумерках намалеванный белый опознавательный крест четко выделялся на надувном корпусе сбоку.
Прямо под ним проводной узел связи и дублирующие радиостанции. Немцам, до особого приказа, было запрещено выходить с эфир. Внезапность нападения означало и радиомолчание. Использовался телефон, гарантирующий скрытное и надежное управление.
— Шайтан! — сомнения Казанцева отпали.
— Да! Придется отступать. Но первый час действовать с их стороны будет пехота. Для всего остального нужны переправы! Может, умоем тех сук кровью?
Комполка внимательно посмотрел в глаза человека, моложе его на десяток лет. Эх, такого бы грамотного к нему начштабом в полк. Нет… пожалуй, даже не так, далеко пойдет этот майор, если не убьют и если есть на небе Аллах, пусть будет этому воину в помощь.
****
Вот теперь в штабе 22-й танковой дивизии действительно шло непридуманное совещание. Но слова плавно перетекали из пустого в порожнее. Да, объявлен сигнал «сбор» и усилен караул Южного городка. Но когда комдив Губанов предложил привести дивизию в боевую готовность к рассвету, не объявляя боевой тревоги, то ночевавший у них начальник штаба четырнадцатого мехкорпуса резко возразил: мол, командарм не разрешит, и мало ли что подумают соседи.
На воскресенье на полигоне планировали показ новой техники, и полковник Тугаринов приехал заранее, совместить полезное с приятным посещением субботнего концерта.
А соседи на самом деле думали о них плохо.
Эй! Если в дверь стучат прикладом, то не надо спрашивать «Кто там?» Бойцы стоящего неподалеку отдельного артиллерийско-пулеметного батальона просто выкинули сонных мотострелков из казармы неодетыми – в белье и обмундировании в руках. Вот оденутся, пустят их ненадолго в оружейную комнату, а после валят на все четыре стороны!
Все верно, два дота по бокам, в случае неприятностей это их позиция. Они даже пушку привезли, но внутрь не затащили. Понятно, тяжелая зараза! Пока вкопали рядом, сунув в деревянную раму, обложенную бетонными кирпичами-блоками с прислоненными к ним бронированными дверьми.
Но так же нельзя!
Попытка препирательства закончилась тем, что командовавший пришельцами лейтенант, как-то буднично и устало, долбанул из «ППД» очередью в потолок, указывая оппонентам дорогу к давно испорченной матери. Еще лучше – к своему собственному начальству – у них приказ от майора Ненашева.
Утром немцы перейдут границу, а они спят, как сурки! Пусть хватают шмотье и звездуют, на хрен, отсюда.
Ненашев, старательно державший дистанцию от бойцов, но влезавший в каждую конфликтную мелочь, постепенно превратился в «первого после бога» командира.
В его маленькой армии, без причуд, все ели из одного котла. А то, что Ненашев иногда исчезал из батальона, воспринималось всеми, как должное – на то он и комбат, чтобы решать вопросы и общаться с начальством. Как радеющий за дело председатель колхоза, постоянно что-то выбивавший наверху исключительно для пользы дела. «Вечный зов», да и только.
Вот и красноармейцы не решились шутить с вооруженными до зубов и злыми УРовцами. Мало того, те несли с собой коробки с набитыми лентами. С машины сгружали ящики с гранатами, цинки с патронами и станковые пулеметы и она, урча, убралась обратно, грозясь привезти еще столько же.
Война! Это не учения, а именно война!
****
— Андреев! Чего твой капитан куролесит?
— Я сомневаюсь, что это Ненашев проявил инициативу. Информирован он лучше нас, держит твердую связь с пограничниками.
— Вам не кажется, что майор ведет себя, как настоящий паникер и провокатор!
— Выражайтесь конкретнее! У него свой начальник! — вмешался генерал-майор, — повтори, что говорят «эти» пограничники.
— По данным разведки отряда, мотомехчасти немцев идут к границе…
«Действительно, он докладывал», — вспомнил Тугаринов.
Он отмахнулся, некогда! Мало ли какой бред, сколько называли раньше сроков, и что? А потом совсем забыл. Не до надоевшего ему паникерства. Делом надо было заниматься, делом!
Дивизия вернулась с учений, а генерал Софорин, командир корпуса, в скверном расположении духа приказал провести сразу строевой смотр. Начштаба ему всячески помогал, и лишь к пяти часам вечера суматоха закончилась. Результат на «хорошо» и «отлично». Не ударила 22-я танковая дивизия в грязь лицом!
— А вот разведотдел армии… — начал вновь полковник.
— Разведотдел армии выпускает бюллетень еженедельно! Будем ждать до понедельника?
Крыть было нечем, и Тугаринов вновь поднял трубку, узнать, как дела у связистов. Опять чертыхнулся, связи со штабом корпуса и штабом четвертой армии, находящейся в Кобрине не было.
— Товарищ генерал, к вам лейтенант от УРовцев.
В принесенном пакете майор просил его усилить, а главное, обязательно нанести артиллерийский удар прямо из парка по позициям немцев перед крепостью, где находится основная масса орудий, затем по узлу связи. Радист Ненашева с рацией сейчас в гостях у полка их артиллеристов.
— Он что, совсем сдурел?
«Ах, вот ты как заговорил!», — Губанов внимательно посмотрел на полковника. Интересно, кого он больше боится? Немцев или начальственного гнева?
После войны новый командующий ВДВ, на два года сменивший попавшего в опалу легендарного «дядю Васю», также боялся руководства.
Был характерный эпизод. Да, характер у проверяющего их маршала Чуйкова – чистый порох. Если что не так – рвал и метал, всегда остывая после. Но Тугаринов, имея все факты на руках, даже не пытаться отстоять мнение собственных подчиненных.
Панов, читая его биографию, прикинул туда-сюда, и не стал ни ерничать, ни юродствовать. У него тоже свой потолок компетентности, дальше – дурак, дураком ты, полковник.
Есть такое качество, идеальный исполнитель. Дайте четкий приказ, выполнит обязательно. Задержать врага, значит задержать. Инициатива, названная сейчас «креативностью», не растет на голове у каждого. Воевать станет достойно и войну полковник, сейчас начальник штаба механизированного корпуса, закончит генералом, командиром кавалерийской дивизии.
Командир эскадрона в сороковом году после сокращения кавалерии чаще всего становился командиром танковой роты. И вот объясните Панову, какая может быть в его голове оборона? Только наступление, и не по недомыслию. Коннице иначе на поле боя не выжить[574].
— Лейтенант, майор Ненашев лично отдавал приказ? Что и как он говорил?
Связной не стал ничего скрывать.
— Сильно нервничал. Сказал что в 4-15 начало артподготовки немцев. Это время ему назвали пограничники. Они уже подняты по тревоге. А проводную связь вывели из строя диверсанты, чтобы устроить хаос в городе и парализовать у нас управление.
— Вот видите! Гладко как все выходит у этого паникера, если не хуже!
Губанов взглянул на циферблат, остался час. Названное время точно совпало с восходом солнца. Взволнованный дежурный доложил о множестве огней самолетов в начинающем светлеть небе.
— Значит так, товарищ полковник, — генерал сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и, цедя слова сквозь зубы, продолжил. — Я командую дивизией рядом с границей. В четырех километрах от нас изготовившийся фашист! Если мое решение лично вам не нравится, то пишите рапорт.
— Приказа у нас вами нет, а с меня спросят за ваше самоуправство.
— Я знаю, но снять меня с должности вы не можете!
— Могу временно отстранить!
— Так давайте! И сразу принимайте дивизию! — усмехнулся генерал, доставая из портсигара папиросу. Отступить ему нельзя.
Тугаринов покраснел: поступи так, начнет полностью отвечать за последствия. И комдив знает, что на это он не пойдет. Как хорошо ему, десять лет в автобронетанковых войсках, а он, всю жизнь отдавший кавалерии, лишь недавно назначен в штаб формируемого 14-го мехкорпуса.
Кто, как не красные всадники должны быть готовы к маневренной войне! Может и так, но ему запутаться можно в этих бензовозах, передвижных мастерских, танконедоступной местности, где лошадка бы прошла, и прочем хозяйстве, воняющем неприятным для него запахом из отрыжек масла и бензина[575].
