Однако определенный опыт финской войны Тугаринов имел. «Гладко было на бумаге, но забыли про овраги». А если этот безумный комбат прав?
Его поведение логично объясняло, почему не доведен до них приказ и отсутствие телефонной связи. Но почему в дивизию не прислали хотя бы делегата с пакетом? Может, он к ним не дошел? Убили? Но до УРовца ведь кто-то добрался! Черт возьми! Господи! Где приказ? Дайте приказ!
Стрелки на стене отметили три часа тридцать пять минут.
— Немцы поднимают аэростаты!
Как и прошлый раз, караул не прошляпил появление в небе корректировщиков. Заметили за полчаса до войны и сразу доложили в штаб, ожидая указаний. Но что-то изменилось, минут на пятнадцать.
— Есть связь, товарищ генерал, и со штабом армии, — вбежал связист.
— Немедленно соединяйте!
Телефон резко и требовательно зазвонил сам.
Генерал-майор Губанов сорвал трубку.
— Товарищ генерал-майор… Что!? — глухой, безмерно усталый и бесцветный, голос Коборкова сообщил: в эту ночь возможен провокационный налет фашистских банд на нашу территорию. Командующий округом приказал на провокации не поддаваться; банды пленить, но государственную границу не переходить ни в коем случае!
Тугаринов немедленно успокоился. Армия сутью своей предназначена для законного лишения жизни, и всякая самодеятельность, не подкрепленная приказом свыше, недопустима.
Он подумал об этом Ненашеве.
Комбат из УРа молодец! Успел, таки, занять доты! И повезло ему с инициативой, угадал, какой последует приказ. Когда отобьют немцев, он лично напишет рапорт, с просьбой наградить майора. И как удачно начальник гарнизона распознал начало провокации, вовремя взбудоражил всех! Расцеловать бы комдива Азаренко!
Полковник еще не осознал: ночь закончилась и наступило утро. Зарево рассвета постепенно пробивалось через предрассветную дымку.
— Боевая тревога!
Осталось чуть больше полчаса, а дивизия хронически не успевала.
Время! Надо еще догрузить в танки боекомплект, дозаправить. Прицепить к машинам и тракторам орудия. Вскрыть склады с НЗ, выдать каждому бойцу патроны и пайки, но, прежде всего, правильно оформить приказ.
— Стой! Куда! Нельзя брать патроны! Нет письменного приказа Наркома обороны! — кричал начальник склада, заслоняя собой дверь и широко раскидывая руки. Часовой стоял рядом с ним, выставив винтовку вперед. На лицах обоих читалась растерянность. Но интендант в своем праве, под суд пойдет, если пустит на склад НЗ кого-то без надлежаще оформленного разрешения!
Сметая охрану, люди сами сорвали печать. Приказ «привести войска в боевую готовность. Выдать патроны. Артиллерии выдать снаряды» из округа придет через три часа.
Глава тридцатая или «и страшно, и весело» (22 июня 1941 года, воскресенье. 4 часа утра)
Немецкие наблюдатели с тревогой наблюдали за происходящим в городе и крепости.
Еще вчера под звуки оркестра там проводили развод караулов. Потом – общая поверка, тоже с музыкой, сначала красиво исполняли «Зорю», а затем гимн СССР «Интернационал».
Казалось, внезапность обеспечена, но за полтора часа до назначенного времени большевики объявили тревогу. Агентура в Бресте молчит. В городе слышны взрывы, несколько раз тревожно взревел паровоз.
— Если исходить из фактов, то нас уже ждут на другом берегу. Большевики занимают укрепления.
— Ничего странного. Как мы и предполагали, к вечеру большевики должны были понять, что происходит[576] или вы хотите сказать, что столь экзотически приобретенный источник не врет? Его слова никто не подтверждает! Кто недавно сообщал «войска и гражданское население в районе Белостока, Гродно, Бреста к войне не подготовлены и лишь евреи пытаются скупать рейхсмарки»? Или решили подстраховаться на случай неудачи?
— Факты, герр генерал, факты. Почти все мосты, ведущие к границе, вероятно, подготовлены к взрыву. Судя по всему, сейчас ликвидируют нашу агентуру. Я час назад дал указание о начале расследования…
— Это ваше дело, как армейской разведки. Я не вижу оснований менять план наступления. По крайней мере, наше превосходство здесь подавляющее. Авиаразведка не засекла ничего нового в дислокации артиллерии и танков русских.
— Большевики минировали реку к северу от Бреста.
Верно, вчера доложили, как и сообщили в штаб Гудериана. Саперы уже вышли на позиции, готовые во время артподготовки тралить реку. Жаль, не везде его танки смогут пройти по дну.
— В чем-то вы правы. Потери меня не страшат, в конце концов, каждый давал присягу фюреру, но не надо резких бросков. Энергичное, бодрое, напористое, но, вместе с тем, осторожное и поступательное движение вперед. Пока не накоплено достаточно сил на плацдармах, следует предупредить любые неожиданности.
— Вас не беспокоит, что вся крепость заминирована?
— Вся? Теперь я вас спрошу, где факты? Мы же вместе считали и наблюдали, сколько времени требуется большевикам на выход из крепости. Я не верю в самоубийственную тактику. Как мы знаем, техника из парков убрана, но за стены большая часть не выведена. Склады на месте, значит, в любом случае большевики останутся без боеприпасов и снабжения.
— А группа Кремера?
Действуя на лодках, десант из саперов должен стремительно захватить мосты через Мухавец.
— Передайте отважному лейтенанту, что в России еще много рек.
Неуемное желание Кремера заслужить «железный крест», называемое в вермахте «шейной болезнью» стало притчей в языцех.
Генерал от инфантерии Вальтер Шрот имел полное право так рассуждать. Отдел иностранных армий востока, генштаба сухопутных войск вермахта подробно информировал его о возможностях противника[577].
Не только о числе пушек, танков и пулеметов. О способности армии противника сражаться. Качество техники его не волновало. Непробиваемые германскими пушками танки французов теперь стояли на их бронепоездах.
Те, кто остановил их на Первой мировой войне изнежился, и в сороковом году, лег под них сам. Но не везде и сразу. Воли у отдельных галлов хватало, но они сломали и их.
Так насколько сильным будет сопротивление?
Финны избавили большевиков от мании величия, гигантизма заранее отрепетированных маневров и крупномасштабных учений. Они постепенно возвращались к скрупулезному индивидуальному обучению каждого солдата и офицера.
Но где найти кадры? У русских проблемы. Там, где частью руководит энергичный человек, заметны сдвиги в знаниях и боеготовности, но болото никому не дано раскачать быстро. Пусть в России ездят быстро, зато всегда запрягают очень медленно.
Несомненно, единицы их частей будут сражаться хорошо, как, например, стоящий на этом участке батальон, но погоды это не сделает. Нет обученной массы, военная подготовка запаса отвратительна. Значительная часть войск в округах военной ценности не представляет, обучаясь новому очень медленно.
Сила Красной Армии в большом количестве вооружения, неприхотливости, закалке и храбрости солдата. Слабость – в неповоротливости командиров, схематизме, недостаточном для современного боя образовании, боязни принять решение и повсеместно ощутимом недостатке организованности.
Но пройдет несколько лет, и сдвиги в русской армии, руководимой этим маршалом Тимошенко, могут оказаться необратимыми. Кроме Наркома, Шрот знал разве что Буденного. И как удачно Советы расстреляли своих лучших полководцев!
Так считал не только командир пехотного корпуса, но и большинство генералов вермахта, благодаря фюрера за прозорливо выбранный момент для нападения. Колосс на глиняных ногах рухнет непременно.
****
Гауптман ерзал и нервно смотрел на флюоресцирующий циферблат часов, ощущая внутри себя тревожную сосущую пустоту. Несмотря на поднявшуюся суету в крепости, где прожекторы русских принялись хаотично освещать их берег и реку, тут царило спокойствие. Рядом слышалось кваканье лягушек и крики сонных птиц. Звенели комары, роилась мошкара.
На русской стороне слышалось приглушенное расстоянием гудение трактора, шум лесопилки и бетонного завода. Все, как обычно.
Светящиеся стрелки преступно медленно отсчитывают время. Лица большинства окаменели, почернели, и лишь под касками блестят глаза и красные огоньки сигарет, причем так, чтобы не увидели с русского берега.
Все давно готово. Надеты каски, в карабин лишь осталось дослать патрон, гранаты заткнуты за пояс или подвешены за ремень. Ранцы оставлены, все как лошади нагружены боеприпасами, такими нужными в первом штурмовом броске.
В головах разные мысли.
У тех, кто моложе, вера в то, что их победоносная армия скоро обрушит карающий огненный меч на предательскую Россию. Они не русские, которых гонит в бой жид-комиссар, готовый сразу убивать ослушников. Они идут в бой и готовы умереть за собственное дело!
