27 июня вечером поезд пришел в Дронтгейм. 28 июня утром на пароходе пошел по шхерам к северу, и 30 июня в 8 ½ часов утра мы пришли в Тромсе, где я и увидел «Ермак», стоявший на якоре. Это было большое успокоение видеть «Ермак» здесь. Значит, плавание его к Шпицбергену окончилось благополучно.
С приходом в Тромсе командир «Ермака» тотчас приступил к погрузке угля. Я застал работу эту наполовину оконченной; весь корабль был сверху донизу покрыт угольной пылью. В то же время везли с берега различные предметы, которые не успели доставить в Кронштадт или Ньюкестль.
Члены экспедиции все в сборе, но при приезде мне показалось, что она еще как-то не дома и время проходит в разговорах. В дневнике я записал, что днем переговорил с одним и другим из ученых. В 3 часа приехал ко мне капитан Иогансен, который с 1869 г. ходил по полярным или, вернее, ледяным местам на промысловых шхунах. Он рассказывал много интересного.
Вечером собрал всех членов экспедиции на совещание, чтобы условиться, кто и что будет делать. Хочется, чтобы поскорее все принялись за работу.
Переговорил с топографом Ровинским, который по моей просьбе из Петербурга отправился в Тромсе не через Норвегию, а через Архангельск, чтобы переговорить там с некоторыми знающими людьми.
Он сообщил мне следующие сведения, собранные во время поездки из Архангельска по Мурманскому берегу[226].
Командир «Ломоносова» капитан Постников плавает в этих морях 53 года, с 6-летнего возраста, и бывал у Новой Земли по западному берегу до 76°.
В 1869 г. в конце июня, пройдя Карские Ворота 100 миль на NО, он был затерт льдами в течение трех недель. Двухмачтовое судно его «Волга» имело осадку 9 футов.
В 20-х числах августа вышел в Карские Ворота и поднялся по западному берегу до 76°. Льды встретил начиная с 75°25′ – они заполняли бухты. Все обрывистые берега по западному берегу имеют отмели.
Течение, по его мнению, в Карских Воротах идет в Баренцево море[227] и, поворачивая направо, омывает западные берега Новой Земли.
Льды часто встречаются в полосе шириной в 15 миль, идущей от острова Колгуева по направлению к острову Междушарскому. Полоса льда, не дойдя 15–20 миль до этого острова, круто поворачивает и принимает направление берега Новой Земли. Явления эти более или менее общие.
Моржей и нерпу промышляют по всем бухтам Новой Земли. Оленей бьют в Черной и Белужьей губах. Белугу бьют повсюду, где нет льда. Голец (красная рыба, около 7 фунтов) промышляется в речках и бухтах: Пуховая бухта, речка Гусиная, Соханиха[228], Крестовая и др. Ловят сетями. Трески по всему берегу Новой Земли не промышляют.
1 июля утром приехал командир шхуны «Fritjof», но ничего интересного не рассказал. В этом отношении словоохотливый Иогансен составляет большое исключение из всех норвежских капитанов, которые ничего интересного никогда не расскажут. Шхуна «Fritjof» зафрахтована Болдвином[229] для отвоза некоторой части грузов на Землю Франца-Иосифа. В 3 часа поехал на берег осмотреть музей. У нас было много туристов с туристского парохода. Во время обеда приехали американцы Champ и Otis, принадлежавшие к экспедиции Болдвина, но тотчас уехали.
2 июля. Утром приехали Champ и Otis, от которых я узнал о главных чертах экспедиции Болдвина к Северному полюсу. Болдвин провел зиму 1898/99 г. с Уэльманом на Земле Франца-Иосифа. Результатом экспедиции вообще остались недовольны, что приписывалось недостатку энергии в начальнике экспедиции. Болдвин, по возвращении в Америку, начал хлопотать о новой экспедиции к Северному полюсу. Он обратился к богатому американцу Циглеру, который поверил в осуществимость предложения Болдвина и дал все средства, которые для этого потребовались. Циглер говорил, что ему у Болдвина понравилась прямоугольная челюсть, признак решительности, и он согласился дать все, что требуется. Сам Циглер составил свое состояние на выделке кремортартара[230], и, разумеется, расходы в полмиллиона рублей не могли пошатнуть его состояния. Экспедиция предположена в небывало широких размерах, каких никогда еще не делалось. Цель экспедиции – достижение Северного полюса, и для этого зафрахтованы три корабля, из которых «America» и «Fritjof» повезут экспедицию на Землю Франца-Иосифа. «Fritjof» вернется назад этой же осенью, a «America» останется с экспедицией. «America» зайдет в Архангельск и возьмет там 300 собак и 18 лошадей. По прибытии на Землю Франца-Иосифа будет создан опорный пункт, a «America» выслана вперед насколько возможно. С наступлением светлых дней, вероятно, в начале марта нового стиля, экспедиция, состоящая из 30 человек, тронется к Северному полюсу, со всеми лошадьми и собаками. В резерве ничего не будет оставлено. По мере следования будет расходоваться корм, а потом начнут освобождаться лошади, которых будут употреблять на корм собакам и на продовольствие людей. Потом начнут резать собак и тоже давать на корм. Будут гнать вперед сколько возможно, бросая сани, по мере их освобождения. Расчет основывается на том, чтобы двигаться вперед и не думать об отступлении. По достижении полюса предполагается повернуть круто влево и следовать к восточному берегу Гренландии. Туда отправляется этим же летом судно с провизией, оно постарается достичь возможно возвышенной широты и затем вышлет экспедицию с провизией еще далее к северу.
Мысль Болдвина весьма смелая и решительная, и надо думать, что недостатка в энергии не будет. Он дал обещание Циглеру, что если не достигнет Северного полюса, то никогда больше на улицах Нью-Йорка не покажется[231]. Для коренного нью-йоркца это большое лишение. Как уверял меня Champ, Циглер не поскупился ни на какие расходы: заказано все самого высшего качества. Он особенно хвалил дневные рационы: небольшая жестянка, весом 1 фунт, заключает в себе все, что надо для продовольствия в течение суток. Имеется несколько плиток шоколаду и специальный порошок, приготовленный, по-видимому, из мяса и хлеба, его можно есть в сухом виде или сварить. Мы пробовали, но нам не понравилась особенность вкуса этого кушанья. Думаю, что после хорошего моциона пища эта покажется приятнее, но не сомневаюсь, что она может надоесть до такой степени, что ее трудно будет в рот взять. Так было с некоторыми патентованными яствами на «Belgiсa»[232].
Champ служит у Циглера, a Otis – его молодой друг, путешествующий для удовольствия. Champ расспрашивал меня о моих намерениях, и я категорически заявил ему, что я не имею намерения идти к полюсу.
Я полагал, что я делаю любезность Болдвину. Он мог думать, что я пойду к полюсу в это лето и, так как результаты моих плаваний будут ему неизвестны, то это может поселить некоторое сомнение в членах его экспедиции. Их толкает вперед желание быть первыми, и для того, чтобы энергия их не ослабевала, надо, чтобы они, действительно, верили, что до них никто там не был. За мою любезность они отплатили мне совсем иным образом, и, вернувшись осенью в Норвегию после того, что они видели меня у Земли Франца-Иосифа, они[233] пустили в газеты слухи, что я отказался идти к полюсу после того, что случилось[234] с «Ермаком» во льдах этим летом[235]. «Plus je connais les hommes, plus je m’ attache aux chiens»[236].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
