— Тогда чем же они занимаются? — спросил сбитый с толку Гарион.
— Полагаю, они почти все время что-то усердно изучают, — ответила Бархотка. — Я зашла в гости к одной из здешних женщин и увидела у нее на столе нечто вроде карты. Я успела в общих чертах рассмотреть этот лист прежде, чем хозяйка убрала его. Очень похоже на карту звездного неба — ну, всякие там созвездия… в общем, схема ночного неба.
Белгарат нахмурился.
— Астрологи. Я никогда особенно не доверял астрологии. Сейчас звезды говорят одно, а через четверть часа — совершенно другое. — Он с минуту помолчал, размышляя, потом сказал:
— Еще там, в Пролгу, Горим говорил, что здешний народ — это такие же далазийцы, как и те, что населяют южную Маллорею, и что никому еще не удавалось доподлинно узнать, что у далазийцев на уме. С виду они покорные и мирные, но я подозреваю, что это всего лишь маска. В Далазии есть несколько крупных центров образования, и я не удивлюсь, если эта вот деревушка представляет собой нечто подобное. А вы не видели здесь никого с повязкой на глазах — ну, с такой, как у Цирадис?
— Прорицателей? — уточнил Шелк. — Я не видел. — И он вопросительно взглянул на Бархотку. Она отрицательно покачала головой.
— Возможно, Тоф сумеет ответить нам на многие вопросы, — сказала Полгара.
— Сдается мне, он общается с этими людьми некими способами, не доступными для нас.
— А как ты предполагаешь получать ответы от немого, Полгара? — спросил Шелк.
— Но ведь Дарник прекрасно с ним разговаривает, — ответила она. — Кстати, а куда они вдвоем запропастились?
— Отыскали пруд на краю деревни, — ответила Бархотка. — И сейчас вовсю беспокоят его обитателей. Эрионд тоже с ними.
— Кто бы сомневался, — улыбнулась Полгара.
— Знаешь, это становится скучным — по крайней мере я так считаю, — заявила Бархотка. — Ну, я имею в виду то, что он все время посвящает рыбалке.
— Это полезное и здоровое занятие, — сказала Полгара, со значением посмотрев на кружку в руках Белгарата. — И уж во всяком случае оно куда предпочтительнее, нежели забавы другого рода, которые предпочитают некоторые… но не будем указывать пальцем.
— Так что же, старина? — спросил Шелк у Белгарата.
— Давайте-ка посидим спокойно еще некоторое время, приглядимся и прислушаемся хорошенько. Меня не покидает ощущение, что здесь вот-вот произойдет нечто очень и очень важное.
Тем утром свежий морской бриз наконец-то начал разгонять туман, провисевший над деревушкой около недели. А когда настал вечер, небо было уже совсем ясным, если не считать облачной гряды на западном горизонте, которую свет заходящего солнца окрашивал в алый цвет.
Сади весь день провел в обществе Варда. Возвратился он донельзя раздосадованный.
— Ну что, удалось что-нибудь из него выудить? — спросил Шелк.
— Ничего такого, что бы я уразумел, — вздохнул евнух. — Похоже, взаимоотношения этих людей с реальным миром несколько… ну, скажем, формальны. Единственное, что их по-настоящему интересует, это некая таинственная миссия — они так это называют. Вард не сказал, в чем именно эта миссия заключается, но, сдается мне, они собирают по крупицам информацию о ней чуть ли не с сотворения мира.
На закате возвратился Дарник, сопровождаемый Эриондом. На плече кузнец нес свою рыболовную снасть, а лицо его было мрачным и недовольным.
— И вы ничего не выудили? А где Тоф? — спросил Гарион.
— Сказал, что у него есть еще какие-то дела. — Дарник озабоченно осматривал снасть. — Наверное, крючок слишком велик.
Когда Полгара и Бархотка занялись приготовлением ужина, Шелк поманил Гариона.
— Почему бы нам не размять немного ноги?
— Что, прямо сейчас?
— Мне как-то беспокойно. — Остролицый человечек вскочил со стула. — Пошли. Если ты еще немного посидишь в этом кресле, то пустишь корни!
Озадаченный Гарион вышел на воздух вслед за другом.
— Да что ты затеваешь в самом деле?
— Хочу выяснить, что это за дело такое у Тофа, и не желаю, чтобы Лизелль потащилась за мной хвостом.
— А я думал, она тебе нравится.
— Разумеется, она мне нравится! Но мне осточертело, когда она заглядывает мне через плечо, что бы я ни делал! — Он остановился. — А эти куда направляются? — Он указал на вереницу людей с факелами, бредущих прямо через луговину, отделявшую деревню от лесной опушки.
— Можно потихоньку пойти следом и выяснить все на месте, — предложил Гарион.
— Хорошо. Пошли!
Седовласый Вард вел деревенских жителей с факелами в руках прямо в сторону темного леса, а Тоф, значительно превосходивший ростом всех остальных, широко шагал рядом с ним. Гарион и Шелк, согнувшись и хоронясь в густой траве, пробирались следом за ними, но на некотором расстоянии.
Когда процессия поравнялась с лесом, из древесной тени выступило несколько темных фигур.
— Ты можешь их разглядеть? Кто это может быть? — прошептал Гарион.
— Слишком далеко, — покачал головой Шелк. — К тому же мало света. Придется нам подобраться поближе.
С этими словами он решительно лег на живот и пополз по мокрой траве проворно, словно уж, Луговина еще не успела просохнуть после долгих туманных дней, и к тому времени, как они доползли до опушки, где укрылись в тени деревьев, одежду на обоих можно было выжимать.
— Знаешь, мне это развлечение не по вкусу, Шелк, — сердито прошептал Гарион.
— Не сахарный, не растаешь, — ответил драсниец, но вдруг замер и насторожился. — Мне кажется или у этих людей действительно повязки на глазах?
— Сдается мне, ты прав, — промолвил Гарион.
— А это означает, что они прорицатели! Мы никого не видели в деревне с завязанными глазами — так, может быть, они живут где-то в лесу? Давай-ка рискнем и попробуем подобраться поближе. Знаешь, это становится все более любопытным.
Селяне с факелами углубились в лес на несколько сотен ярдов и остановились на обширной поляне, которую окружал ряд грубо вытесанных каменных глыб, каждая из которых была примерно в два человеческих роста вышиной. Люди с факелами плотным кольцом окружили поляну, а прорицатели с повязками на глазах — их было около десятка — вышли в центр крута и взялись за руки, образовав еще один круг, поменьше. За спиной каждого прорицателя стоял крупный мускулистый человек. Из этого Гарион заключил, что у каждого из них был свой проводник и защитник. А в самом центре круга стояли седовласый Вард и гигант Тоф.
Гарион и Шелк подползли еще ближе.
Все молчали — слышно было лишь тихое потрескивание факелов. Но вот, вначале очень тихо, а затем все громче и громче люди начали петь. Во многом песня эта напоминала нестройные гимны улгов, хотя и явственно отличалась от них. Никогда не учившийся музыке Гарион каким-то внутренним чутьем уловил, что этот гимн куда древнее и, пожалуй, гармоничнее тех, что звучали в улгских пещерах в течение пяти миллионов лет. Непостижимым образом Гарион вдруг понял, как пещерное эхо за долгие века постепенно исказило первоначальное звучание гимнов улгов. А «адресатом» этого гимна к тому же был вовсе не Ул, а некий неизвестный бог, и поющие молили этого неведомого бога явить лицо свое, чтобы защитить далазийцев и вразумить их, подобно тому, как Ул опекал и охранял улгов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});