Но вот Гарион услышал — или только почувствовал? — иной звук, сливающийся с древним гимном. Что-то пело у него в мозгу, а это могло значить лишь одно: все эти люди на поляне концентрировали волю и объединяли ее, создавая дивный, мистический аккомпанемент голосам поющих, уносящимся в звездное небо.
В самом центре круга что-то замерцало, заискрилось и появился светящийся силуэт Цирадис, одетой в некое подобие сутаны с капюшоном из белого льна. На глазах ее была плотная повязка.
— Откуда она взялась? — выдохнул Шелк.
— На самом деле ее здесь нет, — шепнул Гарион. — Это всего лишь образ. Слушай!
— Добро пожаловать, великая прорицательница, — приветствовал Вард светящуюся фигуру. — Мы благодарны тебе за то, что ты снизошла к нашим мольбам.
— Не стоит благодарности, Вард, — прозвучал чистый голос девушки с повязкой. — Являться вам по первому зову — часть моей миссии и мой прямой долг.
Ищущие уже прибыли?
— Да, великая Цирадис, — ответил Вард, — и один из них, по имени Белгарион, нашел здесь то, что долго искал.
— Долгий путь Дитя Света лишь начался, — продолжала Цирадис. — Дитя Тьмы уже достигло побережья далекой Маллореи и теперь направляется прямиком в дом Торака, что в Ашабе. И настало время Вечному открыть Книгу Веков.
Вард явно был озадачен.
— Но мудро ли это, Цирадис? Можно ли доверить даже Вечному Белгарату тайны, которые откроет Книга? Ведь всю жизнь свою этот человек посвятил лишь одному из двух духов, которым подвластно все в мире!
— Так должно случиться, Вард, иначе Дитя Света и Дитя Тьмы не повстречаются в назначенный час и наша миссия останется невыполненной. — Пророчица вздохнула. — Время близится. Именно этого мы ждали еще с начала Первого Века, и мы должны сделать все, чтобы настал долгожданный час, когда я исполню священный долг, завещанный всем нам многие века тому назад. Передай Книгу Веков Вечному Белгарату, чтобы он направил Дитя Света по дороге к Месту, которого больше нет, к месту, где все решится раз и навсегда.
Вдруг пророчица обратила лицо к немому великану, бесстрастно стоявшему подле Варда.
— Сердцу моему одиноко без тебя. — Голос ее дрожал от слез. — Я ощупью, спотыкаясь, пробираюсь во тьме, я совсем одна. Молю тебя, дорогой мой спутник: поспеши, чтобы поскорее исполнилась моя миссия, ведь с той поры, как ты покинул меня, я страдаю от одиночества.
В свете факелов Гарион отчетливо видел слезы в глазах Тофа. Боль исказила черты великана. Он потянулся рукой к мерцающему силуэту, но рука его тотчас же бессильно упала.
Цирадис тоже потянулась к нему, казалось, повинуясь зову сердца.
И тотчас исчезла.
Глава 24
— Ты уверен, что она сказала «Ашаба»? — переспросил Белгарат.
— Я тоже слышал ее слова, дедушка, — подтвердил Гарион все, только что рассказанное Шелком. — Она сказала, что Дитя Тьмы достигло Маллореи и сейчас направляется к дому Торака в Ашабе.
— Но там же ничего уже нет! — возразил Белгарат. — Мы с Белдином перерыли там все, камня на камне не оставили, тотчас же после того, как побывали в Во-Мимбре! — Старик принялся взволнованно ходить взад и вперед. — Что могло понадобиться там Зандрамас? Ведь дом совершенно пуст.
— Возможно, ответ ты найдешь в Книге Веков! — предположил Шелк.
Белгарат остановился и уставился на драснийца.
— О, прости, мы еще не дошли до этой части нашего повествования, — спохватился маленький человечек. — Цирадис велела Варду передать тебе эту книгу. Ему этого не больно-то хочется, но она настаивает.
Руки Белгарата задрожали, и ему стоило немалых усилий овладеть собой.
— А что, это важно? — с любопытством спросил Шелк.
— Так вот в чем дело! — воскликнул старик. — Я ведь знал, знал наверняка, что мы оказались здесь неспроста!
— А что это за Книга Веков, Белгарат? — спросила Сенедра.
— Это часть Священной Книги Маллореи, особо почитаемой келльскими прорицателями. Похоже, что нас привела сюда некая сила, и с совершенно определенной целью — чтобы книга эта попала ко мне в руки.
— Все это для меня довольно туманно, старина. — Шелк вздрогнул и поежился. — Пойдем-ка переоденемся, Гарион. Я промок и продрог до костей.
— А как это вы ухитрились так здорово промокнуть? — поинтересовалась Бархотка.
— Мы ползали на брюхе по траве.
— Правдоподобное объяснение.
— Неужели ты и впрямь должна это делать, Лизелль?
— Делать что?
— Ничего. Не обращай внимания. Пошли, Гарион!
— Что так раздражает тебя в ней? — спросил Гарион, когда они переодевались.
— Сам точно не знаю, — вздохнул Шелк. — У меня такое ощущение, что она все время потешается надо мной и задумала нечто такое, о чем не желает мне говорить. И вообще, она отчего-то сильно действует мне на нервы.
Переодевшись в сухое, они возвратились к теплу камина и обнаружили, что пришел Тоф. Он невозмутимо сидел на скамье у дверей, сложив на коленях огромные ручищи. На лице его не осталось и следа страдания — оно было, как всегда, безмятежным и немного загадочным.
Белгарат сидел у огня, бережно поднеся большую книгу в кожаном переплете поближе к пламени, чтобы на страницы падал свет, и сосредоточенно ее изучал.
— Это та самая книга? — спросил Шелк.
— Да, — ответила Полгара. — Ее принес Тоф.
— Надеюсь, там написано, как нам успешно завершить столь многотрудное путешествие.
Пока Гарион, Шелк и Тоф обедали, Белгарат продолжал внимательно читать, нетерпеливо переворачивая страницу за страницей.
— Вот, послушайте! — сказал он, откашлялся и стал читать вслух:
— »Узнай, о народ мой, что все время и бытие прочерчено разделяющей чертой, ибо разделение неотделимо от созидания. Но звезды, и духи, и голоса в скалах твердят о том дне, когда разделение прекратится и все вновь сделается единым, ибо все в этом мире знает, что день этот настанет. И два духа сразятся друг с другом в самом сердце времени — и духи эти суть те самые две стороны, на которые и поделено мироздание. И день грядет, когда нам придется выбирать между ними, и выбор наш будет выбором между абсолютным добром и абсолютным злом, и то, что мы выберем — добро или же зло — возобладает до конца времен. Но как познать, что есть добро, а что есть зло?»
Белгарат набрал воздуха и продолжил:
— »Узнай и другую истину, о народ мой: все камни и скалы мира нашего и все камни и скалы иных миров шепчутся между собою о двух камнях, лежащих на самой черте, разделяющей мироздание. Когда-то камни эти были единым целым и стояли в центре мироздания, но, как и все остальное, разделились и в момент разделения были расколоты и разлучены силой столь мощной, что она способна угасить миллионы солнц. И там, где камни эти встретятся вновь, произойдет последняя битва двух духов. И настанет день, когда разделению придет конец, и все вновь станет единым — все, кроме этих двух камней, ибо разделены они навеки и никогда не смогут воссоединиться. И в день, когда настанет конец разделению, один из камней навеки погибнет — и в тот же самый день один из духов сгинет навеки… «
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
