– Должно быть что-то общее, – твердил Гринвальд, занявший место за операторской консолью на возвышении. – По крайней мере, какая-то часть, единый предварительный код доступа, открытый всем.
– Это все равно как код города, да, Аарон? – спросила Лесли Монтроз, сидевшая слева от калифорнийского ученого.
– Да, идентификационная последовательность символов, предшествующая коду на каждое конкретное оборудование. Это необходимо для повышения эффективности, а также служит своего рода логотипом, заставкой.
– Определенно, подобное предположение полностью соответствует общей концепции, – согласился Прайс. Стоя за спиной Гринвальда, он с восхищением наблюдал за тем, как его пальцы танцуют по клавиатуре. – За всем этим стоит неукротимое честолюбие.
– Имя которому, разумеется, Матарейзен, – с отвращением промолвил Аарон. – Ну как, у сэра Джеффри есть какой-нибудь прогресс?
– Нет, отчего он на стену лезет. Этот тип неприступен, будто Гибралтарская скала. Ему вводили все известные «сыворотки правды» от пентотала до старого доброго скополамина – безрезультатно. У него склад ума бездушного робота. Матарейзен повержен, но, по словам Уэйтерса, ведет он себя так, словно одержал победу. Его держат в залитой светом камере, ему не позволяют спать, еды и питья дают столько, чтобы только поддерживать жизненные силы… но ему все нипочем. У него бычье здоровье.
– Он или загонит себя в могилу, или сломается, – заметил Гринвальд. – Будем надеяться, случится второе, и не слишком поздно.
– Почему вы так говорите?
– Я снова и снова думаю о временны́х рамках. Матарейзен запустил какой-то неудержимый процесс, который теперь уже идет без его участия. Все четко спланировано; щупальца заговора протянулись по всему земному шару.
– И мы до сих пор понятия не имеем, о чем идет речь. Единственный наш прорыв – это то, что узнал Скофилд о каких-то «пожарах на Средиземноморье».
– Значит, возвращаемся назад к альфе и омеге, к основным темам и их вариациям.
Прорыв!
Он наступил в 3:51 ночи на четвертые сутки. Специалист из Парижа Пьер Кампион ворвался в спальню к Гринвальду, куда полностью истощенный глава группы удалился меньше получаса назад.
– Аарон, Аарон, проснитесь, mon ami! – воскликнул француз. – Кажется, получилось!
– Что… что? – Усевшись в кровати, Гринвальд быстро сбросил ноги на пол. Он был в мятой одежде, его большие близорукие глаза были красными от недосыпания. – Когда? Как?
– Всего несколько минут назад. Это оказалась алгебраическая комбинация тех величин, о которых вы уже говорили, – уравнения, Аарон! Идемте, Камерон и Лесли уже там. Мы не хотели – мы не посмели продолжать без вас.
– Дайте я плесну в лицо холодной воды, чтобы хоть чуть прийти в себя. Где мои очки?
– У вас на носу.
Наверху в огромном центре связи пятеро специалистов обступили плотным кольцом Камерона Прайса, который занял место Гринвальда за консолью на возвышении.
– Символы «М» и «Б» разложены в последовательности и приведены к общему знаменателю, – задумчиво произнес Аарон.
– Барон Матарезе, – объяснил Камерон. – Гигант, источник всего того, что у них есть. Он не выходил из головы Матарейзена, и тот уступил навязчивой мысли.
– Что ж, пойдем дальше – но только очень осторожно, – сказал Гринвальд. – Остановимся на том, что у нас есть, и будем проверять различные уравнения. Подозреваю, речь скорее всего идет о многочленах.
– Вот как? – удивился Прайс. – Почему?
– Потому что кубы, четвертые и пятые степени противоречили бы логике. А ключ к кодам Матарезе лежит в нелогичной логике.
– Аарон, ваши рассуждения выходят за границы моего понимания, – признался Прайс.
– Если честно, Камерон, они выходят за границы моего собственного понимания. По сути дела, мне приходится гадать.
Через двадцать шесть минут, в течение которых пальцы Гринвальда, все ускоряясь, бегали по клавиатуре, внезапно ожила разноцветная карта мира во всю стену. Повсюду замигали десятки красных лампочек. Казалось, огромная карта зажила своей жизнью, требуя внимания к себе, отказываясь оставаться забытой. Это пугающее зрелище гипнотически приковало взоры.
– Боже милосердный, – прошептала Лесли, не отрывая взгляда от карты.
Камерон и остальные шагнули к переливающейся всеми красками стене, словно не в силах поверить своим глазам.
– Что это такое, Аарон? – спросил Прайс.
– Полагаю, то, что должно произойти, произойдет как раз в этих пульсирующих центрах… Мы приближаемся к разгадке. Ответы кроются в этих компьютерах.
– Умоляю, продолжайте!
– Заработал принтер! – вдруг воскликнул Кампион, вернувшийся к своему компьютеру. Это неожиданное заявление пронзило всех электрическим током. – Mon Dieu[100], вывод на печать начался сам собой, я ничего не сделал!
– Все понятно, Пьер, – сказал Гринвальд. – Ты достиг порога входной информации, тем самым подав команду принтеру. Во имя всего святого, что там печатается?
– «Сектор двадцать шесть», – сбивчивым голосом начал читать французский специалист, склонившись над выползающей из принтера бумажной лентой. – «Начинается фаза один. Оценка количества закрывшихся, обанкротившихся, прекративших деятельность компаний: сорок одна тысяча в течение тридцати рабочих дней».
– Есть какие-нибудь указания на то, где находится этот сектор двадцать шесть?
– Полагаю, это можно определить по карте, – ответила подполковник Монтроз, указывая на мерцающую разноцветными огоньками стену. – По-моему, речь идет о синей лампочке, которая мигает на Западном побережье Соединенных Штатов.
– Она права, – подтвердил Камерон. – Это район Лос-Анджелеса.
– Пьер, есть какие-нибудь намеки на дату?
– Не намеки, а точное указание. Ровно через две недели и пять дней, если считать от сегодняшнего числа.
– Будите остальных! – распорядился Гринвальд, обращаясь к двум специалистам. – Лесли, а вы с Пьером введите в каждую машину коды, которые ему удалось вскрыть. Как только закончите, я осуществлю перекрестную передачу.
– Что? – спросил Прайс.
– Под этим выражением подразумевается избирательное подключение оборудования. На самом деле ничего сложного тут нет, хотя и прибегают к этому нечасто. С помощью главного кабеля через модемы оборудование подсоединяется к центральной станции.
Далее Аарон объяснил, что поскольку теперь у них имеются частичные коды, можно сберечь время за счет подключения дополнительных компьютеров.
Всеобщее возбуждение стремительно нарастало. Каждый работал на пределе сил. Через какое-то время заработали два новых принтера, потом еще один, и, наконец, затрещали все, выплевывая рулоны бумаги. Бежали часы, и усталость сменялась эйфорией. Неужели в конце концов удалось вскрыть секреты Матарезе?
В десять минут первого дня Аарон Гринвальд, сидевший за консолью на возвышении, встал и заговорил:
– Прошу всеобщего внимания – пожалуйста, молчите и слушайте. К настоящему моменту мы собрали материала больше, чем можем усвоить, но нам уже пора начать его усваивать. Предлагаю взять то, что мы имеем, рассортировать по источникам, затем оторвать наши затекшие, усталые тела от этих жутких кресел и… и начать читать все сначала!
К половине четвертого дня, почти через двенадцать часов после прорыва, были изучены горы распечаток, и специалисты собрались в гостиной на первом этаже, для того чтобы всем вместе осмыслить обилие информации.
– Нам удалось узнать очень много, однако до полноты картины еще страшно далеко, – начал Пьер Кампион. – По промышленно развитым странам прокатится волна финансовых катастроф. Десятки тысяч компаний и корпораций обанкротятся и прекратят деятельность, что приведет к закрытию многих миллионов рабочих мест.
– В сравнении с этим Великая депрессия конца двадцатых – начала тридцатых покажется мелкой рябью, – заметил один из американских специалистов.
– Дамы и господа, но мы можем догадаться, о чем именно идет речь, – заявил Гринвальд. – Подсказки кроются в словах! Подумайте сами: «масс-медиа» – это газеты, телевидение и радио; «консолидированные платежи» – это энергетика и коммунальные услуги; «стр. таблицы» – очевидно, речь идет о страховых таблицах, страховых компаниях и их дочерних фирмах, работающих в сфере здравоохранения. Есть и другие ключевые слова: «переводы», «пересылки». Под «переводами», девочки и мальчики, понимаются… банки. Такие масштабные операции потребуют перемещения огромных капиталов, подобного которому нет в анналах мировой экономики.
– Нам известны некоторые из банков, осуществивших слияние или объединение, – заметил Прайс. – Все они транснациональные.
– Мы читали и о медицинских организациях, поглощающих друг друга, – подхватила Лесли. – Для них главное – прибыль, а здоровье больных отступает куда-то на десятое место.
