– Я люблю слушать. Вот только юношей меня уже давно не называли, – улыбнулся Саматта. Профессор потихоньку начинал ему нравиться. Он совершенно не соответствовал образу надутого толстого сухаря, каким, по представлению бывшего капитана, должен являться известный ученый.
– Ой, да для такого ископаемого, как я, все, кто моложе пятидесяти, юноши, – рассмеялся профессор. – Если ты гадаешь о моем возрасте, не ломай зря голову. Мне восемьдесят два года, и меня уже лет пятнадцать порываются сместить с должности заведующего кафедрой. Правда, пока безуспешно.
– Восемьдесят два?! – Саматта, на сей раз не скрываясь, придирчиво осмотрел его с головы до ног. – Ни за что бы не поверил. Если не считать седины, многие и в тридцать выглядят много хуже.
– Зарядка и пять километров трусцой, по возможности каждый день, плюс правильный режим дня, плюс правильное питание, – подмигнул Бун. – Следуй рецепту, юноша, и в моем возрасте будешь выглядеть не хуже. Но хватит обо мне, у нас есть темы поважнее. Итак, ты зачислен в состав экспедиции по временному контракту. Бумаги оформим, когда выйдем в море – сейчас надо срочно заканчивать погрузку, у нас и так из-за задержек пеней набежало порядочно. До семи вечера нужно отчалить, иначе нам засчитают еще один полный день стоянки. Только имей в виду – ты принимаешь участие в общих работах, как все.
– Разумеется, господин, – кивнул Саматта. – Что нужно делать?
– Прямо сейчас нужно переупорядочить грузы в трюме. Когда спустили последнюю партию груза, выяснилось, что при текущем раскладе его толком не уложить, нужно все перетряхивать и оптимизировать. А нынешняя молодежь совершенно косорукая. Матросы только и знают, что отлынивать от работы, а у меня уже силы не те, чтобы самому тюки ворочать.
– Отлынивают, говоришь? – усмехнулся спецназовец. – И косорукие? Пойдем, господин Бун, посмотрим, что у них с руками. А заодно выясним, не разучился ли я муштровать новобранцев. Что-то мне подсказывает, что придется вспомнить старые навыки. Ты не назначишь меня на время командующим погрузкой?
Позже, когда катамаран наконец-то вышел в море, Саматта со студентами, профессором и еще двумя научными сотрудниками экспедиции, расположился на палубе левого корпуса в районе бака. Студентов оказалось пятеро: люди – два парня и девушка, и орки – молодая семейная пара. У орки оказалась очаровательная подвижная мордочка, а золотисто-желтая радужка почти треугольных глаз удивительно гармонировала с серо-голубоватой шерстью. Своей непосредственностью и любопытством она живо напомнила Саматте Яну. Парень-орк, заметив, как он откровенно рассматривает девицу, широко ухмыльнулся и облапил ее за плечи, явно гордый подругой. Саматта подмигнул ему в ответ, но тут же задумался – а догадались ли снабженцы экспедиции приложить соответствующие маски и загубники? Человеческие им точно не подойдут.
Студенты-люди его не впечатлили: два заикающихся от волнения худосочных юноши и невзрачная девушка с копной выкрашенных в оранжевую полоску волос. Они выглядели до того наивными и беспомощными, что бывший капитан невольно хмыкнул. Ну и молодежь пошла… А не стареешь ли ты, дружок? – ехидно спросил он себя. Раньше и молодежь была крепче, и трава зеленее, ага? Нет, вряд ли, ответил он сам себе. Цукка младше их на пять лет, но она не выглядит ни наивной, ни беспомощной. Может быть, они действительно просто столичные жители, привыкшие жить на родительские деньги и не представляющие, каково принимать на себя ответственность за жизни. Хотя бы за свои, не говоря уже про чужие. Ну, посмотрим. Неделя – немного, но и за неделю сколько-то практической сметки в голову вбить можно. По крайней мере, после нескольких часов работ они тебя уже боятся, так что есть шанс, что станут слушаться.
Ученые оказались под стать руководителю экспедиции. Профессор Гонага Пурима, женщина-человек лет сорока, была высокой, плотно сложенной, но отнюдь не толстой. Несмотря на свои габариты, она легко и непринужденно двигалась даже в тесном трюме, а легкие брюки и рубашка отнюдь не скрывали ее вполне привлекательных форм. Острый цепкий взгляд ее серых глаз в то же время казался вполне доброжелательным. Он несколько раз ловил ее ироничную материнскую усмешку, когда он отдавал ей приказы, но она ни разу не возразила ему. Так любящая мать может уступать в играх своему ребенку, в то же время незаметно для него поступая по-своему.
Наконец, старший ассистент Марой Симаха, круглый и шумный, являлся обладателем бесценной феноменальной памяти, с первого раза вспоминая расположение самых мелких и незначительных вещей, вещичек и просто полумусора. Его речь обильно пересыпали цитаты из трудов, о которых Саматта даже и не слышал. Наверное, с такой памятью историком быть очень просто: глянул на страницу, а потом при случае процитировал…
Последний персонаж появился на сцене уже после того, как все расселись полукругом и приготовились слушать. По трапу, ведущему к каютам, осторожной, какой-то скованной походкой поднялась молодая девушка-человек в брюках и блузе с длинными рукавами, которую Саматта ни разу не видел до того. По крайней мере, участия в работах она не принимала. Ее волосы были забраны в аккуратную прическу, оканчивающуюся конским хвостом, а одежда казалась до странности официальной и неуместной на корабле. Не произнеся ни слова, она подошла к остальным и замерла. Профессор Бун сделал движение кистью, и она все так же молча опустилась на палубу, скрестив ноги, и снова замерла.
– Ее зовут Мириэй, – пояснил Бун в ответ на недоуменный взгляд Саматты. – Чоки. Ребята с факультета кибернетики попросили проверить ее в полевых условиях. Они что-то там намудрили с ее искином, а заодно в очередной раз улучшили конструкцию тела. Только не спрашивай, как именно, мне мудреная механика недоступна. Не обращай на нее внимания, она не слишком-то много болтает и не станет отвлекать.
Саматта еще раз с изумлением оглядел киборга с головы до пят. Сгущающиеся сумерки скрадывали детали, но теперь он видел, что тонко очерченное лицо девушки слишком правильно и симметрично, его мускулы и глаза слишком неподвижны, кожа слишком бела и гладка, а шаги и вообще движения, как он осознал задним числом, слишком, почти математически правильны и однообразны. Но, тем не менее, не зная, что она чоки, ее вполне можно спутать с настоящей девушкой. Ему и раньше приходилось видеть чоки, в основном на полигонах, но вся их человекообразность оказывалась до того условной, что кроме двух ног, двух рук и головы, общего с человеком они имели немного. Кроме того, военные искины нимало не заботились об имитации человечности движений угловатого тела, так что перепутать их с настоящим человеком не смог бы и младенец. Боевой робот – он и есть робот, нежизнеспособная отрыжка фантастических боевиков, намертво застревающая на любом маломальском бездорожье, да еще и ломающаяся едва ли не каждый час. Но эта девица… Он вспомнил, как однажды приметил на центральном проспекте магазин под названием "Домашние чоки" с выставленными на витрине красавцами – и красавицами – манекенами. Манекенами ли? Надо поинтересоваться темой по возвращении.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
