— Зачем?.. Мы ведь с понятием, знаем, что можно пить и что нельзя, — обиделся друг, почесывая оголенную руку. Ему, видно, страсть как хотелось продемонстрировать Васину фокус.
В этот момент за спиной Васина кто-то проговорил решительно:
— А, черт с тобой, валяй, если не врешь! Ставлю коньяк!
Васин обернулся, увидел знакомого инженера из двигателистов.
— Идет!
Васин подумал: "Начинается. Сейчас глупейшим образом околпачит, и до завтра все будут хохотать".
— На! — протянул инженер деньги.
С этого мгновения все взгляды устремились на руку моториста. Тут только Васин заметил, что позади друга стоит бак с водой. К фокусу, видно, готовились, крышка у бака была снята.
Моторист повернулся к баку и с ходу окунул руку по плечо. И тут же, но куда более аккуратно, погрузил руку в кислоту… Точным движением поймал монету и проворно вытащил на воздух. Васин как зачарованный, не видя ничего вокруг, смотрел на руку. "Нет, не отвалилась! Даже не покраснела!"
Моторист принялся основательно полоскать руку в воде, полоскал минуты две, затем вытер ее ветошью и хотел опустить рукав. Выглядел при этом друг победоносно.
— Постой, постой! — остановил его инженер, заплативший деньги; очевидно, человек азартный, он хотел удостовериться, нет ли тут обмана. Он потрогал руку. Провел даже по коже слегка ногтем. Ничего, рука как рука.
— Что вы? Здесь без мошенства! — солидно заявил механик.
— Желаете, Валентин Петрович, он и для вас повторит фокус? Тут все по чести… Он даже может сунуть палец в расплавленный свинец!
— Вижу, что все по чести, — расплылся Васин, все-таки пораженный происшедшим. — Вот что, друг милый, но больше этого фокуса не делай.
— Га, га, га! — громыхнули очень довольные механики.
— Считайте, что я входил в пай, — сказал летчик.
Действуя по заданию, Васин сперва набирал девять километров высоты на турбореактивном двигателе, а затем уже запускал ракетный. Манипуляции для этого были просты: сперва включить насосы. Затем, вытянув рукоятку кранов на себя, сразу открыть доступ в камеру двигателя и горючему и окислителю — азотной кислоте.
Воспламенение смеси происходило само собой и мгновенно. Васин отлично понимал, что в этом и заключается вся «пикантная» сущность запуска ракеты: стоило одной из жидкостей слегка опередить другую и накопиться в камере двигателя — поступление в следующий момент другой жидкости могло бы привести к взрыву.
Вот почему, когда он брался за этот самый рычаг кранов, то ощущал в себе жгучее желание сжаться в комок.
Однако несколько таких островпечатляющих включений, вполне удачных и спокойных, когда ракетный двигатель с легким хлопком энергично принимался за работу и за две минуты, проглотив три тонны кислоты и керосина, возносил летчика и самолет на двадцатикилометровую высоту, укрепили в Васине сознание, что здесь, на борту, он все-таки хозяин.
В одном из последующих своих полетов Васин набрал высоту свыше 25 километров и тут впервые почувствовал себя в скафандре скверно. Клапаны подачи кислорода были открыты как подобает, но летчик явно ощущал недостаток кислорода.
Все же ему удалось выполнить задание.
После этого полета специалисты обнаружили в системе кислородного жизнеобеспечения дефект. Потребовалась основательная перерегулировка клапанов. Медикам и инженерам это дало необходимый опыт. Конечно, и летчику здесь было нелегко. Но все они в то время еще не очень ясно представляли себе, что работают на благо будущих космических полетов Человека.
Когда неисправности были устранены, полеты Васина опять продолжились, и в одном из них он развил впервые у нас в авиации скорость, превысившую в 2,33 раза скорость звука. Для 1957 года это было выдающимся достижением, разведывательным шагом в преддверии "теплового барьера".
В том же году летом к нам на аэродром приезжал весьма высокий гость. По случаю его визита были показаны самые эффектные полеты: взлет Шиянова с катапульты на истребителе МИГ-19 посредством мощнейшего порохового ускорителя и взлет Васина с включением ракетного двигателя прямо со старта.
Шиянов взлетал с отдаленной точки аэродрома, и зрелище это воспринималось в первую секунду как нечто сверхъестественное, как изгнание из пекла провинившегося сатаны. Будто разверзлась вдруг земля и с раскаленной магмой выплеснула некий черный предмет. Двумя секундами позже, опережая кромешный огонь и дым, сознание выявило в темном предмете самолет… Потом адский грохот резко обрывался. И тем беззвучней, грациозней казалось устремление розовогрудого МИГа навстречу солнцу, небу, жизни, Надо полагать, именно в эти впечатляющие секунды Георгий Шиянов наконец вознесся в сознании людей до героизма.
Васин устроил шума и огня чуточку меньше, но зато его «эффекты» оказались более растянутыми по времени. Когда, как бы нехотя, его самолет тронулся с места, за хвостом, пронзая воздух на многие десятки метров, вырвалось, как из гигантской сварочной горелки, ослепительное жало пламени… Жало это повисло на хвосте, и самолет, все быстрее разгоняясь, словно увлекал его за собой.
Звук хлопка и проламывающий барабанные перепонки рев донесся до гостей, стоящих в отдалении, через полторы секунды, когда все уже были зачарованы ослепительным зрелищем мчащегося параллельно бетонке белого кинжала пламени. Сам самолет как бы потерялся из поля зрения.
Так, разогнавшись до 350 километров, сияющий клинок стал отдираться от земли, оставляя за собой неплотный шлейф желтоватого дыма. По мере удаления клинок постепенно превращался в шар, и смотреть на него стало больно глазам.
Еще секунды… И вот уже, перечерчивая дугой небо, помчалась ввысь видимая среди бела дня ярчайшая звезда.
Вскоре стало известно, что Георгий Шиянов и Валентин Васин удостоены звания Героя Советского Союза.
Это событие сотрудники института восприняли хотя и радостно, но без удивления. Дело в том, что такие летчики, как Шиянов, еще с войны воспринимались у нас героями, разве что не увенчанными лавровой ветвью. Люди понимали, что испытания новейших самолетов и другие сложные исследования в полете требуют от человека повседневного и потому не всегда приметного героизма.
И в самом деле, каждый день летчик подходит с поднятым «забралом» гермошлема к новому самолету, и никто — ни те, что всю ночь готовили машину, ни друзья — не спросит: "Готов ли ты к чему-то из ряда вон выходящему?"
В.П.Васин после испытательного полета. 1957 год.
Не лишенная неожиданностей, но, в общем, тщательно подготовленая работа воспринимается и окружающими и им самим как норма его обычной деятельности. Да так оно и есть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
