ты постоянно поступаешь так, как ты считаешь нужным? Хоть бы раз спросила моего мнения!
— Алекса… — только и успела выдавить из себя мать.
— Я пустое место для тебя, мое мнение никогда не интересно. Чего я хочу, чего я желаю, о чём мечтаю… Тебе просто плевать! Тешишь своё я! Красуешься мною. Всё сама смогла, и родила и отучилась, без чьей либо помощи. У меня дочь красавица и умница, хорошо училась, сама поступила, помогает в магазине. Это всё моя заслуга, посмотрите какая я умница, красавица, успешная и счастливая! Выставляешь меня на показ, как диковину зверушку, только вот есть но. Не любишь ты меня. И не влазию я в твои рамки, что ставишь и подгоняешь меня под них, а всё равно не выходит. Кому ты постоянно что-то доказываешь? Кто эти невидимые люди, которым ты доказываешь, я могу, всё сама могу и без вас? У меня лучше всех! Кому ты хочешь это доказать?
Девчонка перевела дыхание, проглотив следующую мысль.
— Вы с ним идеальная пара. Настолько омерзительны, что у меня даже слов определений для вас нет. Стыдно за моё поведение, за мои поступки? Так это всё твоих рук дело. Ты меня такой сделала. И никак и никогда не засунешь меня в свои рамки. Не умещусь!
Екатерина стояла молча, Алекса сдержав подкатывающие слёзы ушла в комнату, тихонько прикрыв дверь. Не всё сказала, далеко не всё, просто побоялась позорно разрыдаться. И сбежала.
Каждый новый день приходит с надеждой на перемены к лучшему. Оптимизм, не убиваемый оптимизм даётся не при рождении, он взращивается каждой личностью отдельно.
— Привет, Нестеров! — с улыбкой поддела Алекса.
Зажав телефон между плечом и ухом размешивала сахар в чае.
— Теперь так и будешь стебать, Никольская?
— Иногда, точно буду.
— Чего надо? И не говори, с чего бы вдруг, ты никогда просто так не позвонишь.
— Хотела пригласить пообедать, с завтрака ничего не ела. Дома в холодильнике мышь повесилась, только чай и сахар.
— Не могу, занят. Пригласи Богдана, он наверное тоже голодный.
— Может и голодный. Где кстати он сам?
— Так бы сразу и сказала, что хочешь знать, где твой мавр, а то пообедать пригласить. А я и поверил, дурак. После шести на тренировке будет. Все давай, я занят.
Алекса с улыбкой посмотрела на чай. Что ж, обедать одной придётся. Утром в прихожей обнаружился конфискованный телефон, карточка и бесполезные теперь ключи. Взяв кружку и так и не сделав из неё ни глотка, побродила по квартире. Этот Богдан, тип непредсказуемый и с какой стороны к нему подбираться. Прошли сутки, не прибежал. Руки чесались напакостить ему, да только инстинкт самосохранения кричал в ужасе. Свирепое лицо парня до сих пор стояло перед глазами. Пробраться в раздевалку и стащить ключи… Нет, всё таки не стоит рисковать жизнью. Но в раздевалку пробраться стоит!
Только ступив на территорию спортивного комплекса, он сразу её заметил. Девчонка щебетала на ресепшене с администратором. Дыхание спёрло, глаза упрямо не хотели от неё отрываться. Опёрлась руками на стойку, чуть приподнявшись на носочки, что-то рассматривала в телефоне собеседника, тот эмоционально описывал преимущества неведомого товара. Короткое платье чуть задралось, почти оголяя ягодицы. Богдан тяжело выдохнул, отводя взгляд. Нахлынуло дикое желание одёрнуть ей платье и шлёпнуть, как следует по заднице, чтоб всем не демонстрировала. Да так, чтобы пятерня отпечаталась. Свирепо задышав Богдан заторопился уйти от неё, как можно дальше. А то сам за себя не ручается. А перед глазами так и осталось прекрасное видение в сиреневом платье. Промелькнула мысль уехать, но остатки гордости не позволяли.
— Ушёл, — склонившись к ней сказал парень.
Девчонка обернулась, выпрямилась и одёрнула платье. Вот же гад, не повёлся. Провокация не удалась, с трудом верилось, но он выстоял.
— Очень свирепый.
Начинала злиться, значит так Богдаша. Ну хорошо. Глаза хищно прищурились.
Два часа спустя тот же администратор стоял нервно на стрёме возле мужской раздевалки. Если Богдан его застукает пособником в её выкрутасах, ох и не поздоровится. Девчонка выскочила, заставляя передёрнуться. В руках футболка и ключи. Оба сломя голову понеслись прочь.
С улыбкой бежала через парковку в дальний конец к любимице итальянке. Но перед машиной замерла.
— Чёрт! — взвыла девчонка и тяжело вздохнула.
Прижалась спиной к нагретому солнцем боку "Бреры". Ещё раз вздохнула и так и осталась стоять в ожидании хозяина. Она же помириться хочет, а не выбесить ещё больше. Внутри бушевали противоречия, вот ещё самой идти на примерение, она ни в чём не виновата. Вот на этот раз ни в чём. Но до цели то совсем чуть-чуть осталось и, что теперь сдаться…
Из здания показался разъярённый брюнет. Уткнувшись взглядом в неё, даже остановился. Не ожидал. Уверен был не найдёт ни её ни машины. В голове уже миллион способов расправы. А она, вот она, стоит и ждёт.
Алекса нервничала конечно, от него можно ожидать чего угодно. Да и всё не по плану. А будь, что будет. Нацепив улыбку любовалась оголённым торсом, не зря прихватила футболку. Он ни слова не сказав выдернул из рук свою вещь, одел и только потом отобрал ключи. У, какие мы злые.
— Отойди, — попытался отодвинуть её рукой от машины.
Вызвав недоумение. Даже так!
— И даже не поорёшь?
— Наорался, достаточно.
"Брера" пискнула противоугонкой.
— И выслушать не хочешь?
— Нет, — открыл дверь.
Но сесть так и не сел, захлопнул и обернулся к ней.
— Выслушать очередное враньё, мы уже знаем, как красиво ты умеешь врать, — сдался, он снова сдался.
Она в упор посмотрела в глаза. Сложив могучие руки на груди Богдан привалился к машине. Всем видом говоря, давай, попробуй. Проглотив кричащее самолюбие и сдержав колкости, что рвались наружу, девчонка шагнула ближе.
— Зачем ты следил за мной?
— Ни за кем я не следил. Корона голову не давит?
— Что тогда ты там делал?
— Волей случая мимо проезжал и никак не расчитывал тебя там застукать, — с трудом сдерживался, чтобы не рассматривать её такую красивую.
— Я уже говорила, нет у меня ничего с ним. В порыве благодарности обнял.
— И поцеловал в порыве.
Она зло на него глянула и опустила ладошки на талию парня. Убрал тут же её руки с себя. Замечая, как это задевает девчонку. Сердце заныв дрогнуло.
— Почему я должна тут изъясняться, ты значит… — проглотила оскорбление и продолжила. — А я должна на коленях что ли ползать. Если я сказала нет ничего, значит нету, я как ты на два фронта не бегаю, и со всеми подрят не зажимаюсь! У него мама
