Иоанн Мосх жил в монастыре Пр. Феодосия Киновиарха. Там же Софроний Софист сделался его учеником. Но вскоре этот учитель основал, выражусь так, «монастырь странников», ибо с двенадцатью своими учениками он посетил все жилища отшельников и монахов в Сирии, Египте, на Синайском полуострове, в Греции и Италии, и там, присматриваясь к жизни и собирая предания о состоянии современного ему пустынножительства (в VI веке), написал (около 622 года) сочинение под заглавием «Луг духовный», ибо разные благочестивые предания действительно украшают эту книгу, как цветы луг. Книга сия, проникнутая духом высокого благочестия, как нельзя более обрисовывает дух времени и весьма полезна для успеха в духовной жизни. Что же касается до самых фактов, в ней собранных, то истину их подтверждают достоверные жизнеописания святых, историческая верность которых не может быть заподозрена никакою благоразумною критикою. Но обратимся к историческому очерку пустыни Святого Града.
Рука Божия уже начинала тяготеть над Палестиною. Хозрой, царь персидский, вторгнулся в Палестину; в 614 году взят был Иерусалим; Животворящее Древо Креста Господня досталось в руки неверных и отправлено в Персию. Большая часть обителей пустыни Святого Града были разорены. Из иноков одни умерщвлены, а другие взяты в плен и посланы в тяжелую неволю. По миновании этой грозы снова начали оживляться лавры и киновии, пока наконец меч Омара совершенно не подчинил себе этой страны. Именно в это злосчастное время Иерусалимским Патриархом был ученик блаженного Иоанна Мосха Софроний (с 629 года), который не упал духом в несчастии, но смелою защитою умел умилостивить Омара и тем сохранить христианство от конечного истребления. Но вместе с тем его чувствительная и богобоязненная душа не могла перенести того позора, что святейшие из святых мест достались в руки мусульман, и он вскоре умер от печали. Если остановимся над его удивительною ревностью в защите православной веры противу еретиков, над глубокой и основательной ученостью, от которой так и веет искреннее и высокое благочестие и набожность (как можно видеть в дошедших до нас отрывках из сочинений этого святого и ученого мужа); если взвесим этот совершенный образец добродетели, эту неустрашимую смелость, какую он оказал, с опасностью собственной жизни, защищая пред Омаром свою веру и паству, то справедливо можем положиться на мнение церковных историков, что святой Софроний принадлежит к светилам восточной Церкви и по праву занимает почетное место в ряду ее прославленных иерархов.
Владычество сарацинов (арабов) над Палестиною вначале не было тяжело, и потому лавры и монастыри более или менее процветали по-прежнему. Чудеса, подвиги и ученость венчали как бы тройным венцом эту пустыню Святого Града; ибо мы видим, что и под владычеством сарацинов славились в ней святой Иоанн Дамаскин, Стефан Чудотворец, Косьма, Федор и Феофан, начертанные и другие ученые и богобоязненные мужи. Хотя эта уступчивость сарацинов время от времени уменьшалась и исламизм расширяясь вытеснял частями христианство, однако же все шло еще кое-как, пока не завладели Палестиной турки. Во время арабского владычества, хотя мы и не видим в пустыне Святого Града «монахов множество», но оставалось еще несколько монастырей, известных благочестивою жизнью своих иноков и в XII веке, как свидетельствуют о сем современные очевидцы: наш паломник игумен Даниил и греческий писатель того же века Фока. Они упоминают не только о лавре Св. Саввы, но и о монастыре Феодосиевом, о лавре аввы Харитона (близ Фекуи), о монастыре Евфимиевом и Феоктистовом, о лавре Хозевитской, о трех монастырях над Иорданом, то есть: Предтечеве, Златоустове и преподобного Герасима иорданского. По свидетельству нашего паломника, жизнь иноческая продолжала процветать лишь в хранимой особым промыслом Божиим лавре Пр. Саввы Освященного и только длилась в других обителях. Так, в монастыре Пр. Герасима игумен Даниил нашел только двадцать иноков. О населении других виденных им монастырей наш паломник не упоминает вовсе; о монастыре Пр. Евфимия замечает: «прежде был сделан городом», то есть огражден, «и туже был монастырь Феоктистов, ныне же разорено все от поганых». Фока, описывая посещение лавры Хозевитской в конце того же века, выражается так: «мы нашли в этой обители многих мужей, замечательных святостью их жизни». Все уцелевшие до позднейшего времени монастыри, как видим из их описаний, были построены довольно единообразно: то есть были обведены стенами и вооружены башнями для защиты от внезапных нападений; на средине двора возвышался соборный храм, под которым нередко находилась пещера с гробом основателя обители, а около него ютились гробы его учеников; по сторонам двора около стен размещались кельи и прочие монастырские здания, обыкновенно в два (с подвальным этажом), а нередко и в три яруса. Над монастырскими воротами устраивалась башня для наблюдения за безопасностью монастыря от внезапных нападений хищников.
Владычество крестоносцев в Святой Земле, как известно, не слишком благоприятствовало процветанию православных обителей в Святом Граде и его пустыне, и только индифферентизм королей-рыцарей несколько смягчал или сдерживал ревность не по разуму Латинского Патриарха и его клира, спешивших всем завладеть и всех олатинить в завоеванной рыцарями Палестине. Впрочем, в XIII, XIV и XV столетиях, как можем догадываться, еще продолжалась иноческая жизнь в некоторых восстановленных от первого варварского разорения обителях пустыни Святого Града. Так, например, в одном Иерусалимском сборнике Саввинской обители, в приписке, читаем замечание, что в 1316 году присланы из Крита в монастырь Св. Иоанна Предтечи, что на Иордане, шесть миней при императоре греческом Иоанне II Комнине; следовательно, монастырь этот тогда еще был населен. При арабских Патриархах монастыри, уцелевшие в пустыне Святого Града, были поддерживаемы благочестием грузин и потом королей сербских, особенно монастырь Св. Саввы, где в XVI столетии стихия славянская является преобладающею, что продолжалось до самого последнего запустения этой обители в начале XVII столетия. Под железною и жестокою дланью старых Османов увял окончательно этот духовный луг, исчезли цветы, а в глухой и немой пустыне поросли травой забвения и самые следы прежних высоких подвигов и духовного просвещения.
Только дочь Плачевной юдоли, лавра Преподобного Саввы Освященного осталась, как одинокая сирота, для грустного воспоминания о прошлом величии пустыни Святого Града. По счастью, дух великого ее основателя не перестает оживлять доселе его «малое стадо» (шестьдесят человек), послав ему достойного руководителя в лице ее нынешнего игумена семидесятидвухлетнего старца о. Иоасафа, который в свое тридцатипятилетнее управление обителью успел возвести ее на возможную степень благоустройства материального и духовного. Это единственный отрадный оазис в совершенно запустевшей в конце XVI века пустыне Святого Града.
