При долине «заключенного вертограда» есть узкое ущелье между двумя огромными скалами, которое соответственно наклонности скал понижается к садовой долине. В этом каменном ущелье видите три огромные пруда, высеченные большею частью в скале, в небольшом один от другого расстоянии, занимающие всю покатость ущелья, в прямой линии один за другим. Хотя в Палестине глаз легко свыкается с кроением скал, однако вид этой исполинской работы не может не возбуждать удивления. Все три пруда четвероугольной формы, имеют одинаковую ширину, то есть 90 шагов. Верхний пруд – самый малый, почти квадратный, и имеет длины 150 шагов; я застал его полным воды; этот водоем самый мелкий и в значительной части сложен из больших камней. Второй пруд ниже первого, более иссечен в скале, имеет 175 шагов длины и глубже первого, но воды в нем меньше. Третий, самый нижний и больший пруд имеет 230 шагов длины и самый красивый, ибо почти весь иссечен в натуральной скале, и вокруг спускаются в него гладко вытесанные ступени, шириною около двух аршин, а вышины на пол аршина. Все это сделано для купанья, чтобы каждый мог купаться и сойти глубже или мельче. Нижний пруд самый глубокий, ибо имеет 50 обыкновенных сходов в прямой линии до самого дна, что составит почти двадцать пять аршин глубины. Чрез эти иссеченные в скале ступени каждый пруд суживается на дне и расширяется вверху. Частью насыпь, частью натуральная скала составляют границу между прудами, но все соединяет подземный канал, и когда вода наполнит верхний водоем, тогда ее пускают в средний, а потом в нижний, который оканчивается отвесною стеною, сложенною из огромных камней во всю глубину долины «заключенного вертограда». Чрез малое, нарочно оставленное в стене отверстие вода падает отсюда и образует в долине ручей. От «источника запечатленного» вода течет каналом в верхний пруд, но одна она не могла бы наполнить столь огромных систерн и потому подземные водопроводы провожают воду из всех ближних источников, которых есть несколько; а сверх того огромные скалы, образующие это ущелье, имеют в боках своих малые ровики или пруды, высеченные с таким искусством, что вся вода дождевая стекает с гор в эти пруды и из них в большие водоемы.
Трудно представить то впечатление, какое производит вид исполинского дела и этой воды, искрящейся посреди скал, растрескавшихся от зноя. Воспоминание об этих водоемах в Библии, свидетельство Иосифа Флавия и талмудистов подтверждают непрерывное предание, что это дело мудрого Соломона. Но если бы не было даже никаких исторических свидетельств, самый вид этого труда достаточно убеждает в его древности. Жаль, что этот прекрасный памятник еврейского времени, представляющий сочетание поражающего величия и силы с поразительною простотою, остается в совершенном небрежении.
Недалеко от верхнего пруда над самою дорогою в Хеврон возносится опустевшее здание, которое народ называет «замком Соломона». Это четвероугольное здание укреплено по четырем углам башнями, а пятая над самыми вратами. Стены высокия толстые и вверху зубчатые. По всей вероятности это не что иное как арабский хан или караван-серай, где останавливались на ночлег караваны. Вокруг этого четвероугольника комнаты для путешественников, но теперь вовсе запущены, ибо торговля упала. Замок, по преданию вифлеемитов, построил какой-то богатый купец. Теперь в обширной развалине находятся несколько хижин, в которых живут несколько арабских семейств для стражи прудов, а в особенности «источника запечатленного».
Оттуда в 70 шагах на равнине под горою находится знаменитый «источник запечатленный», о присутствии которого никто бы не догадался, ибо на поле не видно ничего, кроме небольшого отверстия в земле, заложенного камнем. Зажегши свечу, не без труда спускаетесь вы в узкую яму. Там были правда прежде какие-то сходы, но теперь они так завалены камнем и так испорчены, что по крайней мере полторы сажени надобно спускаться в это подземелье почти отвесно. Спустившись, сперва очутитесь в большом покое, который был с готическими сводами; далее следует такой же точно покой древней работы, длинный и узкий, где сбоку выходят из земли три источника чистой как слеза и приятной для питья воды, а несколько поодаль находится и четвертый источник. На средине подземелья небольшое четвероугольное каменное ложе, в которое собирается вода чрез особенные каменные каналы из всех источников, а потом течет из этого ложа в три водопровода, то есть один направленный в верхний пруд, другой в Иерусалим, третий в упомянутый выше караван-серай. В самом конце длинного подземелья находится как бы лавка для сиденья, сделанная из земли, а при ней колодезь, полный воды, но не выходящий из берегов и не соединяющийся с источниками. Смотря на это здание, которого стены стройно сведены в красивые аркады, словно отлитые из одной каменной лавы, и обращая притом внимание на особую простоту, которая как бы пренебрегает всяким добавочным украшением, легко согласиться с преданием, что и это подземелье устроено Соломоном. На востоке все здания, украшающие или охраняющие источники, могут существовать чрезвычайно долго, ибо их все восточные народы имеют в почтении, готовы даже по временам исправить и поддержать такого рода памятники. Источники в длинном подземелье были запечатываемы царскою Соломоновою печатью, и именно при том небольшом на поверхности земли отверстии, которое теперь закладывается камнем, чтобы никто внутри не портил водопровода и не выбирал воды, которая нужна была для царских прудов и водохранилищ Иерусалима. По сей-то причине все эти подземные источники и назывались «источником Запечатленным» и отсюда берет Соломон сравнения, когда говорит: «сестра моя возлюбленная – источник запечатленный». Прежде над этим подземельем, вероятно, было какое-либо здание, но теперь нет и малейших следов его.
На четверть часа пути от Соломоновых прудов находится церковь и монастырь Св. Георгия Беджальского. Об основании сего монастыря рассказывают следующее предание: один купец был в этом месте обкраден ночью арабами и только на рассвете заметил свою убыль. Имея всегда особое благоговение к святому великомученику, он и в этом несчастье просил его о помощи; во время молитвы прибыл какой-то путешествующий воин на белом коне и, узнавши о случившемся, приказал купцу ехать за собою, и вскоре в глубоком ущелье они наехали на грабителей, делящих свежую добычу. При виде хорошо вооруженного воина сильный страх напал на арабов и, оставивши добычу, они разбежались в разные стороны. Когда же обрадованный купец хотел поблагодарить своего благодетеля, воин на белом коне внезапно исчез с глаз его. Догадавшись, что это был святой великомученик Георгий, и проникнутый благодарностью к нему, купец дал обещание выстроить на том месте, где он явился ему первый раз, церковь и монастырь во имя его. Между тем демоны – предвидя великий себе ущерб от этого предприятия, ибо и молитва, приносимая на этом месте, долженствовала быть всегда услышана и бесноватые должны были получать здесь свободу и здравие, – старались всемерно помешать предприятию и потому ночью всегда разрушали то, что было сложено днем. Долго купец боролся с этими кознями, но не мог помочь горю, ибо, как ни крепко были спаяны камни, ночью стена разваливалась сама собою. Тогда явился ему тот же воин на белом коне и, очертивши копьем довольно большой круг, воткнул его на средине. Этим способом огражденное от нападений врага место купец мог украсить монастырем и храмом, который по этой легенде и назван «Копьем святого великомученика Георгия». Монастырь по разорении от агарян долго был в запустении; один из паломников еще в 1830-х годах видел здесь четырех русских монахов, которые, согласившись между собою и испросив дозволение у Патриархии, заняли опустевшую обитель. Один из них ежегодно отправлялся в путешествие на Синай, в Вавилон и в другие страны, которых еще не видал; по возвращении его в монастырь на смену ему отправлялся странствовать другой и т. д. Они хорошо были знакомы с краем и всеми арабскими поколениями, у шейхов которых часто проводили целые месяцы, пользуясь их гостеприимством. Памятью их пребыванья в Георгиевском монастыре осталось несколько славянских богослужебных книг. Теперь монастырем заведует диакон из Патриархии, а настоятелем считается эконом оной. Вблизи монастыря есть обширные хорошо обработанные виноградники. Церковь не велика и не богата; в ней у западной стены есть несколько цепей, которыми приковывают снаружи бесноватых и сумасшедших, и этим способом, как говорят, возвращают им здоровье. Монастырь этот пользуется громкою в этом отношении известностью у окрестных арабов всех вероисповеданий и содержится их приношениями. В мое двукратное посещение этой обители однажды я видел одного из больных, прикованного к стене цепью, проходившею изнутри церкви, – он сидел на полу на соломе; а в другой раз застал здесь толпу арабов-мусульман, празднующих по-своему выздоровление подобного же больного жертвоприношением барана; в то же время монастырь получил от них в дар несколько баранов и козлят и пук свечей. Храм и монастырь обведены вокруг высокой каменной стеной. В алтаре этой церкви вставлены в стену три камня, составлявшие цельную доску престола, на котором один из священников близлежащего селения Беджаллы, во время совершения святой Литургии пролил на престол, сделанный по восточному обычаю из одного цельного камня, Святую Кровь по освящении Даров; в ту же минуту престол этот чудесною силою разломился натрое, впитав в себя Святую Кровь и окрасившись ее цветом.
