смех в зале…» О своем членстве в КПСС: «Партийность была чем-то вроде социального страхования…» «С чего начинается человек?» – спросили однажды Мераба Константиновича. «С плача по умершему», – ответил он…
«Я по структуре своей космополитичен. Внутренняя жизнь у меня протекает как у гражданина мира. В любом месте я ощущаю себя как дома».
Мераб Мамардашвили – пророк для избранных.
Из тетради последних лет: «Извечное рабство не дает расти. Рабы остаются детьми, не вырастают, и глобальное, итоговое их сообщество, страна – инфантильное чудовище».
«…На гребне Октябрьской революции произошла мутация человека. Есть печень, легкие. Но пятка вдруг начинает исполнять функцию сердца».
В свое время Мераб работал в журнале «Проблемы мира и социализма» в Праге. «Пражский феномен». Там же работали Юрий Карякин, Егор Яковлев, Отто Лацис, Вадим Загладин и др. Все они занимались буржуазной философией, а под ее прикрытием культуртрегерством, то есть распространяли информацию, выбирали соответствующие темы и сюжеты… Один из некрологов Мераба: «Рыцарь чистой мысли».
Немножечко написал о Мерабе Мамардашвили, как будто выпил глоток чистой воды в сегодняшние времена мути и жути. Мераб размышлял, а нынешние диктаторы, типа Лукашенко, и прочие (список велик) «лишь душат мысль, выкорчевывают инакомыслие, топчут демократические ценности, гуманистические принципы. Они – вурдалаки и негодяи истории. Ну, а их прислужники, певческие журналисты, рупоры-пропагандисты и вовсе нечеловеческая порода, “без совести и стыда”».
Как говорили древние: сказал и облегчил тем душу.
Нет, надо завершить тему с «последним диктатором» Европы Лукашеску. 18 сентября в «Новой» выступил с грустной публикацией Владимир Пастухов (конечно, живущий не у нас) – «Революция отходит с Белорусского вокзала». «Надежда нескольких постсоветских поколений на мирную смену неототалитарных режимов разбилась о чугунную ограду белорусского “кладбища революций”». Стратегия мирного протеста дискредитирована. Вера в Ганди, в гандизм, себя не оправдала. Одно дело – британские офицеры и солдаты, воспитанные в определенной культуре, другое – белорусские силовики без принципов и этики, готовые на все даже против беззащитных женщин. Поэтому, считает Пастухов: «При существующих на сегодняшний день реалиях задача смены режимов в России и в Беларуси не имеет практического решения». Дорога в будущее перекрыта бетонной преградой. Надежда «вот-вот» рассеялась как дым. Но историческая драма (или трагедия) не закончена. Как отмечает Пастухов, «Кремль просовывает свои руки все дальше и дальше на Запад, фактически объявив последнему третью гибридную мировую войну. Кому-то не терпится взять реванш за поражение в холодной войне…» И поезд с Белорусского вокзала отправляется в Европу…
В 1997 году, 23 года назад, еще на родине, в Питере, Лев Лосев писал:
Что делать, такая эпоха
Досталась, дурная эпоха,
Другая пока не видна.
И что делать поэту, литератору, интеллигенту с нормальными мозгами в эту дурную эпоху? «О муза! будь доброй к поэту, / пускай он гульнет по буфету, / пускай он нарежется в дым, / дай хрену ему к осетрине, / дай столик пониже к витрине, / чтоб желтым зажегся в графине / закат над его заливным».
Спасибо, Ирония! Помогаешь жить дальше, несмотря ни на что и вопреки всему (20 сентября 2020 г., в холодный пасмурный осенний день).
Две недели спустя, «Дом поэта»
С дневником какая-то волынка на Ходынке: то ли закончил вести, то ли нет. А тут произошло маленькое событие в затухающей творческой жизни: 25 сентября в «Доме поэта» (Трехпрудный пер., 8), в подвале дома, где жила юная Цветаева, состоялся мой творческий вечер. Этих вечеров, встреч и презентаций я провел за последнюю четверть века где-то за 200, а может, и почти 300 (а презентации книг!), но впервые рискнул выступить в качестве поэта, коим никаким образом себя не считаю. Где-то накануне вечера пытался даже объясниться:
Я – не поэт. Я – бедный сочинитель,
Вздыхающий ночами при луне.
Не рыцарь, не герой и не воитель,
А так – прохожий, прислонившийся к стене…
Сережа Зенкевич меня поддержал, мол, надо представить стихи, я согласился, но тут произошла вспышка коронавируса, и Лена Сылко устроила истерику: да разве можно сейчас устраивать вечера?! И действительно, многие в панике отказались. Я тоже дрогнул, сказал Зенкевичу, а он накатил вторую истерику: висит афиша, народ ждет! И пришлось вызывать такси и ехать, вполне богемный подвал, современная «Бродячая собака» (и три кота гуляли по нему), и собралось всего 15 человек. И все прошло неплохо и даже хорошо, только к концу зверски устал: читал то сидя, то стоя, то наизусть, то по книге. Взяли с собой на продажу 5 книг, но продали одну, и 500 ре ушло на обратное такси. От чаепития потом с цветаевским пирогом отказались, кто-то тут же заметил: «Нам больше достанется!»…
Зенкевич остался вечером доволен, как организатор, народ вроде бы тоже, кто-то похвалил за умелое профессиональное чтение стихов (ныне ведь бубнят, а не читают). А потом пошли судороги по поводу отчетов в прессе. «Литературка» дала отчет только в электронной версии «Поздний дебют» (Замшев прислал специальную девочку Марию), а в четверг, 1 октября, с большим трудом купил «Экслибрис» «НГ» (пресса выходит 3 раза в неделю, да и не везде купишь газету – это причуды нынешнего времени). «Экслибрис» в рубрике «События» поместил отчет Наталии Набатниковой «Сказал – и облегчил тем душу» (эту латинскую максиму я процитировал на вечере) с подзаголовком «88-летний Юрий Безелянский дебютировал как поэт на “Некрасовских пятницах”» (6-й сезон литературного клуба «Некрасовские пятницы»).
Отчет вполне пристойный, и в заключении приведены слова Сергея Зенкевича: «Получилось знакомство с поэтом Юрием Безелянским… Он, конечно, созрел как поэт давно… Стихи были написаны много лет назад, они появлялись и в дальнейшие годы, и еще точка не поставлена…»
Поздний дебют. Поздняя ягода. Немного грустно и смешно, мы с Ще пригласили Олю, нашего соцработника, и была в восторге, в субботу приезжала убираться, и вспоминали вечер: «Даже мурашки пошли по телу». Лично я с мурашками не знаком, но она женщина простая и чувствительная, приехала с тирольским пирогом, и мы славно попили чая. Я написал ей стихи к ее дню рождения, и она прижала их к груди. А кто-то (не хочу называть имен) воротит нос. Кто-то любит, кто-то равнодушен, а кто-то ненавидит и завидует. Все по жизни. Многоцветие добра и зла… На этом, пожалуй, оборву – 6 октября, вторник, 2020 г. 11:07. Ясно, +16.
От Яна Палаха до Ирины Славиной
Какие разные истории. В августе 1968 года два чешских студента, Ян Палах
