— Не знаю. Потолкуем, — хмуро ответил Лен. — Страшно, ребята!
— Бывает страшней, — сказал Майх.
Хозяин отправился проводить Стета — видно, было что сказать. Вернулся хмурый, покосился на них, порхнул к столу, но не сел — просто придержался за крышку.
— Вы как, уже устроились?
— Нет, — ответил Майх. — Сразу сюда.
— Паршиво. Можете пролететь. Полный набор — с жильем туго. Вы в каком статусе?
— Ни в каком. Свободный.
— Вот как? — спросил Лен довольно подозрительно.
Майх весело поглядел на Хэлана, словно позабавиться приглашал, и он нехотя улыбнулся в ответ. Да, пожалуй, стоит. Если заврешься…
— Вот так. Ловкость рук. — Он вытащил из кармана жетон, показал, подкинул на ладони.
— Можно сказать, одолжил.
— Взял и одолжил?
— Покажи ему, Эр, — попросил Майх.
Вот поганец! Я же всю реакцию потерял, опозорюсь…
— Куда мне! — ответил он устало. — Подыхаю. Ваш лекаришко, тот прямо сказал, мол, стар для нормальной адаптации. Ладно, попробую. Дай руку, а то улечу.
Лен нехотя протянул руку; Хэлан встал, как раз так, чтоб взлететь. Дал Лену себя приземлить и на миг навалился на него. Руки не подвели. Детский фокус — все мы через это проходили, главное — сноровку не потерять. Ладонь его неощутимо скользнула по груди Лена: один карман, другой — есть!
Он отстранился и показал пластинку с выбитым номером — какой-то пропуск.
— Твое?
Лен глянул удивленно и полез по карманам.
— Ловко! Ты что, этим занимался?
— Зачем? Так… для дела.
Поймал руку Майха, сел и закрыл глаза. Опять покатило. Сдохнуть бы, что ли…
— Ты гляди, — сказал Лен, — правда, доходишь. Где ж это вас пристроить? Тут, что ли? — оглядел с сомнением комнату. — Вы как?
— Лишь бы мы тебя не стеснили, — ответил Майх.
— А что мне? Прокантуюсь. Вас хоть как звать-то, гости дорогие?
— Эрас, — ответил Хэлан, не открывая глаз.
— Тиэм, — сказал Майх.
…Он шел по лестнице. Железная лесенка без перил текла из ниоткуда в никуда. Ни начала, ни конца, только тьма под гремящим железом и клубящийся страх внутри. Тот особый бесформенный страх, от которого слабеют колени.
Он шел, лестница грохотала, звук удвоился, кто-то спускался навстречу — из никуда в ниоткуда: маленькая фигурка на блестящей черте. Он рос и страх рос, лестница грохотала, бездна была вокруг, черное, ледяное ничто, и был только он и твердое под ногами, и тот, кто стоял на пути, и надо было бить; Хэлан ударил первый прямо в это ничье, никакое лицо. Тот улыбнулся. Медленно, равнодушно улыбнулся и столкнул Хэлана вниз.
Он летел, летел, страх погас, только стылая звенящая пустота росла, ширилась, раздвигалась, раздирала на части. Он не хотел, он боролся, он сжимал себя в твердый комок, что-то мелькнуло мимо глаз, руки поймали твердое, вцепились, тело потянуло вниз, оно было тяжелое, как свинец, пальцы закостенели на твердом, он все пытался подтянуть безвольный мешок тела. Что-то коснулось руки, это был тот, он молча отдирал вцепившиеся пальцы, разжимал их один за другим.
И Хелан, оскалясь, схватил эту подлую руку, рванул — и они вместе полетели вниз. Они летели, сцепившись, и не было ни страха, ни холодной пустоты падения — только отчаянное желание заглянуть в это ничье лицо. Увидеть — и узнать.
Он коротко застонал и открыл глаза. Все тот же неживой свет стоял в комнате, и та же ватная тишина. Лена не было. Майх один сидел за столом и работал. Занятно это у него получается: не он работу ищет, а она его находит. Это он себе корчится — Майх вкалывает. Ему легче.
Майх вскинул голову на движение, улыбнулся.
— Ну как, Хэл?
— Лучше. А хозяин где?
— На работе. Часа три как ушел. Встанешь?
— Ага, — сказал Хэлан и встал. Вроде ничего, только противное такое чувство, будто стоишь на тоненькой жердочке над ямой: шевельнись — и вниз.
— А как насчет перекусить?
— Можно.
Здесь, на Тенаре, было паршиво с водой — скудной порции, которую выдал автомат, еле-еле хватило умыться. А до столовой прыгали минут 12 — целое путешествие по здешним масштабам.
Разменяли монету на жетоны, взяли по порции подогретого мяса. Майх мигом управился, еще и за добавкой пошел, а Хелан ковырнул и отодвинул.
Вернулись к Лену; Майх опять сел за работу, а Хелан пошел по комнате. Проклятый сон! Он не верил снам и не искал в них предсказаний. Он очень верил снам, потому что знал: всякий кошмар — это какая-то дневная мысль, не додуманная тобой до конца. Дневная мысль или дневной страх, то, что ты днем прятал от себя… почему?
— Опять плохо? — спросил Майх.
— Да нет. Неспокойно. Вроде бы я что-то упустил. Что-то где-то…
— Ты не бегай, — сказал Майх. — Ложись, скорей втянешься.
Хэлан спорить не стал: лег, заложил руки за голову, уставился в потолок. Что-то, что-то, где-то… Старая, назойливая мелодия, словно капли по голове. И уже ясно, что оплошал. В чем? Он честно прошел линию с Мланта до Тенара и покачал головой. Нет. Это не тут. Хвостики, конечно, есть, но чтоб вот так под ложечкой… Вроде и спину не жжет, быстрей «Сати» сюда никто бы не добрался, а Кенен будет молчать… Кенен? Ему даже жарко стало: сначала очень жарко, а потом очень холодно. Вот он прокол! Почему я его так легко сделал? Почему он не попробовал на кольцевой? Ведь я же ждал… должен он был… значит, уже решил? И ведь не удержался, намекнул: Легко, мол, умрете. Ох, дурак! Он даже заерзал, до того глупая и стыдная была ошибка. Отправил, а сам по внутренним каналам в космический контроль: есть, мол, сведения. Он же ничем не рискует, они ведь не дураки — убьют и обыскивать не станут. А вдруг обыщут? Жетон все-таки. Хэлан вспомнил усмешку Кенена, холодную, настоянную ненависть в его глазах и вздохнул. Не побоится. А вот когда?
— Прямо сейчас, — сказал он себе. — Тут и гадать нечего.
Что мы могли выбрать? Только Тенар. Две сотни народу, кой-какие рейсы, и учти: все жестяночки, Майхова компания. Должен был поспешить. Небось сидел, дни по пальцам считал. Ох, паршиво!
— Майх, — сказал он вслух. — Знаешь, что я дурак?
— Пока не замечал. А что?
— Здесь… на станции, как нас можно найти?
— Никак, — ответил Майх спокойно. — Только, если полезем в группу жизнеобеспечения. Ну, и на выходе, конечно, — сверки на право пользования скафандрами.
— А мы имеем право?
— Да. Зарегистрированы по группе контроля.
— Ты придумал? Молодец!
— Твоя наука, — так же спокойно ответил Майх.
Гордость и печаль: как бы мы с тобой работали! И сразу: нет, нельзя тебе в нашу грязь… затопчут.
— А нас, похоже, уже ищут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
