Хотя этот визит был исключительно деловым, она получала удовольствие от того, что ее окружало. Они с дядей стояли на черно-синей каменной террасе, которая выступала из гранитной стены дома. В безоблачном небе плыла ослепительная Зоря в окружении ложных солнц. Вправо, влево и назад простирались бесконечные равнины: пурпурный покров моховины, обширные заросли тростника, то там то здесь поблескивало озерцо. Впереди растительность терялась под нагромождением огромных камней, между которых бежала вода. В этих краях каменная пустошь занимала лишь узкую полоску. За ней Козара видела ледник. Его двухкилометровый пик, возвышавшийся на горизонте, на таком расстоянии казался не матово-белым, а блестящим, с голубыми полосами расселин. Река, которая питалась водами тающего льда, пробегая мимо домика, оставалась быстрой: глубокое журчанье на фоне монотонного воя ветра и отдаленных криков птичьей стаи. Воздух был холодным, сухим и совершенно чистым. Меховая подкладка капюшона ее парки была мягкой и щекотала щеки.
Огромный мужчина рядом с ней рокотал:
– Да, слишком много лет в Зоркаграде. Проклятье! Я думал, что, когда мы посадим Молитора на трон, снова будет понятно, кто друг, а кто враг. Но дела только все больше запутываются. Сколько осталось из тех, кому можно доверять? Трудно сказать. И это еще отвратительней, чем когда люди становятся явными перебежчиками.
— Но мне-то ты доверяешь? — гордо спросила Козара.
— Да, — ответил Миятович. — Я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было. Ты сильна и сообразительна. А твое ксенологическое образование... поможет тебе и даст хорошее прикрытие... для миссии, которую, я надеюсь, ты согласишься выполнить.
— На Диомеде? Мой отец говорил мне о слухах.
— Хуже. Обвинения. Пока не для общественности. Я только что проделал чертовски трудную работу, выясняя, почему агенты имперской разведки шныряют здесь в таком количестве. Я послал людей, чтобы они поспрашивали в других местах... Вот что они выяснили: в Центре узнали, что на Диомеде замешивают заговор, и решили, что для закваски там деннициане. Из этого они сделали естественное заключение, что я и мое окружение послали туда своих агентов, чтобы развлечь Империю, пока мы готовим собственное восстание.
— Ты, конечно, опроверг это.
— В некотором смысле. Никто не обвинял меня открыто. Я послал императору меморандум, в котором выразил сожаление по поводу происходящего и предложил помощь в проведении полномасштабного расследования. Но, вне зависимости от моей вины, я бы все равно это сделал. Как доказать свою невиновность? Поскольку у разведки не хватает людей, чтобы покрыть все пространство Империи, мы можем собирать свои силы на пустынных планетах, и никто об этом не будет знать.
Господарь шумно вздохнул.
— Обстоятельства складываются не в нашу пользу. На Деннице и вправду много говорят о независимости, о превращении сектора в конфедерацию, свободную от Империи, поскольку та обманывает нас и пытается уничтожить силу, благодаря которой мы выжили. Те люди, они могут быть денницианами, работающими на фракцию, которая желает нас скомпрометировать... которая скинет меня, если понадобится...
– Я должна отправиться туда и, если смогу, выяснить истину, — догадалась Козара. — Это большая честь для меня, дядя. Но почему я одна? Посылать меня одну — все равно что черпать воду ситом.
– Не исключено. Но даже в самом худшем случае ты сможешь лучше, чем другие, передать... хм... ощущение того, что происходит. Вполне вероятно, тебе удастся сделать и что-то большее. Я наблюдал за тобой с детства. Ты более способная, чем думаешь, Козара.
Миятович взял ее за плечи. Когда он говорил, из его рта вырывался белый пар, оседавший инеем на бороде.
– У меня никогда не было более трудной задачи: просить тебя поставить на карту свою жизнь. Ты дорога мне как дочь. Когда погиб Михаил, я скорбел о нем почти так же, как ты. Но тогда я говорил себе, что ты найдешь другого достойного мужчину, который даст тебе здоровых детей. Теперь я могу сказать только одно: отправляйся во имя Михаила, чтобы твой следующий мужчина не погиб в новой войне.
— Значит, ты считаешь, нам следует оставаться в Империи?
— Да. Я произносил фразы, которые говорят об обратном. Но ты же знаешь меня: я могу вспылить на словах, но действовать стараюсь спокойно. Прежде чем я выйду из Империи, она должна стать настолько плохой, что хаос покажется лучше. Терра, Смута или тирания Мерсейи — а те расисты не будут нас покорять, они нас приручат — четвертого варианта у нас, кажется, нет. И я выбираю Терру.
Она чувствовала, что дядя прав.}
Часть трюма «Хулигана» была переоборудована в гимнастический зал. Во время полета с Терры на Диомеду и в начале пути с Диомеды Флэндри и Козара использовали его в разные часы. Но вскоре после начала сеансов терапии девушка предложила, чтобы они занимались вместе.
— Несомненно! — возопил Доминик. — Это сделает гимнастические упражнения развлечением, независимо от того, нарушается второй закон термодинамики или не нарушается.
По правде сказать, это не было развлечением. Когда она была в зале, в шортах и короткой маечке, потная, смеющаяся, — это было чудом.
На полпути к Деннице Доминик сказал:
— Пора прекратить наши психосеансы. Ты вспомнила все, что необходимо. Остались незначительные детали, которые не стоят того, чтобы вторгаться в твою личную жизнь.
— Нет никакого вторжения, — тихо сказала она. Девушка опустила глаза, на щеках выступила краска. — Добро пожаловать.
— Чайвз! — взревел Флэндри. — Займись делом! Сегодня вечером мы не ужинаем — мы пируем.
— Слушаюсь, сэр, — ответил шалмуанин, появляясь в салоне, словно джинн из волшебной лампы. — Осмелюсь предложить, чтобы завтрак состоял из небольшого салата и чая.
— Действуй, — сказал Флэндри. — Что до меня, я не могу усидеть на месте. Не сыграть ли нам партию в теннис, Козара? А после нашего кроличьего завтрака мы можем соснуть, чтобы затем просидеть целую ночь за бутылкой шампанского.
Девушка с радостью согласилась. Они переоделись в спортивные костюмы и встретились внизу. Помещение было покрыто эластичными матами, освещено флюоресцентными лампами, металлические стены были окрашены в серый цвет. В этой пустой комнате Козара казалась вспышкой пламени.
Мяч летал с одного конца корта на другой, гудел, подпрыгивал, не позволяя игрокам стоять на месте. Так продолжалось с полчаса. Наконец, задыхаясь, они объявили тайм-аут и отправились к крану с водой.
— Ты в порядке? — Козара, казалось, была обеспокоена. — Ты проиграл ужасно много подач. — И он, и она играли примерно одинаково: ее молодость уравновешивала силу его мускулов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
