его сдержанность растворяется, все мысли и эмоции проваливаются в бездну, все, кроме ее закрытых ресниц, вкусных губ, и бьющегося, потерявшего связь с реальностью, сердца.
Варя поддается ему, растворяется в горячих руках, ни о чем ни думая и ни о чем не жалея. Медленно, но верно, желание сильнее его почувствовать одолевает ее. Ее слабые руки становятся под его натиском сильнее, поднимаются к светлым волосам. Она привстает на цыпочки, чтобы быть еще ближе. Зная, что он упивается ей, что ему хочется большего, что сам не позволит и не простит себе этого.
Его рука опускается на тонкую талию, обхватывая ее. Дыхание сбивается к чертям, они хватают воздух порывами, ведомые отсутствием времени. Она надавливает на его плечи, и чувствуя на себе ее порыв, он поднимает ее на руки. Варя обхватывает ногами его тело, становится выше. Вьющиеся волосы падают на его лицо, он вдыхает их аромат и окончательно забывается в нем. Она жадно впивается в его губы, становится сильнее и строже, отдавая ему полную волю над собой.
Паша усаживает ее на стол, сбивая все, что на нем лежит. Не в силах совладать с собой, раскрасневшимися губами, он расцеловывает ее лицо, шею, ключицы и плечи, возвращается к губам. Варя в сладком наваждении, расслабляется, запрокинув голову, изучая его шею и плечи руками, слабыми кончиками пальцев. Чем чаще он касается ее талии, плеч, спины, тем чаще она вздрагивает, открывая для себя новые границы чувств.
Его горячее влажное дыхание плывущее по ее шее, прерывается.
— Останови меня, — просит он тихо и хрипло.
— Нет, — отвечает она шепотом.
Он снова жадно целует ее в губы, запуская руки под ее широкую футболку. Отрывается, прижимается лбом к ее лбу и повторяет.
— Прошу тебя, останови.
— Нет.
Варя быстро и ловко сбрасывает с него белоснежную футболку, перепачканную кровью. Еще немного недозволительного, того, что он раньше в себе боялся, по отношению к ней, и она вновь оказывается на его руках. Он падает спиной на матрац, и она оказывается сверху. Она лишь слегка смеется, не останавливая своих рук. Он нежно стягивает с нее вещи, роняя ее головой на перьевую подушку. Она чувствует каждый его тяжелый вдох, каждый удар сердца. Он чувствует все то, о чем она думает и чего хочет. Кровь приливает к ушам и щекам, в животе беснуются бабочки.
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя.
Кружится голова. Туман.
Глава 17. Ведьма
Варя уставшей рукой дотягивается до кнопки обогревателя. Выключает его. Возвращается головой на больную тяжелую руку, протянутую вместо выброшенной подушки. Примостившись поудобнее, вслушивается в безмятежное легкое дыхание рядом. Он раскрывает ресницы, и их глаза встречаются.
— Почему не остановила?
— Потому, что так захотела.
— Глупая, — говорит он тихо, прижимая ее ближе, целуя в лоб, — и я дурак.
Он зарывается лицом в мягкие локоны.
— Да, ты дурак. Что только не сделаешь, лишь бы не отвечать на мои вопросы.
— Прости, просто ты такая непослушная.
— Я больше не буду спрашивать, но ты пообещаешь, что когда-нибудь расскажешь сам?
— Обещаю.
Варя запускает пальцы в густые светлые волосы, играется с ними. О чем-то задумывается. Паша тихо мурлычет от удовольствия.
— Нравится, когда я чешу тебе голову?
— Безумно. О чем задумалась?
— Да так глупости всякие.
— Спроси.
— Я… нет, не буду.
Паша касается ребер, пытает ее щекоткой. Она громко смеясь сопротивляется.
— Спрашивай! Давай!
— Не буду!
Он поднимает ее руки высоко над ее головой, заглядывает в темные глаза сверху.
— Я все равно отвечу.
— Что ответишь?
— Ты красивая.
Смущенная до колик Варя не может спрятать улыбку. Он целует ее в губы.
— Я угадал?
— Да, — тихо кивает она.
— Ты очень, очень, очень красивая, — смеясь отвечает он, щекоча и нежно покусывая ее за шею.
— А в платье была бы еще красивее! — сквозь широкую улыбку щебечет Варя.
— Не-е-т, без него лучше!
Они еще долго не могут уснуть, наслаждаясь свободой границ дозволенного, образовавшейся между ними. Но сон берет свое, и они засыпают, не расцепив переплетенных пальцев рук.
Полуденные солнечные лучи, еле пробивающиеся через маленькое окошко, понемногу развеивают крепкий сон. Просыпаться совсем не хочется, и Варя застывает, в надежде, что этот момент продлится вечно.
Последние остатки сна сметает громкий звонок телефона. Паша нашаривает его под подушкой и отключает, не открывая глаз.
— Не возьмешь трубку?
— Это будильник, — сонно выдает он.
Он прижимается к ней, заключая в объятья и сладко проваливаясь обратно в сон.
Вновь звонит телефон. Паша пытается его игнорировать, но не выдерживает. Достает телефон из-под подушки и садится, разглядывая экран. Варя без него чувствует, как быстро остывает.
— Или не будильник.
Он берет трубку, слушает чей-то нервный, почти кричащий, плачущий голос.
— Что? Как?! Когда?! Даша, успокойся, я сейчас приеду! — Паша на ходу ищет штаны, футболку, носки. Бросает телефон на стол.
Глаза Вари расширяются, она наблюдает за ним из-за копны спутанных волос. Замечает его встревоженность и растерянность.
— Что случилось? Куда ты?
— Леша пропал, — быстро отрезает Паша, продолжая одеваться.
Внутри Вари сворачивается огромный страшный ком. Она незамедлительно бросается с матраца за вещами, но Паша хватает ее за плечи и усаживает обратно.
— Ты ждешь меня здесь!
— Что? Нет, я иду с тобой искать его, — жестко отвечает Варя.
— Нет, сиди здесь, и жди, когда я за тобой приду, — уже мягче выражается Паша.
— Как я здесь сидеть-то буду? — начинает разглагольствовать Варя, но он прикрывает ей рот своим указательным пальцем, заставляет стать тише.
— Просто подожди. Здесь ты в безопасности, я не хочу, чтобы с тобой что‑нибудь случилось, пока меня нет рядом. С тобой идти в лес опасно. Для всех.
— Я смогу помочь, у нас есть мешочек, забыл? А если с тобой что-нибудь случится?
— Я прошу тебя, просто посиди на месте!
— Возьми с собой хотя бы мешочек! — Варя встает со своего места, находит в углу рюкзак и передает Паше заветную вещицу.
— Хорошо.
Паша хмуро смотрит ей в глаза, быстро целует в губы и скрывается за железной дверью.
Варя нервно обходит гараж кругами, хватается за голову и раздумывает, что будет делать дальше. Сидеть на месте она, конечно, не собирается. Винит себя за то, что ничего так и не сделала раньше. Затем она садится на матрац и закрывает руками лицо, будто прячет себя в домик.
В памяти всплывает рисунок, восковыми мелками по белой бумаге. Она так и не выполнила обещание. Глубокая печаль не дает Варе впасть ступор или уныние.
Как бы ни было опасно нарушать правила, выходить из укрытия,
