Микулка понятливо кивнул, но, судя по лицу, ответом остался недоволен. Подвигал губами, упрямо покачал головой, наконец, не выдержал:
— Негоже безоружных!
— Что так? — не понял Мокша. — По—твоему надо было их сюда тащить и кашей, из моего любимого котла, кормить? Не—ет, дружок, на это я даже пьяный и связанный не пойду. Да и чё ж такого, что безоружные? Я чай тоже меча не вынимал.
Дарька с ужасом округлила глаза.
— Всех голыми руками убил?!
— Ага, — скромно подтвердил Эрзя. — Голыми, как ограбленный ромей! Только не убил, а в путь направил, чтобы бежали шибче.
— Эт как? — оторопел Микулка.
— Как, как, — передразнил Мокша. — А так, как водится! Брал голыми руками, пригибал за голый загривок к земле, направлял в сторону голой степи и, голым сапогом под зад, чтобы неслись без остановки до самого стана.
— Зады тоже голые были? — еле слышно уточнил Микулка.
— Да ты что! — возмутился Эрзя. — Кто ж захочет потом сапоги мыть?
Вокруг засмеялись. Один Ревяк сморщился, в красках представив мытьё сапог после степняцких задов. Мокша тем временем дожевал полоску мяса и принялся за основательное повествование:
— До того как мы их, стало быть, восвояси проводили, эти батыры немало интересного поведали. — балагур украдкой взглянул на Извека, но тот невозмутимо пялился в звёздное небо и Мокша продолжил:
— Явились сюда эти доблестные хлопцы… с кем бы вы думали? С Радманом сыном Кури.
Удивлённое молчание было наилучшим поощрением рассказчику и круглое лицо Мокши победно засияло.
— Так вот… нет больше Радмана—Бешенного! Подмолодил его наш Сотник! Потому то и гнались за Векшей как штоломные, едва всех коней не сгубили. О, как!
Взгляды устремились на Извека. Велигой задумчиво хмыкнул.
— Выходит, те роды и семьи, что он собрал теперь разбегутся? Гоже! То—то наши обрадуются…
— Не обрадуются, — посмурнел Мокша. — Если верить этим чумазым батырам, выходит, что Радман, перед походом, полонянку одну заикрил. Теперь будут ждать рождения великого отпрыска. Звездочёт ихний напророчил, что соберёт это дитятко войска невиданные и, что потопчут они всю Русь изрядно…
— Всё одно, в ближайшие годы поутихнут, — вмешался Эрзя. — А к той поре и наши сыны подрастут. Так что, поживём увидим.
Микулка глядел на усталого Извека. В глазах горело неудержимое любопытство. Наконец, окликнув Сотника, спросил:
— Как же ты Радмана оприходовал? Возле него же всегда не меньше двух сотен сабель.
— Он меня ещё пьяного не видел… — улыбнулся Извек, но Мокша перебил.
— Значитца так. Их и тут было под три сотни. И хотели они, поначалу, нашего сокола живьём взять. Однако Векша их так потрепал, что Радман решил уже просто убить стервеца. Да не тут—то было. Ворон их лошадок скорее бы насмерть загнал, ежели бы догонять взялись. А тут ещё как на зло Киевские земли рядом. Вот Радман и вызвался на двобой, пока Сотника окружать будут.
И всё бы хану удалось, да только бой не в его кошель пошёл. Хотя… — Мокша поглядел на Извека. — И герою нашему тоже не сладко пришлось.
— Сбавляй, почтенный, — в шутку возмутился Сотник. — Что ж мне было, по всем правилам, до вечера с ним волтузиться? Ну, подставился маленько, чтоб его на лихой удар вытянуть, ну, не рассчитал с устатку, ну схлопотал по башке. Только я же вот он, лежу как живой, а Радман где? И всё его войско?
Мокша кивнул, поднял указательный палец.
— Да! Однако не всё войско! Когда все за тобой рванули, с десяток следопытов в другом месте были. Их к реке отправили. А позже ещё один ушёл, сообщить, в стане, что Радмана нет. Аман—Гельтулей, кажется. Ты его, сказывали, ещё раньше встречал.
Сотник хмыкнул.
— Жив, значит, акын! Ну, вольному воля, а следопыты почто утекли?
— Да, сдури! Взялись для хана русалку изловить. Намедни, видать, кумысом обожрались, вот она им у реки и примерещилась. А откель тут русалки, да тем паче, на берегу. Хотя, — Мокша хохотнул. — Вишь, повезло дурням, живы остались…
Сотник вмиг оказался на ногах и, вперился в рассказчика дикими глазами.
— Где! У какой реки?
Мокша вытаращился в ответ, икнул от неожиданности. Когда из—за плеча Извека высунулась морда Ворона, оторопело пожал плечами:
— Да вона, она тут одна извивается… река—то. А следопыты, вроде недалече от того места, где Радман полёг. Хотя, я точно…
Извек отшатнулся, бросил взгляд в сторону реки, с места прыгнул на Ворона. Из под копыт коня взлетели куски дёрна и фигура всадника растаяла в ночи.
Когда дробный топот затих, тишину нарушил обалделый голос Мокши:
— Не знал, что кто—то резвей Лёшки сигать может… Ну и рванул, Ящер задери—прожуй—выплюнь!
— И растопчи. — добавил Эрзя, многозначительно глядя на друга.
Тот беспомощно развёл ручищами.
— А чё я такого сказал! Он чё бешенный, или не навоевался ещё? Нахрена ему следопыты?
Эрзя терпеливо похлопал друга по плечу, безнадёжно покачал головой. На обиженный взгляд великана медленно объяснил:
— Думаю, за девкой поехал. Может знакомы, или друзья. Бабка Агафья помнишь что ляпнула?
— Что?
— Что русалку возле него видела. Её—то, видать, степняки и ловют, или уже поймали. Следопыты у кочевников гораздо хороши…
— Так какого Ящера мы тут спим! — взревел Мокша, вскакивая.
Все, включая раненых, рыпнулись вставать, однако, балагур вновь рыкнул, будто Новгородский Вепрь:
— Цыть, торопыги! Ревяку с Микулкой — лежать! Остальным — обихаживать до времени! Велигой, Эрзя — седлать коней и вдогон! Со мной естественно!
Скоро топот трёх коней смешался с криками ночных птиц. Дарька обвела взглядом оставшихся, покосилась на мятый доспех Сотника, напоминающий изорванную рыбью шкуру, беспокойно глянула на Микишку.
— Ничё, — успокоил ополченец. — Векша муж здоровый, да и остальные не парубки…
Глава 34
…От сумасшедшего прыжка на спину Ворона в глазах Извека померкло. Измученный не меньше хозяина, конь покачнулся от неожиданности, но в тот же миг сорвался с места и рванул вдоль подошвы холма. Почувствовав, как хребет коня выскакивает из—под него, Сотник на ощупь сцапал гриву и сдавил ногами конское брюхо. В голове со звоном кувыркалось отчаянье и страх: неужели она?
Обрыв промелькнул мимо и навстречу, в призрачном свете понеслась прибрежная полоса песка. Тело пока мирилось с новым испытанием, но разум бурно бил тревогу. Когда понял, что не так, застонал от досады. Сбруя, доспехом и главное — меч, всё осталось в лагере! О возвращении не могло быть и речи: сердце рвалось от одной мысли, что может быть, в этот самый миг к Лельке тянутся руки степняков. Из горла вырвался жуткий рык, когда вспомнил, что вытворяют кочевники с полонянками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
