а моя мать даже немного увлеклась им, она надевала украшения и душилась, когда мы приходили к ним обедать, что забавляло даже ее сына.
Мои телохранители в тот вечер не очень хорошо справились со своими обязанностями. Много раз в своей жизни я думал, что пришла моя смерть. Тем вечером я тоже так думал.
Они направлялись к кораблю. Его строительство продвинулось настолько, что его уже спустили на воду, и он стоял у причала среди других, в том числе иностранных купеческих судов, приплывших торговать, далеко от начала пирса, возле того места, где лагуна открывалась в море.
Рафелу нравилось приближаться к своему кораблю, шагать по этой пристани, вымощенной дорогой брусчаткой. На судне уже стояли все три мачты. Глядя на каракку, он чувствовал нечто, пугающе близкое к любви. Тем не менее весь день он думал о брате, о Гаэль с детьми, о том, как переменчивы жизнь и любовь. Как приходится переосмыслять воспоминания, когда получаешь новые известия. Как внезапно начинаешь совсем иначе понимать свою жизнь и жизнь брата.
Вот о чем он думал, когда увидел язык пламени на своем корабле, вдалеке. Он заморгал, уставился на него.
Здесь было много людей, которые двигались в сгущающейся темноте, освещенной факелами. Они разговаривали, смеялись. Но именно он смотрел только на тот корабль, и именно он увидел огонь.
Дул ветер. Рафел побежал.
Здесь всегда существовала опасность пожара, по всему Арсеналу разводили огонь: как еще отливать большие и малые пушки и все другие металлические детали для кораблей? Кроме того, нельзя было забывать о возможности намеренного поджога. Зачем позволять конкуренту без помех построить галеру или каравеллу? А многие строящиеся здесь корабли принадлежали владельцам не из Серессы. Возможным конкурентам. Стражники Арсенала должны были охранять их еще более внимательно, иначе город потерял бы слишком большую прибыль. А некоторые строящиеся сейчас корабли предназначались для войны Верховного патриарха, для Тароуза.
И его корабль тоже. Для этой войны.
– Пожар! – услышал он свой крик. – Пожар! Пожар!
Он продолжал кричать на бегу. Одно это слово, снова и снова. Люди среагировали. Они всегда реагировали на такой крик. Один горящий корабль, одна вспыхнувшая кузница – и столько всего сгорит, если ветер дует с моря. На бегу Рафел указал вытянутой рукой на каракку. Споткнулся, удержался на ногах.
Разве не для этого здесь стражники Арсенала, во имя всего, что в Серессе считают святым? Здесь должны быть пожарные, оборудование и люди, в отчаянии думал он, продолжая кричать, продолжая бежать. Он увидел на своем корабле еще один оранжевый язык. Теперь кричали и другие люди.
Потом он увидел еще кое-что, когда его крик подхватили, может быть, потому что его подхватили: человек, больше похожий на тень, появился на палубе каракки, забрался на поручни, постоял мгновение, потом прыгнул и полетел вниз, в лагуну.
Рафел увидел его, потому что смотрел туда, пока бежал сквозь зловещую темноту, расталкивая людей, ругаясь, протискиваясь мимо них. Это мог быть рабочий, спасающийся от огня, но пожар еще не сильно разгорелся, можно было попытаться его потушить. Именно это следовало делать рабочему во время случайного пожара. Следовательно, это мог быть человек, который пытался устроить поджог и хотел сбежать теперь, когда подняли тревогу. В надежде, что пожар, который он устроил, станет невозможно потушить к тому моменту, когда подоспеет помощь, а он уже уплывет в темноту.
По-видимому, никто, кроме Рафела, не заметил ни этого человека, ни всплеска в том месте, где он упал в черную воду. Иногда бурная деятельность – лучшая ширма для того, что ты хочешь скрыть. Хаос может тебя спрятать.
Он пользовался этой истиной в свое время. Это было то, что он знал. Если бы он не оказался здесь сегодня, если бы это был не их корабль, вспышки огня могли превратиться в пожар, раздуваемый порывами ветра, раньше, чем кто-либо…
Это еще может случиться. Огонь – разрушитель, враг, в любом городе мира.
Черра и его телохранители бежали вместе с ним. Один из них, более молодой, обогнал Рафела, поднимая тревогу на бегу. Рафел бежал дальше, продолжая кричать. Мне никак не удастся добраться до человека в воде, думал он, никак не удастся определить, куда он плывет и где вынырнет. Им нужно добежать до каракки и молиться о прибытии стражников и огнеборцев.
У него не было оружия, не считая ножа, которым пользуются за едой. Он все же выхватил его, хотя это было бессмысленно.
А потом, так как иногда луны посылают тебе благословение или проклятие и дарят то, что может и не быть даром, Рафел увидел в воде человека. Кто-то плыл совсем недалеко от них. Этого не должно было случиться. Это случилось. Ты можешь добиться успеха или потерпеть неудачу, выжить или погибнуть из-за таких моментов.
Можешь вынырнуть на поверхность живым, или утонуть, или быть убитым в лагуне.
Он изменил направление бега, ринулся к воде, нырнул, не замедлившись и не подумав о том, что делает. Не похоже на него. Совсем. Он бы никогда этого не сделал, если бы подумал. Он сжимал в руке нож, вот и все.
Здесь бросали в море кольцо с драгоценным камнем, Рафел бен Натан знал об этом. Абсурдная мысль в такой момент. Но герцоги Серессы действительно таким образом заключали брак с морем, каждый год. С морем, из которого они черпали свое богатство и власть. Все свои дары.
Ночная вода оказалась холоднее, чем он ожидал. Мутная, черная, полная водорослей. Он был в тяжелой одежде, в сапогах. И плавал он плохо. Он сделал глупость.
Он всегда старался жить, не совершая глупостей. И один-единственный момент…
Но, кажется, он нырнул в нужном месте. Луны и бог проявили доброту. Или ему было предначертано умереть сегодня ночью в Серессе.
Он и правда настиг человека, который спрыгнул с корабля. Невозможно, чтобы в этой лагуне ночью плавал кто-то другой. Люди так не поступают. Мужчина плыл легко, уверенно, надеясь, что темнота его скроет. Это должно было сработать. Он был обнажен по пояс, и это свидетельствовало о том, что он намеревался – или был готов – прыгнуть в воду, спасаясь от пожара, который устроил. Он мог оказаться воином, стражником, убийцей. Рафел не был ни тем, ни другим, ни третьим. Впрочем, нет, он был убийцей. Не в буквальном смысле. Но все равно…
Он нанес удар ножом, как только прыжок в воду и несколько гребков приблизили его к поджигателю. У него было одно преимущество – внезапность. Никакая туника не мешала его клинку. Он плохо видел в
