— Пока не стемнело, надо торопиться, — проговорил Ожогин.
Друзья ускорили шаг Через какие-нибудь пятнадцать минут они оказались около кирпичного завода. От первоначального намерения зайти к Паулю Роту пришлось отказаться. Время приближалось к шести часам, а до сумерек надо было выйти за черту города.
Путники обогнули огромный заводской двор, так знакомый Андрею и Алиму, и зашагали вдоль шоссе. Осталось пересечь пустырь, пройти мост через небольшой канал, а дальше начинались поля и за ними лес. На едва лишь друзья приблизились к мосту, как из маленького домика, примостившегося у самой воды, вышел автоматчик в форме «СС».
Ожогин, не оглядываясь и делая вид, что не обращает внимания на часового, уверенно шагнул на мост. Однако, волнение мгновенно охватило его. Присутствие эсэсовца не предвещало ничего хорошего.
Раздался повелительный окрик:
— Стой!
Ожогин остановился и неторопливо оглянулся. Автоматчик подходил к друзьям. Это был немец еще молодой, но с обросшим щетиной лицом. Глаза устало, с холодным безразличием смотрели на путников.
— В чем дело? — как мог равнодушнее спросил Никита Родионович.
Эсэсовец ничего не ответил и, поравнявшись с Ожогиным, загородил собой проход.
— Ганс! — крикнул он в сторону домика.
И пока Ганс, которого вызывал эсэсовец, собирался выйти из сторожки, автоматчик молча рассматривал задержанных.
— У нас есть пропуск, — попытался начать разговор Никита Родионович, — мы имеем право хождения за пределы города.
— Нам некогда, — добавил Андрей и полез в карман за пропуском.
Эсэсовец будто и не слышал сказанного. Его заметно заинтересовал Ризаматов, на котором он сосредоточил все свое внимание. Это обеспокоило Ожогина: Алим резко выделялся среди них цветом кожи и восточными чертами лица. У Никиты Родионовича мелькнула мысль, не дано ли заблаговременное указание задержать их. От покойного Юргенса и работников гестапо можно было этого ожидать. Продолжая разыгрывать равнодушие, Ожогин облокотился на перила и, вынув из кармана сигарету, закурил.
Наконец, подошел Ганс. Это был рябой немец с рыжими усиками, с довольно веселым лицом. Глаза, его бегали. Вооружен он был одним пистолетом.
— Ага, попались, — проговорил он шутливо и попросил бесцеремонно у Ожогина закурить. Тот протянул пачку сигарет.
— Ну, рассказывайте, куда вы решили бежать?
Несмотря на веселый тон эсэсовца, Никита Родионович почувствовал опасность.
— Мы идем по заданию, у нас разрешение майора Фохта, — сказал Ожогин строго и показал пропуск.
— А кто такой майор Фохт? — улыбаясь, спросил рябой. — Кто для тебя важнее, Петер, — обратился он к автоматчику, — майор Фохт или ефрейтор Ганс Зецер, а?
Автоматчик зло покосился на него и пробурчал:
— Не тяни...
Ефрейтор хихикнул, будто ему сказали что-то смешное, и, прочитав пропуск, проговорил уже серьезно:
— Единственным документом для выхода из города является письменное разрешение полковника Вальтера, — и добавил: — кто его не имеет, расстреливается на месте задержания. Понятно? А так как вы уже перешагнули границу, то Петер имеет полное основание разрядить в вас свой автомат. — Он снова улыбнулся и посмотрел на Ожогина.
Никита Родионович попытался объяснить:
— Мы не знали об этом приказе, до сего дня достаточно было пропуска майора Фохта. В таком случае придется вернуться в гестапо и взять новое разрешение.
— Вы шутник, — хихикнул ефрейтор. — Во-первых, вас никто не пустит назад, во-вторых, полковника Вальтера сейчас в городе нет, в-третьих...
— Кончай, — опять грубо прервал словоохотливого товарища автоматчик, — может подойти капитан.
— Да, да... Может подойти капитан, — улыбаясь, продолжал рябой, — и тогда Петер уже наверняка, разрядит свой автомат.
Ожогин почувствовал в этом циничном разговоре двух эсэсовцев повод для тактического хода.
— Мы в затруднении, что же теперь делать? — спросил он.
— Это другой разговор, — произнес ефрейтор, — я могу дать некоторый совет. Прежде всего ответьте, кого вы ограбили в городе? — Эсэсовцу доставляло удовольствие играть роль следователя. — Ну, что же вы молчите?
— Мы честные люди, — ответил Андрей.
— Ого! Сейчас мы это узнаем. — Ефрейтор подошел к Андрею и пощупал вещевой мешок. — Консервы! С каких это пор честные люди стали питаться консервами, — усмехнулся эсэсовец. — Или, может быть, это слитки золота? — Лукаво подмигнув Ожогину и не ожидая разрешения, он потянул к себе вещевой мешок. Развязав узел, он принялся в нем шарить. Он вытащил несколько банок консервов, пачку с концентратами и фляжку спирта.
— Это мне нравится, — продолжал зубоскалить эсэсовец. — И выпивка, и закуска. Ты чувствуешь, Петер?
Автоматчик, которого ефрейтор называл Петером, ничем не проявлял своей заинтересованности, он лишь озирался по сторонам.
Распотрошив мешок Андрея, ефрейтор принялся за сумку Ожогина. Он выложил содержимое ее на мост и с нескрываемым удовольствием произнес:
— Вот это запас. Тяжело было его нести? А? Ну ничего, мы облегчим вас. — Эсэсовец бросил пустые мешки под ноги Андрею. — Так легче будет итти, — и, скривив в усмешке губы, добавил: — если вы вообще собираетесь итти...
Андрей стоял бледный, глаза его горели. Он готов был броситься на ефрейтора и ударить его по наглой, усмехающейся физиономии. Понимая состояние друга, Никита Родионович взглядом дал понять ему, что возражать и спорить бесполезно и опасно. Он наклонился, поднял мешок и тихо обратился к ефрейтору:
— Господин офицер, я попрошу вас дать мне пачку сигарет... В дороге без курева трудно.
Ефрейтор поднял голову и удивленно открыл глаза:
— Значит, вы все-таки собираетесь в путь? Наивные люди, вас же ухлопает без предупреждения первый попавшийся патруль.
Никита Родионович возразил:
— У нас задание; и мы должны его выполнить. Это в интересах гестапо. — Последнее Ожогин умышленно подчеркнул. Он решил сыграть на страхе, который испытывал каждый немец при одном упоминании об этом учреждении. Однако уловка не возымела необходимого действия. Ефрейтор пожал плечами и безразлично произнес:
— Что ж, вам виднее... Лично я предпочел бы сидеть дома. Петер, пропусти их...
Автоматчик сделал шаг в сторону и освободил проход.
Ожогин еще раз обратился к ефрейтору:
— Я просил сигареты...
Эсэсовец поморщился и протянул пачку.
— Курите сегодня... На том свете они не понадобятся, — и он опять хихикнул.
Не ожидая, пока путники удалятся, автоматчик сел на корточки около ефрейтора и стал рассовывать по карманам добычу.
Ожогин торопливо зашагал по дороге, стараясь скорее уйти от моста. За ним последовали Алим и Андрей. Когда их отделяло от канала уже значительное расстояние, друзья оглянулись. Немцев на мосту не было. Они, вероятно, вошли в домик.
