Рокирх после еды немного пришёл в себя и развил бурную деятельность по перегруппировке отряда, сбору предметов первейшей необходимости и подготовке длительной стоянки для нескольких счастливчиков, что должны были оставаться на опушке леса и большей частью провизии и непригодными лошадьми. Привыкшие к его командованию гроллины действовали слаженно и ничем не уступали беловолосым в оперативности и сообразительности. Командиру только и оставалось, что удобнее пристраивать своё весьма многочисленное оружие и посылать многообещающие взгляды недовольному советнику.
- А почему Вы здесь? - с едва скрываемым волнением и трепетом спросила Каринка у сидящего рядом и нисколько не заботящегося о поднявшейся суете Наследника.
- Мне нравится проводить время с тобой, - улыбнулся Ларсарец, склоняя голову на бок, чтобы заглянуть в изменившиеся глаза странной девушки; каждое его движение и эта лёгкая улыбка, и выражение глаз, и рука, придерживающая Каринке плащ, были великолепны.
- Разве Вам не стоит сейчас помочь своим людям подготовиться к походу через Затаённый лес, ободрить их? - неуверенно отстранилась юная Корсач, хоть это и стоило ей колоссальных усилий.
Мужчина снисходительно улыбнулся и очень изящно поправил выбившуюся из пёстрой косы прядку, что кокетливо легла на узкое плечико:
- Мне значительно важнее ты, Рин. Я же обещал, что не спущу с тебя глаз и не в силах этого сделать. А гроллины и сами разберутся, тем более что с ними вурлок возится...
Улыбка была прекрасна, глаза глубоки и почти невозможны в своей пронзительности, каждое прикосновение вызывало волну теплоты и дрожи, но Каринаррия Корсач, будучи верной своей вредной привычке следовать собственным порой парадоксальным представлениям о долженствовании, уже не могла воспринимать его образ до конца целостно и всеобъемлюще. Как Ларсарец, её спаситель и верный защитник, мужчина, сидящий рядом, был безукоризнен и просто неподражаемо хорош, но как Наследник Империи и будущий Император вызывал ужасные опасения в самой возможности процветания и благоденствия Долины.
"Это просто уму непостижимо! Из Кирха Император получится значительно более качественный, чем из этого личностно ориентированного и неготового к ответственности человека!" - с внутренним содроганием патриотично настроенной подданной Императора подумала девушка, сквозь силу переводя взгляд на Рокирха, договаривающегося с поваром о делёжке остатков провизии.
Эта разрушительная сама по себе мысль подействовала на Каринку эффективнее ведра холодной воды: она всё ещё считала Ларсареца самым замечательным и почти родным, но уже не могла так необдуманно растаять от его нежного взгляда или изысканного комплимента. В разуме юной Корсач, словно отделившись от души и сердца начала зарождаться другая ужасная и крамольная в сути своей идея превосходящая любой заговор вурлоков. Идея была слабой и очень невнятной, больше похожей на тень или отголосок, зато её цепкие коготки умудрились закрепиться в сознании девушки, которая всё ещё жаждала бороться с судьбой, пока у неё будут на это силы.
О том, что один в лесу не воин
...на знакомой опустевшей улице шёл дождь. Капли - сбитые в комки крупицы белёсого песка - летели с небес сплошным потоком, как настоящий осенний ливень, сбегая ручейками-потоками в искорёженный ров и подтекая под самые окна перекошенных опустевших домов. Лужами барханы забивали самодельные окопы и заграждения из косо струганных кольев, превращали колодцы чудовищные провалы. Живая белёсая шапка песка содрала с одинокой красной беседки последние плети дикого плюща. Великая чаша пустыни, просыпающаяся ночным ливнем, со скрежетом накренилась сильнее, качнулась на растрескавшемся основании и опрокинулась на вымерший город - Постав пал вторично и безвозвратно. В осколке слюдянистой пустыни мелькнуло полупрозрачное отражение божественно прекрасного лица: "Быстрее!"
Каринаррия распахнула свои доверчивые объятья проплешинам звёздного неба в кроне угрюмых деревьев и явственно ощутила, как пропитанный потом пустыни обрывок долины медленно закручивается вокруг её хрупкой фигурки, сжимаясь огненным кольцом.
- Как безумно мало осталось, - пролепетала девушка, когда её, наконец, привели в чувства и смогли поднять с земли отяжелевшее и словно одеревеневшее тело.
Видения сжимающегося ночного мира Каринка не могла отогнать от себя. Когда ломкие обглодыши гор в песчаной пудре перестали стоять перед глазами, девушка смутилась и постаралась побыстрее улизнуть от обнаружившего её Нлуя. Мужчина долго смотрел на её маленький навес и молчаливо хмурил густые брови, подвластный своим тяжёлым раздумьям.
Это случилось на вечернем привале, что решено было организовать на лысоватой обочине лесной дороги в тёплых недрах Затаённого леса. Всё излучало волны тепла и умиротворения: стволы, ровные, будто точёные специально на заказ из редчайших самоцветов; сочная, словно разбухшая от собственной благостности крона, даже на хвойных выглядела мягкой пушистой листвой; вечнозелёная подушка ажурного мха сладостно пружинила под ногами и отдавала россыпью изумрудов. Мимо воли в сердце закрадывался покой и нега далёких сказочных кущ, в которых по россказням служителей обитают только величайшие праведники, отдыхая в упоительном счастье и праздно наблюдая за неблагодарными потомками. Ход отряда замедлился сам собой и также неожиданно прервался на удобной поляне без внешних приказов или решений свыше. Всем хотелось вкусить прелести медлительного и приторно спокойного вечера в таком пугающем и одновременно благодатном лесу.
Каринаррия, изначально выступая против таких своевольных ночёвок возле неизвестно откуда появившейся дороги, не стала разубеждать окружающих и лишь тяжело вздыхала после восторженных фраз очередного воина о красоте местной природы, легкости дыхания и мягкости земли. Девушка чувствовала себя почти предательницей, поскольку не могла разделить общих умонастроений, даже если бы очень возжелала, забыть про сумеречников, требовательное сердцебиение притаившихся в чаще руин и запах улыбающегося Охотника в камере пыток. Она очень хотела предупредить людей, спасти от неминуемой опасности, вывести из западни, она слишком хорошо помнила свои прошлые попытки вразумления окружающих и просто старалась думать о этих живых душах, как чём-то потерянном для неё. Когда же ощущение близости к отвратительному голосу стало невыносимым, это случилось. И Нлуй не стал звать посторонних к лежащей на дороге девушке, что невразумительно описывала, как будет уничтожен маленький лагерь на краю руин, приятным немного хриплым голосом зрелого мужчины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
