пороги. Подаржд не спешил, он наблюдал. Над ущельем перекинут мост, который охраняли часовые, а на другом берегу реки высилась крепость Джуга, мрачное сооружение с цитаделью и высокой крепостной стеной, по которой ходили воины. Подаржд посмотрел вправо: дорога, по которой пришел парфянский отряд, была пуста. Он посмотрел влево, на запад, и вдруг увидел конный отряд, около пятидесяти всадников, который приближался к мосту. Ворота крепости открылись, и не менее двадцати армянских всадников, преодолев мост, помчались навстречу отряду. Вот они слились с ним и, не останавливаясь, поскакали обратно в крепость.
– Встречают важного гостя, – сказал Подаржд своему помощнику. – Думаю, надо взять заложников. А может быть, и золото у них есть! Окружаем!
Армянский отряд приблизился к мосту; в этот момент из засады выскочили парфянские всадники, бросились наперерез армянам, окружили и, целясь, заставили остановиться. Парфяне всё прибывали, и казалось, что прилетел рой пчел, так много было всадников: все в черно‑желтых одеждах, все с луками и стрелами, точно с жалом, все злобные и агрессивные.
В крепости объявили тревогу, ударил колокол, а на стене за зубцами затаились лучники и пращники. Парфяне уже вовсю обирали заложников, которых стащили с лошадей и сбили в кучу, и люди Подаржда, прикрываясь ими, как щитом, пошли по мосту. Ни часовые, ни солдаты в крепости не осмелились стрелять.
– Как мило, – сказал Подаржд, – мост мы взяли без боя. Кто же у нас в заложниках?
Наконец большая часть парфян перешла на левый берег, заняв позиции вокруг крепости. Всех заложников согнали в рощу, и Подаржд медленно стал вглядываться в их лица. Среди армян были женщины и старики, все в богатых одеждах, и у каждого много золотых и серебряных украшений, драгоценных камней и великолепное оружие. Он приблизился к старику и спросил:
– Ты кто?
– Я Кратипп, философ из Митилены.
– Кратипп, куда держишь путь?
– Мой путь туда, куда твои предшественники еще не ходили.
– И что это значит?
– Это значит, мой друг, что мы много знаем о том, чего не знаем.
– Умничаешь, философ! Вот прикажу казнить тебя, что тогда скажешь?
– Скажу, что должно принимать свершившееся, смиряясь с волей богов.
В этот момент Подаржда позвал перепуганный помощник. Голос его дрожал:
– Посмотри, что мы нашли! – и протянул командиру перстень.
Подаржд взял золотой перстень с огромным фиолетовым аметистом, через который невероятным образом светилась эмблема понтийских Митридатидов – шестилучевая звезда над полумесяцем, и перстень навел на него ужас. Чистый и прозрачный аметист взбудоражил мысли.
– У кого это забрали?
– Не знаю, Подаржд.
Командир подошел к заложникам:
– Чей это перстень?
Все молчали.
– Я повторяю, чей это перстень? Не заставляйте применять силу!
– Мой! – раздался женский голос.
Заложники расступились, и вперед вышла красивая высокая женщина в платье и кафтане из темно‑синего сукна, в шапочке, украшенной серебряными листочками, цепочками и амулетами, в темной марлевой накидке. На шее у нее висел шнурок с небольшим амулетом в форме скорпиона, исполненного из голубого опала и желтого кошачьего глаза. Солдаты не посмели притронуться к женщине, которая выглядела настолько гордо и величаво, что внушала страх.
– Я Клеопатра, жена царя Тиграна II.
Подаржд смотрел на нее ошеломленно.
– А этот перстень? – спросил он.
– Это перстень моего отца, царя Понта Митридата VI.
– Клеопатра Понтийская?
– Да!
Подаржда как будто пронзила молния, на него нахлынула буря эмоций: перед ним стояла восточная красавица, о которой ходили легенды, знаменитая дочь великого Митридата и жена великого Тиграна. Никто не сделал больше для народов Азии в борьбе с римскими поработителями, чем ее отец царь Митридат, перед которым он преклонялся. Подаржд опустился на колени:
– Прости!
Затем встал, взял ее за руку, отвел в сторону и надел перстень на безымянный палец левой руки женщины. Клеопатра подняла руку с перстнем и полюбовалась им, и камень аметист рассеял тревоги, придал бодрость, храбрость и благоразумие, отогнав дурные мысли.
– Меня зовут Подаржд. Скажи, царица, как ты здесь оказалась?
– Подаржд, сразу видно, что ты благородный человек, я прониклась к тебе доверием. Римляне захватили Тигранакерт. Я бегу от войны в Арташат, в моей крепости Софа стало небезопасно.
– Опасность везде, от нее не спрячешься, можно только достойно принимать неприятности.
– Ты, я вижу, из Суз, по акценту поняла, – сказала она. – Я была в Сузах, в котором лилии растут на каждом шагу.
– Действительно, царица, в Сузах изобилие лилий.
– «Чудная белая лилия божественна, чиста, непорочна…»
– Царица, должен тебя огорчить. Боги устроили так, что не найдешь ты безопасное место в Армении: бежишь ты в новое пекло. Огромное парфянское войско идет на Арташат, его ведет твой сын Тигран‑младший. Город будет взят и разграблен, всех жителей уведут в рабство.
– Мой сын во главе парфянского войска? – Клеопатру охватило смятение.
– Это так царица.
– Значит, мне в Арташат нельзя, – сказала она подавленным голосом. – Не потому, что вы возьмете город, боги Тиграна этого не допустят, а потому, что Тигран не простит мне измену сына.
– Можешь со своими спутниками ехать дальше. Но куда же ты поедешь? – Подаржд участливо смотрел на царицу.
– Не знаю. Мучительные сомнения, смутные тревоги и вечные скитания – вот удел человека. Поскачем в Иберию, ее царь Артак всегда хорошо ко мне относился, а оттуда на корабле в Пантикапей, к брату.
– Счастливого пути, царица! – мягко сказал Подаржд, а потом зычно крикнул: – Все заложники свободны! Вернуть им золото! До подхода главных сил будем удерживать мост!
К нему подвели армянского всадника.
– Скачи в свою крепость, – грозно сказал Подаржд, – и передай: мост захвачен! Запритесь в крепости и не высовывайтесь, иначе всех перебьем.
Всадник ускакал, Клеопатра Понтийская со спутниками продолжила свой путь, а над крепостью Джуга взвился черный дым, извещая посты, крепости и деревни о большой беде – вторжении парфян.
Не тронув Джугу, которая не представляла опасность, парфяне сожгли дотла крепость Нахичевань и вступили в Араратскую долину. С севера эта долина прикрыта горой Арагац, с юга горой Арарат, разделена на две части рекой Аракс, которая и создала плодородную равнину речными наносами. В Араратской долине лежал город, который царь Арташес I основал у подножия горы Арарат и назвал своим именем. Город стоял на двенадцати холмах, окаймляемый реками Аракс и Мецамор, а земля в долине и на горных плато вокруг города была возделанная, поэтому на фоне изумрудной зелени и желтой листвы город с красной черепичной кровлей смотрелся как золотой венец с драгоценными камнями, венец-оберег от нечистой силы.
Артавазд, Гнуни и другие защитники города смотрели со стены на полчище лучников на конях, понимая, какую смертельную угрозу несет эта необузданная сила. С противоположной стороны на них смотрел Тигран‑младший, окруженный парфянскими командирами, собранными для постановки задачи на осаду крепости.
– Все холмы, – говорил Тигран-младший, – имеют общую систему оборонительных сооружений. Город может держаться долго: водопроводная сеть из керамических труб подает воду с гор, все карасы заполнены вином, в амфоры заложен богатый урожай пшеницы.
– Не терпится узнать, где
