— Мариночка, — торопливо говорю, услышав почти нежные интонации явно истосковавшейся по шефу девушки. Еще бы, даже перекурить не с кем. И торопливо, словно в любое мгновение наш разговор может прервать бестактный Рябов, продолжаю: — Тебе Сережа может дурацкие вопросы задавать, так что ты не расстраивайся.
— Где сядет — там и слезет, — успокоила меня Марина. Славно, если б Рябов действительно сел на нее, а лучше бы лег — сколько проблем было бы решено.
— Мариночка, срочно свяжись с Константином, — скороговоркой добавляю, как всегда решая сразу несколько проблем. Оставаться в городе пацану сейчас просто опасно, иди знай, как он выцарапал информацию о сборище в «Баркасе». — Пусть едет в командировку, за автомобилем. Чем скорее, тем лучше.
27
Годовщина Великого Октября не за горами, и я начал нервничать по поводу того, что фирма «Ирина» до сих пор не выполнила мой заказ. Так что, быть может, придется жене дорогой, Сабине любимой, ходить этой зимой в каком-то старье. Я-то знаю, в ее гардеробе, кроме беличьей шубки, есть только две норковые, не считая собольей. В общем, если Ира не выполнит мой заказ, придется Сабине встретить холода в этих обносках.
Вдобавок Рябов огорчил, поделившись информацией, что ему в общем-то не свойственно. Того глядишь, к очередной октябрьской дате начнется еще одно революционное событие, уж слишком часто отвлекается Сережа от своей нелегкой работы по обеспечению общегородского порядка на совместный отдых с приятелями. И грозящие обществу из конторы перемены мне не улыбаются, потому что идти к стенке или в глухое подполье — совсем не для моего нелегкого характера. Так что на крайний случай заграничный паспорт подданного Великобритании у меня уже есть.
И «Аргус» знаменитый пока еще не сообщил всему миру по поводу самоликвидации, несмотря на то, что Рябов зажал его — дальше некуда, разве, что только не уничтожил.
Вот с такими мыслями я сижу в своем кабинете и даже не пытаюсь понять, чего хочет от меня дама внушительных размеров, сумевшая прорвать заслон Марины.
Давно привык, что постоянно отвлекают от дел какие-то люди, спаянные единой целью — сделать меня еще богаче. А поэтому спихнул все переговоры на свои многочисленные службы. Но сейчас нет на месте ни главного инженера, ни менеджера, а что касается коммерческого директора, то он, кажется, позабыл дорогу на работу, до того у нас положение фронтовое. Так что сейчас дама, высказывая свои золотые предложения по поводу перекидки вместе с ее малым предприятием двадцати тонн семечек, действует на нервы лично мне. Конечно, очень хочется выдать в ответ этой тете какое-то соображение, после которого она бы вылетела за дверь без посторонней помощи, однако после ее заявления о конвертации и крупном наваре я обрадовался до того, что чуть быстрее обычного произнес фразу, ставшую дежурной:
— Очень интересное предложение, но мне нужно его обдумать. Я свяжусь с вами, скажем, послезавтра.
Хотя по лицу дамы промелькнуло опасение, что за пару дней кто-то сможет сожрать все эти семечки, она согласилась с такой осторожностью. Потому что настоящий фирмач просто обязан проявлять сдержанность, впервые встречаясь с возможным партнером.
Дама степенно выплыла за дверь, я нервно прикурил сигарету и вместо того, чтобы нажать на кнопку селектора, прочистил горло чуть ли не львиным рыком:
— Марина!
Через мгновение тишину кабинета нарушили перезвоны украшений секретарши, тут же стянувшей у меня со стола сигарету.
— Мариночка, позвонишь послезавтра этой бабе и скажешь ей, чтоб шла со своими семечками… Только культурно.
Марина привыкла к таким указаниям, а потому довольно качнула головой. Ей, по-видимому, даже нравится делать моим неудавшимся партнерам приятные сообщения.
С Мариной я живу несколько дней. Наше совместное проживание ограничивается общей двухкомнатной жилплощадью и хотя моя секретарша несколько раз продефилировала мимо меня совершенно обнаженной, я твердо держал слово, которое мы дали друг другу с Рябовым. С сотрудниками нас должны связывать исключительно деловые отношения. Так что, на всякий случай, оберегая свою невинность, запирался я в дальней комнате, любезно предоставленной секретаршей. Если бы Марина решилась захватить меня спящего, то вряд ли я сумел бы сдержать свое слово, которое всегда было нерушимым. Так что мне все-таки очень хочется, чтобы его нарушил Рябов, хотя свои атаки на него Марина давно прекратила.
Рябов после разборки с «Ромашкой» вертит мной, как хочет. Приказал переселиться к секретарше — и я беспрекословно подчинился. Неудобно стеснять девушку, хотя ее квартира куплена на мои деньги. Но если бы я стал лепить прописку на каждую имеющуюся у меня жилплощадь, боюсь, в паспорте места бы не хватило. Хотя для моральной компенсации своего ущерба я на всякий случай доложил Сабине, что переезжаю к Марине по приказу Рябова. Так что, если моя жена доберется до Сережи, проблемы с «Аргусом», конторой и правопорядком покажутся ему очень незначительным.
Несколько дней спокойной, безалаберной жизни, по-видимому, все-таки сделали свое дело и я расслабился. Мы ехали к Марине, она сидела рядом и что-то рассказывала, но я по привычке думал о своем. И только когда Марина вцепилась в плечо своими нежными, но сильными пальчиками, заорала: «Смотри!», почувствовал неладное. Благодаря стараниям Рябова по освещению города в зеркале заднего обзора был отчетливо виден громадный рефрижератор, перегородивший проезжую часть. И если машина с охраной не объезжает его по тротуару, значит врезалась она в эту громадину. И тут я принял неверное решение. Вместо того, чтобы развернуться и поехать к месту происшествия или стремительно набрать скорость, остановился, быстро расстегивая пуговицы куртки, выхватил пистолет, но послать патрон в патронник уже не успел. Двери одновременно распахнулись, и с двух сторон на меня смотрели черные, как у ангела смерти, зрачки автоматов.
— Брось оружие, мать твою, быстро… — неслись крики со всех сторон, словно включили стереосистему.
Я разжал пальцы, успел заметить, что Марину уже выволокли из машины, и тут чья-то лапа легла на мои волосы, рванула на себя, да так, что слезы заволокли глаза. Давно я не плакал, лет двадцать пять, не меньше. Крепкая пятерня продолжала тянуть за волосы голову вниз и отпустила только тогда, когда меня схватили за руки, швырнули на капот, обшаривая и в таких местах, куда пистолет или нож нельзя спрятать даже при большом желании. Затем меня развернули, по-прежнему не ослабляя хватки, прямо перед собой я увидел ухмыляющуюся рожу парня в длинной кожаной куртке, демонстративно сдувающего с пальцев вырванные волосы. Несдержанность снова отвратительно сказалась на моем здоровье. Хотя руки и ноги мои были надежно заблокированы, я сумел все-таки, резко дернув одной только шеей, нанести ему удар лбом в нос. И после этого тупая боль рванула затылок, увлекла за собой в непроглядную темень.
28
Передо мной была все та же темнота, и словно со стороны я услышал свой собственный стон. Широко раскрываю глаза, но ничего не вижу. Разве что еще сильнее запульсировала в голове кровь, гулкими толчками рвущая виски. Казалось, еще мгновения — они не выдержат напора боли и разорвутся. Руки отказывались повиноваться.
— Очнулся? — словно сквозь ватную пелену послышался издалека голос Марины.
— Ничего не вижу, — прошептал я, — наверное, сотрясение…
— Успокойся, я тоже ничего не вижу, — прервал эти соображения голос Марины, — мы в гараже под домом. Здесь нет света.
Хотя Марина пыталась меня успокоить, боль от этого меньше не стала. И еще я сообразил, что руки у меня просто-напросто связаны. Именно связаны, а не скованы наручниками. И как бы я туго не соображал, стремясь победить боль, это говорило о многом.
— Где мы? — бросая наугад вопрос в темноту.
— Что-то сильно похожее на обкомовскую дачу… — неопределенно протянула Марина.
— Тогда порядок, — выдавил я как можно более спокойным голосом, стараясь шевелить пальцами, чтобы восстановить кровообращение.
Да какой там порядок, если ей не завязали глаза, значит выходить нам отсюда только вперед ногами. Стали бы они засвечивать точку, если бы не рассчитывали иметь дело с потенциальными покойниками.
Марина подползла ко мне и удивительно нежным голосом спросила:
— Ты сможешь развязать мои руки?
Пока я привстал на колени, показалось, что прошла вечность. Вспышка боли отразилась в голове с новой силой, когда кончики пальцев лишь скользнули по ворсистой веревке.
— Не получится, Марина, — глухо простонал я.
В свою очередь Марина попыталась справиться сперва пальцами, а потом зубами с узлом на моих руках, но у нее тоже ничего не вышло.
