Хорошо, что у меня жена болезненная. В ее комнату зайдешь, словно попадаешь на склад совместного предприятия «Бриллиантовая рука, Доктор Айболит и компания». Так что накрал я исключительно снотворного, хотя другой ворюга, может, и польстился бы на многочисленные украшения, у Сабины только серьги в носу нет. Впрочем, до Марины ей далеко, правда, побрякушки моей секретарши исполнены не из драгоценных камней.
Ночью, чувствую, мой дом останется без охраны: квартиранты сожрали хлоралгидрат вместе с презентованной им бутылкой водки. Эти ребята подчиняются непосредственно Рябову, так что пришлось уговорить их подремать энное количество часов, почувствовать себя при этом великим химиком. Мой водитель Саша — формально тоже человек Рябова. Но в отличие от квартирантов, после звонка к Студенту повел себя правильно. Поехал не докладывать Сереже, а ко мне и обеспечил тыл Студенту Босягиным. А вот он-то — мой человек, пресс-группа подчиняется исключительно генеральному директору «Козерога», пусть Рябов в свое время громко вякал насчет общего руководства.
Босягин парень простой, слова лишнего не скажет, а главное — способен на многое. Ему, что статью написать, что раскрутить несговорчивого наследника на продажу какой-то коллекции, что ему же глаза выбить без наркоза или прострелить кого-то, все делает четко и аккуратно. А главное — профессионально. Так что за подпору Студента и архива я даже очень спокоен, чего не могу сказать о себе лично.
Астроном выслушал меня внимательно, лишних вопросов не задавал. Да и не нужны они, когда речь идет о том призвании, которое родина помогла ему в себе обнаружить. Какие проблемы — раньше гробил людей бесплатно, а теперь — за деньги. Да и то, если разобраться, хотя Астроному об этом я не скажу, влез в чужую страну и пулял, кого попадя. А тут, на родной земле, порядок навести нужно, столько нечисти развелось, убийц проклятых, так вдобавок не бесплатно же. Не на «Камазе» том отстаивать конституционное право на отдых.
Вот чтобы позаботиться лично о себе, я спускаюсь в подвал и с удовлетворением отмечаю — при методах средневековой осады, мой дом — моя крепость, спокойно бы держался хоть год до подхода главных войск. Так что пока я переложил ящики с консервами и разнокалиберными бутылками, пришлось даже вспотеть. А потом уже вытащил из кармана маленький пультик, без которого гигантский стеллаж с закрутками можно сдвинуть исключительно динамитом. И поехал стеллаж на меня, освобождая узкий проход в оружейную комнату. Есть в этом подвале еще один ход, но пока он мне не нужен. Хотя, иди знай, быть может пригодится в будущем, я человек предусмотрительный. Но тогда — прощай мечты о маленьком домике возле моря неподалеку от Южноморска. Придется в этом Майами заживо гнить, тоскуя по любимой жене и дорогому сыну.
Астроном, конечно, привык к отечественному оружию, но я был космополитом еще в те времена, когда такое сознание могло привести к нежелательным последствиям. Так что хотя экипируюсь отечественной десантной формой, в которой щеголяет Астроном, но в вооружении у нас различия существенные. Пусть Астроном выдающийся патриот, но одну полезную иностранческую штуковину ему придется прихватить. Наша промышленность еще не создала такой арбалет с оптическим прицелом и прибором ночного видения. А главное, хочешь — стрелу пускай, хочешь — наверни на ее головку патрон калибра 5,35, ну а если возникнет желание, так вместо наконечника украсит это порождение средневеково-инженерной мысли и юлообразный небольшой снарядик.
А мне такой арбалет не нужен. Рябов изредка тащил ножи из личной коллекции шефа, но как-то сделал приятный подарок — пояс с шестью метательными ножами. Короткие рукоятки, удлиненные лезвия, нож в моей руке всегда был пострашнее пистолета. Из арбалета этого импортного, за который пришлось выложить тысячу четыреста долларов, я в мишень попадал, но с довольно-таки близкого расстояния. А нож — совсем другое дело, причем и мишени совершенно иные, с десяти метров спичечный коробок прошиваю, причем с любой руки. Так что нацепливаю этот очень полезный подарок на пояс и подвязываю под коленом ремень кобуры. «Калашников» в нее не войдет, даже с укороченным стволом и откидным прикладом, а «Узи» — пожалуйста. Только вот «Узи» Рябов предпочитает, так что на моем личном вооружении, кроме «ЗИГ-Зауэра», есть еще один германец. Миниатюрный автомат «Хеклер-Кох», тридцать два сантиметра; скорострельность, правда, уступает «Узи», но патроны взаимозаменяемы — «ИМИ», «Парабеллум», в крайнем случае, «Байард». Зато нет у «Узи» передней рукоятки для ведения огня двумя руками.
На всякий пожарный случай прихватил я еще пару гранат перед тем, как взять в руки антиквариат. В свое время его на улицах Южноморска валялось — только ленивые не собирали. Потом, правда, по городу стали орать: кто не сдаст оружие и оккупационные газеты — тому лично Берия благодарность выпишет, но многие все равно не испугались. Именно благодаря таким безвестным собирателям в моих руках антикварный итальянский автомат, давным-давно созданный Луиджи Франчи, но до сих пор работающий безотказно. Правда, внес я усовершенствование в его конструкцию, отцепив откидной приклад.
Саша ждал нас в благополучно угнанной, несмотря на правоохранительные старания Рябова, машине. Ничего страшного, безвозмездно отдадим хозяину этот транспорт, перекрашивать не будем, номера сбивать тоже и поддельный техпаспорт нам даром не нужен. Прокатимся с ветерком к «Баркасу» — и все дела.
Я уселся на заднее сидение и отодвинул в сторону Сашин автомат Калашникова с подствольным гранатометом. Звездочет мой замечательный вел себя так, словно ежедневно выходит из дома на свежий воздух, а главное — спокойно. Привычна для него такая прогулка, хотя в последние годы он не возобновлял стрелковой практики. А вот Саша, похоже, нервничает. Мне тоже как-то неспокойно, но сейчас главное — ввести Сашу в состояние готовности. Еще не хватало, чтобы мой тыл прикрывал мандражирующий боец.
— Саша, что это ты бросил на сидение? — спрашиваю я.
— Автомат, — говорит Саша таким тоном, будто ему задал вопрос прирожденный слепец.
— Как тебе не стыдно? — возмущаюсь я. — Ты же служил в рядах нашей славной армии, овеянной победами, А что говорил лично выдающийся полководец и стрелок всех времен и народов Ворошилов? Он говорил, что автомат — оружие гангстеров, а советскому солдату нужна винтовка со штыком. Где твоя винтовка и штык к ней?
Астроном издал скрипящий смешок, в зеркале заднего обзора я увидел — Саша улыбается. Порядок.
— У меня вместо штыка нож есть, — ровный голос водителя подтверждает его боеготовность.
— Слава Богу, — успокоился я, — на него вся наша надежда. Поехали, Саша.
25
Чем хорош прибор ночного видения, так способностью изменить внешность человека. Стоит только нацепить его на лоб, сразу становишься похожим на реставратора. А когда стремишься к реставрации социальной справедливости, прибор ночного видения можно использовать и по прямому назначению. Молоденький мент, несущий службу у закрытых дверей загородного кабака «Баркас», пока вызывает у меня чувство жалости. Наверное, становлюсь с годами сентиментальным; уже несколько раз замечал за собой, Прохожу мимо горбатых или таскающих свой полиомиелит вместе с костылями, так почему-то давят на душу дурные мысли, словно виновен перед ними, что родился с прямой спиной и ноги действуют безотказно. А перед этим ментом я все-таки буду виновен, но в меньшей степени, чем он сам. Нужно понимать, даже в его годы, с кем можно работать, а с кем просто — чересчур опасно для здоровья.
Хотя сегодня ментов поставили в такие рамки, что выбирать им особо не приходится. После своей нелегкой службы по защите народных интересов они спешат защищать интересы отдельных его представителей, а также их магазины, кафе, рестораны и прочие заведения, нуждающиеся в повышенной охране в переходный период, называющийся «диким рынком». Поэтому отчетливо зевающий чуть ли не перед моим носом мент сейчас не отрабатывает свою нищенскую зарплату, а те деньги, которые помогают ему успевать за ценами. А значит, не следует делать различий между ним и кому он служит по-настоящему. Когда Астроном подаст сигнал, моя рука вряд ли дрогнет.
Астронома я тоже вижу. Он поднимает вверх два пальца, а затем показывает на балкон. Я жду, не забывая время от времени поглядывать на моего подопечного мента, которому очень хочется спать — ведь с утра снова на работу, а начальство даже не догадывается о таком совместительстве и спрашивает по всей строгости. Руководству всегда легче, ему не нужно отрабатывать свою пайку, неся собачью службу по охране чьих-то интересов. Задачи у него совсем другие.
Астроном уже на балконе, мы ведь действуем вопреки логике, не одновременно. Так что свою первую задачу мой звездочет выполнил и теперь остается только освободить вход в это замечательное заведение. Максимально сокращаю расстояние между собой и ментом, благо елочек насадили у кабака, словно это обкомовский офис. Рука плотно легла на рукоятку рябовского подарка, я не рискую использовать пистолет, пусть даже заранее навернул на «ЗИГ-Зауэр» глушитель. Астроном, по всему видно, тоже обошелся средневековым оружием, поразив из него, по крайней мере, одного из двух охранников. Так что поднимаю руку на уровень плеча, прижимаю большим пальцем лезвие к ладони, резким движением указательного, среднего и безымянного пальцев, сомкнутых в единой цели, толкаю вперед клинок, тут же убирая кисть назад.
