Пес вильнул хвостом и, скуля, потерся о ее коленку.
Девушка погладила его, пробормотав: «Вот, ты меня понимаешь», и принялась складывать мольберт. Рисовать больше не хотелось.
Она уже собралась, когда услышала позади визг покрышек. Обернулась. У поребрика стояло золотистое авто. Дверца со стороны пассажира распахнулась, с водительского сиденья выглядывал ее новый знакомый. Самодовольства и наглости ему было не занимать.
— Неужели решил, что дурнушка опомнится?
Девушка взяла чехол с мольбертом, перевесила сумку через плечо и зашагала по мосту.
Машина медленно поехала за ней.
Волк затрусил следом.
Девушка повернула на набережную, машина остановилась, молодой человек вышел и, приблизившись, отрывисто произнес:
— Мне жаль, что я вас обидел. Начнем заново? Позвольте, я подвезу вас до дома?
Девушка изумленно моргнула. Слово «Позвольте» заставило ее сердце до странного сжаться, как будто вспомнило нечто из прошлого.
Она насмешливо усмехнулась:
— А что вы будете ждать за свое «подвезу»? Вы не похожи на того, кто делает что-то просто так! А пить чай или спать с вами я не собираюсь.
— У меня есть с кем спать, — успокоил он, галантно подхватывая ее за локоть и ведя к машине.
Девушка устроилась на переднем сиденье и через стекло помахала псу. Тот выглядел очень довольным, у него даже глаза блестели.
Водитель сел рядом. Машина мягко тронулась с места.
Негромко играло радио, в салоне необыкновенно пахло ледяной свежестью. С каждым вздохом девушке отчетливее казалось, что все это уже происходило. Морозный аромат что-то напоминал ей, был таким родным и как будто любимым.
За окном проносились старинные дома, мосты, солнце сияло в реке и на куполах соборов, в лобовое стекло летели красные листья. Их в самом деле в этом году было больше обычного.
Из магнитолы неслась негромкая болтовня диктора. Но она смолкла, и раздались звуки, от которых сердце девушки взмыло высоко-высоко и замерло, не позволяя вздохнуть.
Звучал вальс Дога.
Двое одновременно посмотрели друг на друга. В их глазах застыло удивление и растерянность.
— Красивая музыка, — выдохнула девушка.
Молодой человек вынул из бардачка стильные очки в черной оправе. Надел их и, глядя на нее, тихо сказал:
— Это вы красивая. Иногда у меня что-то со зрением… и я не сразу вижу.
И она ему несмело улыбнулась.
Они молчали, думая о своих внезапных чувствах, но каждый про себя уже решил, что чуть позже они назовут их просто — с первого взгляда…
Волк бежал за машиной, катящей по набережной, пока золотистое авто с синим правительственным номером не скрылось за поворотом.
Тогда волк перебежал мост и устремился на другую набережную. Из окна дома на Фонтанке звучала негромкая музыка. Через стекло был виден силуэт женщины за фортепиано.
Волк забежал в небольшой дворик, а там на качелях качалась красивая беловолосая девочка. Завидев его, она спрыгнула с качелей, поправила подол голубого платья, видневшегося из-под белой теплой курточки, и обиженно воскликнула:
— Ну где же ты бродишь?!
Волк подбежал к ней и принялся лизать руки.
Девочка засмеялась, пристегнула к его ошейнику поводок и сказала:
— Нам пора домой.
Где-то вдали женщина на фортепиано играла «Лунную сонату» Бетховена, и опавшие листья словно под музыку кружились над асфальтом.
Где-то золотистое авто мчалась под стук сердец, еще не до конца осознавших, но уже бесконечно полюбивших.
Где-то двое влюбленных плевали с башни.
Где-то на огромной постели страстно сплелись красивые тела молодоженов.
А девочка с белыми как снег волосами шла рядом с огромным волком к двери подъезда и негромко рассказывала ему:
— На обед был яблочный пирог… Я припрятала для тебя кусочек. Только не убегай больше, я ведь волнуюсь за тебя.
Эпилог II
Игры падших ангелов
На первом небе — том, что над землей, в долине облаков, напоминающих своей белизной земную Антарктиду, стояли двое. Один златовласый с пронзительно ледяными глазами, облаченный в безукоризненный белоснежный костюм, а второй — темноволосый, зеленоглазый, одетый в светлую тунику.
— Не станешь же ты вечно на меня обижаться, — сказал бес, задумчиво глядя на прямую спину ангела.
Ангел упорно молчал.
Бес напомнил:
— Разве не ты хотел увидеть доказательство моей любви?
Тот резко обернулся, изумрудные глаза бешено сверкали.
— Да, но…
Бес оборвал:
— Доказательств не бывает без неизвестных. Неизвестных жертв.
— Сколько мучений мы принесли невинным!
— Все честно! Мы тоже мучились! Даже больше других!
— Лайонел… — Ангел осекся, а потом тихо заметил: — Видишь, после стольких столетий я называю тебя земным именем!
— Зови меня как хочешь!
— Ареаланс, — проговорил ангел, не сводя с него глаз, — я лишь просил тебя сказать, что ты любишь меня! А ты что с нами сделал?!
— Я сказал, что люблю, но ты не поверил и попросил доказать.
Ангел схватился за голову.
— Когда мы спустились на землю в Содом и завладели телами тех бедных людей, Ареаланс, ты клялся, что это всего лишь игра. Ты обещал мне хорошую игру. Обещал, что в конце я узнаю, как сильно ты любишь меня.
Бес с улыбкой развел руками.
— Где же тут ложь? Это была отличная игра! И теперь ты знаешь, как сильно я тебя люблю.
Ангел грустно посмотрел на него.
— Тебе понадобились проклятые тысячелетия, чтобы доказать это. А я просто хотел быть рядом с тобой!
Ареаланс вздохнул.
— Да, все вышло несколько дольше, чем я ожидал, но мы были рядом, всегда, постоянно вместе! — Бес проницательно заглянул ему в глаза. — И век за веком ты отталкивал меня. А я боролся за тебя! Вспомни, что ты сказал, прежде чем я предложил доказать тебе свою любовь?
Ангел опустил глаза.
Бес холодно улыбнулся.
— Ты сказал: если бы мы вдруг стали людьми, которые не знают о существовании друг друга, то я бы даже и не посмотрел на тебя. А оказалось, смотреть на меня не хотел именно ты.
Ареаланс тихо засмеялся.
— Ты жалел о своем падении, без конца жалел. Помнишь ли ты мое предупреждение?
Ангел кивнул.
— Прежде чем позволить мне выбрать первое тело, ты сказал, что игра не получится, если один из нас сомневается в своей любви.
Бес вскинул брови.
— Да, и ты поклялся, что ни единой секунды не сомневаешься. И я поклялся.
Ангел закрыл глаза.
— Я виноват в слабости. А ты виноват в том, что безжалостно создал целый мир лишь для одних наших чувств. Создал мир, где мы искали друг друга, пока остальные мучились в этой адской вечности. Для тебя то лишь игра. Твоя игра.
