Короче, насытившись разговорами, закончили и пленум. Длился он 5 дней, со 2 по 7 июля. Трудно сказать, какой был сделан вывод, но главное все же было понятно: с этого дня страной правила партия, она стояла выше всех. Партия контролировала все и вся: внешнюю и внутреннюю политику, сельское хозяйство, военных, силовые структуры, отношения в семье. Следила за тем, удовлетворяет ли муж жену, прочел ли перед сном «Капитал», молится ли ежедневно на Ленина, когда был в последний раз в мавзолее и знаком ли с трудами его обитателя. В общем, дел у партии было невпроворот. С сегодняшнего дня страной правил тот, кто управлял партией.
Эра государственных деятелей Сталина и Берии канула в лету. Звезда Берии закатилась. Понемногу закатываться начала и звезда огромного наследия Сталина. Технократов сменили бюрократы, умевшие лишь одно — восклицать «Ленин-Сталин».
Призрак «Дела Берия»
Как мы могли убедиться, последние дни Берии окутаны тайной. Не меньшим туманом окутано и то, что называют «Делом Берии». После уничтожения Берии у всех разом раскрылись глаза на то, с преступником какой масти они имели дело. Особую роль в «обличении» этого махрового преступника и его банды сыграло и уголовное дело, возбужденное в их отношении.
Хотя, чтобы понять, какую роль сыграло в обличении Берии уголовное дело, нужно как минимум ознакомиться с его материалами. А вот здесь встаем перед еще одной проблемой в череде проблем, связанных с жизнью Берии. Особую атаку имя Берии переживало во время перестройки, но единственный документ, который был доступен широкому кругу читателей, было лишь обвинительное заключение. Никто даже не знал, сколько томов составляло дело Берии, не говоря уже о его содержимом.
В конце концов ознакомиться с делом удалось заслуженному юристу, бывшему военному прокурору А. Сухомлинову.
Сразу же оговорюсь, что глава, касающаяся дела Берии, будет короткой, и вовсе не потому, что я стараюсь обойти вниманием эту тему. Наоборот, нет ничего легче, чем находить процессуальные и другие нарушения в уголовном деле, особенно политического характера. Но, во-первых, это очень хорошо сделал Сухомлинов, а во-вторых, чтобы что-либо критиковать, это что-либо должно существовать.
Одно из самых больших доказательств, касающихся преступлений Берии, оказывается не чем иным, как блефом. Его просто не существует. Нет, существуют, конечно, листы, на которых написаны слова и даже целые рассказы, но эти листы не имеют никакой юридической ценности. Предоставим слово Сухомлинову, который и объяснит, в чем проблема данного «дела»:
«Само дело на 90 процентов состоит не из подлинных документов и протоколов, а из машинописных копий, заверенных майором административной службы ГВП Юрьевой. Где находятся оригиналы, можно только догадываться. Ни один прокурор не позволит представить ему дело без оригиналов. Это неписаное правило прокуратуры. И нарушил его Руденко».
Не обязательно иметь юридическое образование, чтобы понять, о чем идет речь. Это не просто процессуальное нарушение, которое допустил неопытный следователь, тем паче что дело вел Генеральный прокурор СССР, специально назначенный на этот пост, Руденко. Кандидатура Руденко не была случайной, он был близок к Хрущеву.
Суду было передано то дело, вернее копия дела, которое изучил Сухомлинов. Сухомлинов ставит вопрос — где же оригиналы? Елена Прудникова и Арсен Мартиросян вопрос ставят по-иному — были ли оригиналы вообще?
Поставим вопрос, возможно ли такое технически? Зачем нужно было кому-либо выбирать определенные документы из дела (особенно если вспомним, что эти документы составляли 90 % всего дела) и делать их копии. Скажем, из уголовного дела выделили в отдельное производство новое дело. В таком случае понятно, почему копии заверяет работник прокуратуры, а не суда или архива. Но, во-первых, в деле не встречается постановления о выделении дела в отдельное производство, а во-вторых, в суд должно направляться не выделенное дело, состоящее из копий документов, а первичное с оригиналами. Кроме того, даже если предположить, что и здесь допущена ошибка, все же должно существовать и второе дело и оно, как и первое должно храниться в архиве.
Беспрецедентный случай в истории юриспруденции. Беспрецедентный, но до наглости умный. Дело в том, что направление дела в таком виде облегчило бы задачу решения тех проблем, которые стояли перед следствием. Я не знаю, насколько опытным прокурором был Руденко (принимая во внимание, что он принимал участие в Нюрнбергском процессе, неопытным быть не мог), но изворотливым был точно.
Под каждым протоколом допроса или очной ставки необходима подпись участника следственного действия. С этой аксиомой были знакомы не только опытные юристы, но и следователи-мордовороты. Во время больших чисток даже самый тупой сотрудник НКВД старался получить признание, хотя бы путем пыток, главной же задачей считал получение вожделенной подписи под признанием. Более того, было бы лучше, если признание повторилось на суде.
В Средние века, когда пытки были допущены официально, даже во время допросов, которые проводила инквизиция, в процессе пыток «следователи» старались не нанести увечья правой руке допрашиваемого, для того чтобы он смог поставить подпись.
С этой стороны у Руденко и его следователей существовала большая проблема. Трудно сказать, смог бы Берия вынести пытки, но вся проблема в том и заключалась, что не было человека, которого можно было бы пытать. И Руденко нашел выход — продиктовал показания секретарю и заверил их печатью. Вот и 90 % расследования.
Как проверить сегодня, реальны ли протоколы допроса Берии и его соучастников или они представляют собой плод фантазий Руденко? Никак. Этого не смог бы установить и суд. Когда у суда возникает подозрение, кем сделана подпись, он ознакомляет подписавшего с подписью и в случае отказа его от авторства назначает почерковедческую экспертизу. Как собиралось обвинение решить этот вопрос на суде? Опять же никак. Такого вопроса не возникло бы.
Все следствие можно описать перефразированными словами Юлия Цезаря: пришли, увидели, арестовали. Не одного полноценного допроса, ни одной очной ставки, ни одной экспертизы.
Если примем во внимание, что Берии предъявили обвинение и в таком преступлении, как изнасилование, этот факт даже кажется абсурдным. По данному факту не то что экспертиза не назначена, даже потерпевшая допрошена вскользь. Профессионализм Руденко как прокурора, а не как политика можно поставить под большой вопрос, ведь все дело было сшито по тому принципу, что суд примет то решение, в котором заинтересована партия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
