А. Стругацкий, Б. Стругацкий
Делят свой успех по-братски.
Им завидуют, наверно,
Все — от Жюля и до Верна.
Александр ИвановВ пятницу, 6 сентября, позвонил Сева Ревич:
— Аркаша, привет, завтра выходной.
Суббота уже второй год была нерабочим днём, подарок преподнесли народу в год 50-летия Октябрьской революции, но и в 1968-м об этом всё ещё друг другу напоминали.
— У меня все дни будние, — вздохнул Аркадий.
— Или все выходные, — предложил вариант Сева. — Я привёз из Таганрога ведро замечательных раков.
— И они не сдохли по дороге?
— Нет, ты что, они ужасно живучие.
— Слушай, так они, наверно, самого Антона Павловича помнят?
— Кого? — не понял Сева.
— Ну, в Таганроге же Чехов родился.
Ревичу понравилась эта идея, и он стал всех остальных звать на чеховских раков, которые с подачи Стругацкого тут же и были переименованы в чеховских. У Севиной жены Татьяны, работавшей редактором в журнале «Знание — сила», фамилия была Чеховская. Стругацкие, Аркаша и Лена, пришли первыми и припёрли две сумки с пивом и бутылку «Московской».
— А водка зачем? — удивился Сева, который всегда был человеком малопьющим.
- Пригодится, — сказал опытный Аркадий. — Предлагаю переиначить известную поговорку: «Пиво без водки — деньги на ветер».
Биленкиным (Диме с Таней) и Можейкам (Игорю с Кирой) успели позвонить, чтобы ничего с собой не брали, а то упьёмся, мол. И посидели славно. Чеховские раки оказались сказочными на вкус, пиво подвернулось рижское, и это тоже был совсем не худший вариант, ну, а компания была просто замечательная. Любимые всеми споры о фантастике и вообще о литературе начались прямо после первого тоста. Пивом-то обычно не чокаются. Но ведь была и водочка — пригодилась-таки! И пил её не только Аркадий, компанию составил Игорь, а также и Лена с Таней Чеховской — они вообще-то обе не отказывали себе в этой радости, могли, бывало, вдвоём уговорить бутылку водки или коньяка, а потом и вторую ополовинить, увлёкшись. Но так чтобы с пивом — это, пожалуй, они впервые расхулиганились. Впрочем, количество-то было смешное: на восемь человек дюжина пива и одна поллитровка — с чего тут пьянеть? Однако развеселились они необычайно, и когда около полуночи вышли на улицу (а начали часиков в восемь), то сразу стало ясно: расходиться рано. Ночных магазинов в то время не было, и даже у таксистов как-то ещё не очень принято было приобретать бутылку. Стали перебирать в памяти, у кого что есть дома и куда ближе пойти. И всё совпало: ближе всего от улицы Палихи находился Угловой переулок, где жили Биленкины — только Новослободскую перейти, десять минут ходу нога за ногу, а Татьяна вспомнила про бутылку домашней вишнёвой наливки.
Надо было видеть, как Дима, изображая заправского медвежатника, вставлял ключ в замок и поворачивал его тихо-тихо, а потом восемь человек, на цыпочках, крадучись, будто воры, дурачась и давясь от смеха, проникали в квартиру. И ведь удалось никого не разбудить и тихо извлечь из буфета бутыль с вишнёвкой! Вот только когда Таня над головой у спящей мамы стала извлекать из серванта рюмки и уронила одну, мама испуганно приподнялась в постели:
— Случилось что?!
— Спи, мамуля, спи, у нас гости. Всё нормально.
Похоже, в ту ночь все напитки были волшебными. После наливки они почувствовали себя лет на десять моложе, тихонько включили граммофон, раздвинули мебель в большой комнате и устроили безумные танцы, меняясь партнёршами и демонстрируя всё, на что способны. От вальсов и танго перешли к твисту и шейку и тут уж отвели душу — отплясывали как угорелые, а ведь Аркадию с Леной за сорок было, и Севе с Таней не многим меньше, Биленкины и Можейки помоложе, но тоже четвёртый десяток не вчера разменяли, а дуремарились — ну, честное слово, как школьники. И что удивительно, так никого в квартире и не разбудили. Крепко спал народ. А когда Аркадий в каком-то немыслимом па разбил ногою стекло в самой нижней полке с книгами, никто даже не расстроился, все только хохотали безудержно…
(Почти через сорок лет Татьяна Юрьевна показывала мне эту полку: «Вот видите, так и не вставили стекло — наверно, в память об Аркаше, о той сумасшедшей ночи, и о Диме…» Дмитрий Александрович Биленкин умер очень рано, в июле 1987-го, пятидесяти четырёх лет и на четыре года раньше АНа.)
А в ночь с 6 на 7 сентября 1968-го приключения не завершились разбитой полкой. Спать уже никому не хотелось, хотелось куролесить дальше. Они пошли вроде как провожать друзей, ловили машину, долго никто не останавливался, потом подъехали сразу две, и это был знак судьбы. Погрузились все вместе и махнули к Булычёвым, точнее к Можейкам. Ещё точнее — Кира не была ни Булычёвой, ни Можейкой, она так и остаётся по сей день Сошинской, но у Игоря на тот момент уже напечатали добрый десяток рассказов под псевдонимом Кир Булычёв. Вообще удивительно: ни у одной из собравшихся тогда супружеских пар не было общей фамилии — Татьяна Юрьевна тоже не Биленкина, а Притула, как тогда, так и теперь.
Там, на Мосфильмовской, они хотели сначала раскинуть партию в канасту, но карты любили не все, и решили вместо этого играть в чепуху. Очень литературная игра: каждый пишет фразу по заданной схеме, заворачивает листок и передаёт по кругу, и так пока лист не кончится. Получаются жутко смешные рассказики-буриме. Эх, разыскать бы эти листочки сегодня! Да вряд ли сохранились. Ну и конечно, у Можеек тоже пили что-то, кажется, коньяк, и, кажется, даже Сева за компанию приложился, а иначе с чего бы это пришло ему в голову доказывать свою силу и на спор отрывать от пола почти стокилограммовую тушу Стругацкого. Сева, на голову ниже Аркадия, всегда худенький, но жилистый, о своей физической подготовке мнения был высокого, ну и рванул Аркашку ввысь, словно собирался в окошко кинуть. Спасибо над головой не поднял — у того аж дух захватило. И что-то хрустнуло громко в тишине.
— Севка, да ты орёл! — похвалил Классик (а его уже тогда звали именно так). — Но ты мне, кажется, часы сломал.
Часы были без секундной стрелки, и Аркадий долго к ним присматривался, прислушивался и даже принюхивался, пытаясь понять, ходят они или не ходят. Но было шумно, все галдели, смеялись, и ничего нельзя было разобрать. Весело было, отчаянно весело. И они стали наливать по новой…
Под утро пошли провожать Стругацких с явным намерением разыскать что-нибудь спиртное теперь уже у них в закромах. От Мосфильмовской до дома номер четырнадцать на Бережковской тоже не дальний свет — минут двадцать, Лена сразу пыталась объяснить, что дома родители и две девочки, вторая девочка, правда, уже почти взрослая, но в пять утра всё равно все спят, и никто не поймёт странных намерений этой пьяной ватаги. Однако на улице все стали стремительно приходить в себя. Пахло влажным асфальтом, большой рекой и щемящей горечью первых осенних листьев, вдалеке дрожали огоньки на тёмной воде, оттуда тянуло свежим, очень свежим ветерком. У начала набережной, не доходя до длинного забора ТЭЦ, Аркадий остановился и, сказав: «Мне надо позвонить», свернул в старый квартальчик, где громоздились друг на дружку какие-то лачуги, гаражи и голубятни (сейчас в этом месте развязка автомобильного Третьего кольца).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
