Рыхло-ноздреватый, легонько «дышащий» лёд оказался ещё не самим морем. Лен некоторое время стоял на берегу из смёрзшейся тёмной гальки, недоверчиво всматриваясь в не свою стихию и прицениваясь к цепочке упрямо уходивших вперёд следов.
– Надо же, а я и не приметил, где ты правую лапу повредил, мерзота, — он с трудом узнал свой голос. В самом деле, орочий шаман всё сильнее приволакивал одну ногу, да и сам след колыхался влево-вправо, словно у пьяного.
А всё же, там, впереди, на горизонте определённо виднелось что-то чёрное над бескрайней ледяной равниной. То ли остров, то ли впереди оказывалась большая бухта — Лен никак не мог разобрать в этой дымке и слепящей глаза белизне.
– Что совой о пень, что пнём по сове, — вздохнул он и таки пересилил себя, ступил на лёд.
Подленькую мыслишку о том, что весна тут, вполне возможно, никогда не приносит за собою лето, так и переходя опять в осень, пришлось затолкать на самое донышко естества. Равно как и заглушить так и рвавшийся из горла вой безнадёги. Да тут никакому кораблю, даже с магиками на борту, не пробиться! Лёд многолетний, слоистый и толстенный, то выросший на берегу моря парень распознал сразу.
– Ладно, Мечеслав, хоть ты выживешь, — выдохнул Лен во вдруг ощутившийся мороз.
Зябко передёрнувшись от видения чёрной воды под ногами, он вновь пошёл, почти побежал вперёд. Как и вчера, и позавчера. И казалось уже, что и целую вечность назад.
– А мне всё равно. Без-раз-лич-но, — он с удивлением прислушался к звукам собственного голоса и даже зачем-то обмахнул с усов и бородки наросшие льдинки. — Только вот, перед Вьюжинкой стыдно — обещал ведь ей, что свидимся вновь. Простишь, милая?
Он вынул из-за пазухи вересковый корень в форме кошачьей лапки, погладил его задубевшими пальцами, и тут же спрятал обратно. Рано ещё прощаться, дело не сделано. Но мысль о том, что потом может быть уже и поздно, всё-таки точила — и отогнать её не виделось никакой возможности…
Рано или поздно, но всему приходит конец. И как бы в подтверждение этой старой истины, Лен наконец ощутил под ногами вместо ровной шершавой глади изломанность прибрежного льда. Запыхавшийся, он поднапрягся, прибавил ходу. И вот так, разгорячённый, полуослепший, он на остатках щедро почёрпнутых из алмаза сил почти взлетел на небольшой островок…
– Будьте вы прокляты — оптом, в розницу, присно и вовеки веков, — хрипло выдохнул он и в отчаянии ударил занемевшими руками в чёрный камень.
А ведь, он так ждал, так надеялся! Что здесь, на краю земли он таки настигнет шамана. Неизвестно, чьей бы оказалась победа в схватке — но так или иначе, а мучениям пришёл бы конец.
Однако, на островке оказался лишь след ещё одного, очередного скупого отдыха. Маленькое кострище из сухих водорослей, устроенное в расщелине меж скал, и поковырявшийся в нём Лен едва припомнил в куснувшем ладони ощущении жар, а меж пальцев его на ветру разлетелись с пеплом несколько искорок.
– Совсем свежий, — признал парень и поморщился задубелой на лице кожей.
Ушлый этот орочий шаман! Пусть потерял чуть времени, зато отдохнул и согрелся. А вот самому Лену не осталось даже клочка топлива. И остывающее после пробежки по льду тело уже отдавало на мороз последние крохи сил.
Упав, он с воем и безбожной руганью снова и снова бил стиснутыми кулаками в равнодушную стылость чёрного камня, пока замёрзшие руки вновь заныли, обрели хоть какое-то подобие чувствительности. Обречённое бессилие так и наплывало, как ни шарил Лен вокруг полубезумным взглядом, пытаясь найти хоть что-то, хоть зацепочку, хоть каплю сил или хотя бы надежды.
Ничего.
Маленький чёрный островок у края ледяной пустыни, который и не на всякой-то и карте обозначали, и что — это всё?
– Твари вы, бессмертные, вот что я вам скажу, — Лен кое-как смахнул с ресниц застящую взор влагу.
А ведь, так не хотелось умирать… вернее, умирать просто так, не вцепившись напоследок в глотку врагу и не отведав наконец вдоволь его самой лучшей и восхитительной в мире крови.
Привалившись спиной к осколку чёрного камня в тщетной попытке хоть как-то укрыться от ветра, ведун принялся методично рыться в своей изрядно отощавшей и почти пустой сумке. М-да! Обнаружившегося там едва ли хватило бы на растопку, а куда уж там на костерок! С проклятьями ведун стукнул себя по голове — даже сама сумка или плащ не годились, уж он-то пропитал их магией против огня и воды на совесть, куда тут…
На ладони медленно, еле заметно шевелилась полузаснувшая от холода змея. Лен погладил её и не без гордости признался себе, что мысль съесть свою спутницу и почти подругу ему в голову даже не пришла. Или всё же, такой случай позволял?
Сейчас больше похожий на подозрительного попрошайку чародей смотрел в сторону невидящим взором, и всё никак не мог заставить себя впиться зубами в это доверчиво обнявшее руку тельце.
– Да идите вы все! — он поднёс Скарапею ближе к лицу, непритворно ласково дохнул на неё остатками тепла, и даже нескромно поцеловал змеиную мордочку с еле шевельнувшимся навстречу язычком. — Жаль, что мы с тобой не одной крови — хоть бы трахнул тебя перед смертью. Прости, малышка, что так вышло…
Он вздохнул и бережно сунул змею за пазуху. Почти ползком, с хриплым то ли воем, от ли рычанием Лен перевалил через камень. И всё же, силы ушли все. Дёрнулся он ещё раз-другой, заскрёб бессильно конечностями, и разрыдался от ненависти и бессилия.
Всё. Вот это уже — всё. Если нет сил даже ползти по едва видимому на льду следу, это конец. А ведь, так близко, казалось… от силы полчаса, ну максимум час. Никак не больше опережал его тоже часто падавший и кое-где ползком пробиравшийся шаман.
И всё же, «почти» не считается… Лен сам не знал, сколько он так лежал — ногами на стылой гальке, а верхней частью тела на чуть играющем и дышашем льду. Словно на груди задремавшего великана, право. На всякий случай он непослушными руками добыл мешочек и придирчиво осмотрел каждый алмаз, поднося к слезящимся глазам… нет, бесполезно. Пустые, выпитые досуха, они не отозвались даже малейшей искоркой Силы.
Кое-как поворочавшись, Лен где ползком, а где даже просто перекатываясь, часто останавливаясь чтобы перевести надсадное, уже затихающее дыхание, вернулся на остров. Что ж, осталось только раздробить алмазы подходящим камнем, а потом… ну, потом понятно.
И всё же, что-то теребило его, мешало взять вот так и ударить по этим сейчас мутноватым и зачем-то правильной формы льдинкам. Оглядевшись последний раз, Лен даже удивился, что у него оставались силы удивляться.
– Кажется, я совсем ослеп от голода. Или мне просто мерещится, — он и сам едва расслышал эти слова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
