После ужина они два часа проехали по I-89 и действительно наткнулись на затор. Как раз на выезде из Уорнера дорогу перегораживал автомобиль с жилым прицепом. Водитель и его жена, умершие несколько недель назад, лежали на передних сиденьях своей «Электры», как кули с зерном.
Втроем им с трудом удалось перетащить свои мопеды через погнувшуюся сцепку между машиной и прицепом. После этого они почувствовали себя слишком усталыми, чтобы ехать дальше. В эту ночь Ларри уже не размышлял о том, стоит ли ему пойти к Надин, которая унесла свои одеяла на десять футов от того места, где он расстелил свои (мальчик спал между ними). Единственное, на что он был способен в эту ночь, это быстро и крепко уснуть.
На следующий день они наткнулись на затор, который не смогли преодолеть. Посреди дороги лежал перевернутый грузовик с прицепом, в который врезалось полдюжины следовавших за ним машин. К счастью, они были всего лишь в двух милях от объездной дороги в Энфилде. Они вернулись назад, нашли нужный поворот и, чувствуя себя усталыми и обескураженными, остановились на двадцатиминутный отдых в энфилдском городском парке.
— Чем ты занималась раньше, Надин? — спросил Ларри.
— Я была учительницей.
— В начальных классах?
— Да, в первом и во втором.
Это кое-что объясняло в ее твердом нежелании бросить Джо. По крайней мере в умственном отношении, мальчик находился на семилетнем уровне.
— Мне нравились маленькие дети, — сказала она немного грустно. — Многие из них вели себя плохо, но ни один не был окончательно испорченным. Маленькие дети — это единственная хорошая разновидность людей.
— Слегка романтическая идея, не так ли?
Она пожала плечами.
— Дети действительно хорошие. И если ты работаешь с ними, то ты поневоле становишься романтиком. Это не так уж плохо.
— А ты была замужем? Раньше? — Снова оно появилось — это просто вездесущее слово. Раньше. Всегда два слога, но в них выражено все.
— Замужем? Нет, никогда. Я самая настоящая школьная старая дева, моложе, чем я выгляжу, но старше, чем я себя ощущаю. Мне тридцать семь. — Прежде, чем он успел спохватиться, глаза его скользнули по ее волосам. Она кивнула, словно он высказал свою мысль вслух. — Преждевременная седина, — сказала она объясняющим тоном. — У моей бабушки волосы стали абсолютно белыми в сорок лет. Думаю, что продержусь лет на пять дольше.
— Где ты преподавала?
— В небольшой частной школе в Питтсфилде. Очень шикарное место. Стены, увитые плющом, и новейшее спортивное оборудование. К черту экономический спад, снова полный вперед. Автомобильный парк состоял из двух «Тандербердов», трех «Мерседесов», парочки «Линкольнов» и «Крайслера Империала».
— Ты, наверное, была очень хорошей учительницей.
— Думаю, да, — сказала она простодушно, а потом улыбнулась. — Сейчас это не имеет особого значения.
Он обнял ее одной рукой. Она слегка вздрогнула, и он почувствовал, как она напряглась. Плечо ее было теплым.
— Не надо, — сказала она стеснительно.
— Ты не хочешь?
— Нет, не хочу.
Он озадаченно убрал свою руку. Она хотела, чтобы он обнял ее. Он чувствовал, мягкие, но вполне отчетливые волны исходящего от нее желания. Она сильно покраснела и безнадежно смотрела вниз на свои руки, которые суетились у нее на коленях, как пара искалеченных пауков. Глаза ее сверкали так, словно она была готова разрыдаться.
— Надин…
Она подняла на него глаза, и он увидел, что она справилась с подступавшими слезами. Она как раз собиралась что-то сказать, когда подошел Джо с гитарой в руке. Они посмотрели на него смущенно, словно он застал их за чем-то более личным, чем обыкновенная беседа.
— Леди, — сказал Джо.
— Что? — удивленно спросил Ларри, не очень хорошо понимая, в чем дело.
— Леди! — повторил Джо и указал большим пальцем через плечо.
Ларри и Надин переглянулись.
Неожиданно раздался четвертый голос, пронзительный и захлебывающийся от волнения.
— Слава небесам! — закричал он. — Ооо, слава небесам!
Они встали и увидели женщину, бегущую по улицу по направлению к ним. Она улыбалась и плакала одновременно.
— Как я рада, — сказала она. — Как я рада видеть вас, слава небесам…
Она пошатнулась и упала бы в обморок, если бы Ларри не поддержал ее. На вид ей было лет двадцать пять. Одета она была в джинсы и простую белую хлопчатобумажную блузку. Лицо ее было бледным, а ее голубые глаза неестественно застыли, уставясь в одну точку. Они смотрели на Ларри, словно пытаясь убедить расположенный за ними мозг, что это не галлюцинация, что эти три человека на самом деле находятся здесь.
— Я Ларри Андервуд, — сказал он. — Леди зовут Надин Кросс. Мальчика зовут Джо. Мы счастливы повстречаться с вами.
Какое-то время женщина продолжала беззвучно поедать его глазами, а потом медленно подошла к Надин.
— Я так рада… — начала она, — …так рада встретить вас. Она запнулась. — Боже мой, неужели вы действительно люди?
— Да, — сказала Надин.
Женщина обняла Надин и зарыдала. Джо подошел к Ларри и посмотрел на него. Ларри взял его за руку. Так они и стояли вдвоем и пристально наблюдали за женщинами.
Вот как они повстречались с Люси Сванн.
Когда они сказали ей, куда они направляются и что у них есть надежда найти там по крайней мере двух других людей, а может быть, и больше, она немедленно захотела ехать с ними. В энфилдском магазине спортивных товаров Ларри нашел для нее среднего размера рюкзак, и Надин пошла с ней в ее дом на окраине города, чтобы помочь ей уложить две смены одежды, кое-какое белье, запасную пару туфель, плащ. И фотографии мужа и дочери.
В тот вечер они разбили лагерь в городке под названием Кечи, расположенном на границе с Вермонтом. Люси Сванн рассказала им историю, которая была не слишком длинной и вряд ли отличалась от других историй, которые им еще предстояло услышать.
Ее муж заболел двадцать пятого июня, а ее дочь — на следующий день. Она ухаживала за ними со всем рвением, на которое была способна, будучи уверенной в том, что вскоре сама свалится с хрипами (так они называли болезнь в этом уголке Новой Англии). К двадцать седьмому числу, когда ее муж впал в состояние комы, Энфилд оказался почти отрезанным от окружающего мира. Люди умирали, как мухи. За предыдущую неделю они насмотрелись на какие-то чрезвычайные перемещения войск вдоль заставы, но никому не было дела до такого маленького местечка, как Энфилд, штат Нью-Хемпшир. Рано утром двадцать восьмого июня умер ее муж. Ее дочери, похоже, стало немного лучше двадцать девятого, но вечером произошел резкий поворот к худшему. Она умерла около одиннадцати. К третьему июля все жители Энфилда, кроме нее и старика по имени Билл Даддс, умерли. Люси сказала, что Билл был болен, но потом с виду совершенно оправился. Утром в День Независимости она нашла труп Билла на Главной улице, такой же распухший и почерневший, как и все остальные.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
