— У меня есть планы насчет этого золота. Не в последнюю очередь это поможет заткнуть рот одной надоедливой трактирщице… — он замер, когда понял, что его никто не слушает.
Фишес огляделся, развернулся и пошел прочь.
***
— Прошу прощения. — извинилась Церия, как только Фишес ушел за пределы слышимости.
Она вздохнула и потерла лоб.
— Я забыла, насколько Фишес раздражает, а помнила я немало.
Гериал едва не рвал на себе волосы. Он огрызнулся на Церию, глядя в спину Фишеса:
— Если это было так просто, почему ты не могла этого сделать? Всё заклинание заняло всего несколько секунд!
— Именно. — заворчал Кальруз.
На его голове запульсировала большая вена, когда он сжал кулаки.
— Этот коротышка всё время насмехался над нами. Мы проделали весь этот путь и заплатили все эти деньги за заклинание, которое мог бы сделать любой из вас? Объяснись, Церия!
И капитан, и вице-капитан Рогов Хаммерада уставились на своего мага, но она ответила им тем же тоном:
— Я не могла бы этого сделать. И это было не заклинание… По крайней мере, не записанное заклинание.
Кальруз замер. Его массивное лицо сморщилось.
— Что это значит?
— Фишес перемещал каждый из кусочков раздробленной кости и сращивал их вместе. Он чувствовал, где они находятся, и он знает, как их собрать. Это не то, что может сделать любой обычный маг.
Один из магов вздрогнул.
— Церия права, Кальруз. Я бы даже не знал, с чего начать при такой травме. Но скорость и точность этого некроманта… Ты говоришь, что он всего лишь 22-го Уровня?
Церия вертела в руках свой посох, не торопясь с ответом.
— Фишес – гений. Он обладает глубокими познаниями о человеческом теле. Никто, кроме другого некроманта, не смог бы сделать это с такой легкостью. Если бы обычный маг попытался, он бы потерпел неудачу… И я бы даже пытаться не рекомендовала.
— И это сработало?
Теперь авантюристы уставились на ногу Риоки. Она… не изменилась, по крайней мере, под бинтами этого не было видно. Бинты были настолько красными и грязными, что под ними не было видно вообще ничего. По крайней мере нога не казалась опухшей.
— Плоть, вероятно, по-прежнему разорвана, но кость под ней должна быть восстановлена, если Фишес прав. Он не знает исцеляющих заклинаний, но он мог легко укрепить и восстановить кость.
Церия посмотрела на Риоку. Всё это время девушка не двигалась… С тех пор как Фишес изменил её ногу она застыла, уставившись на неё.
— Риока? Как ты себя чувствуешь?
Нет ответа. Казалось, что Риока потеряна для этого мира. Церия нахмурилась и на её лице отразилось беспокойство.
— …Риока?
***
— …Риока?
Кто-то зовет меня по имени. И я хочу им ответить, очень хочу. Но мои мысли занимает кое-что другое. Если бы передо мной происходило второе пришествие, Армагеддон, инопланетное вторжение и восстание Элвиса Пресли из мёртвых, то я бы не смогла поднять взгляд.
Потому что я чувствую это.
Магия на моей ноге всё ещё на месте, но я её чувствую. Плоть может быть порвана, но кость цела. Мои кости целы.
Я цела.
— Риока? Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь?
Что это за вопрос? Как я себя чувствую? В порядке ли я? Как могут… как могут слова, простые слова описать то, что я сейчас чувствую.
Это заняло всего мгновение, но разница между мной сейчас и тогда – это разница величиной в жизнь. Я исцелена. Я снова стала собой.
— Риока?
Церия положила руку мне на плечо. Это вывело меня из этого мгновения, всего на секунду. И это раздражает, потому что это именно то мгновение, которое я бы хотела, чтобы длилось вечно. Если бы я могла запечатлеть это чувство… Если бы я могла его вспоминать, то я бы больше никогда не отчаивалась. Вот что значит иметь надежду.
Но она хочет получить ответ. Как я себя чувствую? В порядке ли я? Что за глупый вопрос. Но я должна что-то ответить. Что-то… что-то пафосное, вроде «а ты как думаешь»?
Я открываю рот, и что-то меняется.
…Что?
На этот раз во мне нет ничего злого, нет сердца, полного ярости и боли. Вместо этого… вместо этого, когда я открываю рот, то сомневаюсь. Горькие, резкие слова застревают на моём языке и отказываются выходить. И что-то внутри меня спрашивает: почему? Почему и когда?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Почему я собиралась сказать резкие слова человеку, который меня спас? Спас. Меня. Зачем мне вообще делать подобное, отплачивая за всю её доброту грубостью? Неужели я такой человек?
Когда я забыла благодарность? С каких пор моим первым ответом стал гнев? Когда я забыла, что значит сказать «спасибо»?
Кто я, и куда делась девушка, которая улыбалась?
Я ничего не сказала. Я проглотила невысказанные горькие слова. Вместо этого я повернулась к Церии и посмотрела ей в глаза. Её глаза – золотые, расплавленные ядра солнц и полированное золото. Цвет пшеничных полей в угасающем солнце, и где-то в глубине есть проблеск чего-то более глубокого, чего-то большего. Осколок вечности.
Я низко склоняю голову. Прошло слишком много времени с тех пор, как я смотрела на обе свои ноги. Я чувствую удивление окружающих людей, но это вполне естественно. Это меньшее, что я могу сделать. Должна сделать.
— Спасибо.
И снова удивление. Но я держу голову опущенной. Я пока не могу смотреть им в глаза. Земля размывается. Поэтому я повторяю те же слова.
— Спасибо. Спасибо, спасибо. Спасибо.
Недостаточно слов. Их недостаточно. Как слов вообще может быть достаточно?
Японцы… люди, которые составляют половину моего наследия… у них есть тип поклона, который они используют для извинений. Это похоже на падение ниц, и именно так оно и переводится.
土文座. Догеза. Однажды я поклялась, что никогда не сделаю этого ни перед кем. Ни перед королями, ни перед королевами, ни даже пред Богом, если он существует. Но я бы сделала это сейчас, если бы знала, что это не заставит их почувствовать себя очень неловко. Но я делаю это сейчас, в своем уме и душе. Благодарю людей, которые вернули мне то, что для меня важнее всего.
Мои ноги. Мои крылья. Моя способность летать. Поэтому я благодарю их всеми возможными способами.
— Ничего особенного…
Я подняла взгляд. Церия покраснела. И на её лице это не просто красиво, но и очень мило. Я улыбаюсь и поворачиваюсь. Кальруз моргает, глядя на меня. Удивлён? Ну, я думаю, что знаю, как донести до него благодарность. И это не так же, как к Церии.
— Я искренне благодарна. И я прошу прощения за мою грубость ранее. Я обязана тебе долгом, который не могу вернуть. Но теперь я знаю Рога Хаммерада и знаю, что определяет тебя.
Я протягиваю ему руку.
— Честь.
Кальруз выдержал паузу. Но затем он схватил мою руку и крепко сжал её. Его глаза глубокого синего цвета… я и не догадывалась. Мы пожимаем друг другу руки.
— Честь и долг превыше всего. Без них – мы животные.
Я поворачиваюсь к Церии и пожимаю ей руку тоже. А потом Гериалу. И остальным авантюристам. Как давно? Сколько времени прошло с тех пор, как я правильно пожимала руки и вела себя как порядочный человек?
Крепкая хватка, взгляд прямо в глаза. Так же, как учил меня папа. И они улыбаются в ответ. Они улыбаются, и я снова чувствую это.
Доверие.
— Меня зовут Риока Гриффин. Я перед вами в долгу. Всё, что я могу сделать… если я когда-нибудь понадоблюсь, просто скажите.
Я стою выпрямившись. Вновь целая. И мой разум продолжает говорить там, где останавливается мой голос.
Риока Гриффин. Первокурсник Колумбийского университета, или… была бы. Я никогда еще не ступала ногой на кампус. Принята на легкоатлетическую стипендию. Специализируюсь на беге на 400 метров. GPA 3,89, хобби включают охоту, спортивную стрельбу и чтение. Не определились с какой-то конкретной профильной дисциплиной. Поклонник видео на Youtube и видеоигр, хотя и не включала это в заявку на колледж.
Риока Гриффин, бегун, неблагодарная дочь, которая не любит своего отца, 4-й Дан в муай-тай, хотя паркур мне нравится намного больше. Отказалась от членства в Mensa, исключена из двух средних школ. Сердитая девушка. Потерянная душа.
