надеждой, что я её смогу настолько впечатлить. Скорее всего смогу, но делать на это ставку не буду.
Значит, надо что-то придумать.
«Богдан!» — ору я со всех сил. База недалеко, но кто знает, добьёт ли ментальная связь.
«Что случилось? Можно позже? Я занят…» — отвечает здоровяк, а на фоне звучат такие стоны, что сомневаться в их происхождении не получится. Это он что, мне сейчас в прямом эфире передал?
Хтонь, ну конечно, его же Каритский увёл. Боги, ну что за день такой, обострение какое-то, все туда же…
«Не можно. Я быстро. Есть какой-нибудь, обет безбрачия, что ли… В общем вариант, когда можно отмазаться от секса, не обидев?».
Я даже сам себе неодобрительно мотаю головой. Дожил, нужен вариант отмазаться от секса. Честь, мать её, берегу. Не пойми для чего.
«Белаторский, ну ты вовремя… Подожди полминуты».
— Ты в порядке? — моя спутница скребётся в дверь.
— Да-да, всё хорошо, скоро выйду, — бодро отвечаю, включая воду сильнее.
«Богдан!». Потом извинюсь за испорченный вечер. Можно было бы к Олегу обратиться, но у меня такое чувство, что не по его это части. Парню точно не до легкомысленных развлечений.
«Ну ты гад» — незлобно сообщает Богдан. В противовес словам на фоне каркают вороны и слышен вой ветра. «От кого ты там отбиваешься? Такая страшная что ли? Ну скажи ей, что ты не по этой части…».
«Так, давай без этих вот шуток. Я серьёзно, Богдан. Есть какой-то вариант, безопасный для репутации?».
«Ну скажи ей, что слово княжича дал, другой девушке. И стоило меня ради такого дёргать?».
Тьфу ты. Сложно соображать, когда кровь от головы приливает к другому месту. С этой, посольской дочкой, такой вариант сработал. Я благодарю друга и извиняюсь.
— Как тебя зовут? — в первую очередь спрашиваю я, выходя из ванной.
— Элия, господин, — девушка снова тянется ко мне, но я отхожу и она распахивает глаза: — Я не нравлюсь господину? Вы меня не хотите?
— Я хочу поговорить. Ты мне нравишься, очень нравишься. Но… человек, который привёл меня сюда, не знал о том, что я дал слово другой. Знаешь, что такое слово княжича? — она хмурится, но кивает. — Поэтому давай просто поговорим.
— Как пожелает господин, — расстроенно вздыхает она. — О чём вы хотите поговорить?
— Оденься, пожалуйста.
Пока Элия будет в таком виде, я точно думать не смогу. Девушка слушается, но одевается так медленно и дразняще, что я отвожу взгляд. Когда её тело прикрывает плотное длинное платье, я приглашаю сесть в кресло. А сам усаживаюсь во второе, по соседству.
Элия по-домашнему подбирает ноги под себя и с любопытством смотрит.
— Расскажи мне про Дименхор.
Девушка тут же становится серьёзной, не удержавшись. Торопится вернуть улыбку, но поздно. Она бормочет «чужакам там не место» на своем языке и хлопает глазами:
— Этой какой-то город на юге?
— Я не совсем чужак, — отвечаю я на том же языке.
Удаётся мне это с трудом. Если с союзниками мы словно на одном языке разговариваем, то тут приходится мысленно переключаться. Слова поддаются нелегко, и я говорю медленнее, чем обычно.
Но Элия меня понимает. Её янтарные глаза распахиваются от удивления, которое она больше не скрывает. Она озирается, быстро, как лисичка на охоте.
— Откуда ты знаешь наш язык? У тебя даже акцента нет! Как это возможно?
— Хотел бы знать, как это возможно. Поэтому мне и нужно в Дименхор. Узнать.
— Но… Туда не пускают чужаков. Тебя просто не пустят внутрь.
— Пустят, — уверенно говорю я, есть у меня пара ласковых для местных. — Что это за место вообще?
— Город тысячи храмов, — просто отвечает она, но глядит всё ещё немного настороженно.
— Тысячи? Он же вроде небольшой.
— А они и не видны с земли. Они все там, — Элия пальцем указывает на пол.
— Катакомбы? Там подземный город?
— Да, глубоко под землей. Там — настоящий Дименхор. Почему ты этого не знаешь? Кто тебя обучил нашему языку?
— М-м-м, — мне с трудом удаётся вспомнить имя. — Адапа. Старичок такой, в горах…
Но по её лицу, я вижу, что объяснений не нужно. Она резко бледнеет и сжимается. И тут же бросается мне в ноги, прижимаясь.
— Умоляю, господин, только не говорите ему, что я рассказала про Дименхор! Умоляю.
— Тише, тише, — я и сам пугаюсь её реакции. — Никому я ничего не расскажу. Если и ты не расскажешь, о чём я тебя спрашивал. И вообще о том, что мы разговаривали. Договорились?
Она отчаянно кивает, несмело поднимая голову. В глазах застыли страх и слезы. Да что за сморчок такой, что его боятся до ужаса? Вот и получил вместо ответа новый вопрос.
Я пытаюсь её поднять, но Элия только крепче прижимается, доверчиво глядя в глаза. Мол, не прогоняй. Мне неуютно, но я больше её не трогаю. Не дай боги ещё плакать начнёт.
— Я никому не скажу про тебя, обещаю, — успокаиваю ее. — Расскажи мне про город, пожалуйста.
— Тот, который наверху, был построен чужаками. Уже гораздо позже того, как настоящий город ушёл под землю. Чужаков выгнала пустыня, а мы вернулись. И его отдали нам. Кто ещё захочет жить в таком месте?
— Да, климат тут так себе. И местная фауна какая-то слишком агрессивная, — соглашаюсь я. — А как попасть в настоящий город, который под землей?
— Без проводника никак. Да и с проводником никто чужака не пустит. Не ходите туда, — её пальцы сжимаются на моих ногах. — Вы там погибнете.
— Боюсь, погибну, если не пойду, — я рассеянно смотрю на свои руки, которые светятся симбиозом трёх сил, уже не прекращая. — Или погибнет кто-то другой.
— Значит, нужен надёжный проводник. А лучше вам найти жреца Энки, владыки недр.
— Спасибо, я запомню. А ты была там, в настоящем Дименхоре?
— Я оттуда родом, — её лицо на миг расцветает мечтательной улыбкой, но тут же грустнеет. — Мне больше нет туда дороги. Пусть я всего лишь поменяла один позор на другой, но обратно меня не пустят.
— А как ты…
— Не надо, господин. Тебе не нужна моя история, — ласково перебивает меня Элия. — И спасать меня не надо. Только одно могу попросить. Когда попадешь в Дименхор, замолви за меня слово перед богиней-матерью.
Я обещаю выполнить просьбу, а она счастливо улыбается и кладёт голову мне на колени. Ну просто идиллия посреди дома терпимости. Н-да.
Я даже глаза прикрываю в наступившей тишине. Может поспать? Сколько у нас вообще времени осталось? Я глажу Элию по голове, привлекая внимание и она меня понимает по-своему.
Смотрит лукаво снизу, закусывает губу и ведёт
