– Ну что там, говори! – потребовал граф, приглаживая волосы.
– Несколько солдат не проснулись, хозяин.
15
Нахлобучив охотничью шляпу, де Гиссар вышел следом за Райбеком.
Притихшие уйгуны выстроились коридором, по которому Райбек провел графа до места происшествия.
Все случилось возле расщепленного ствола старого дуба. На земле остались лежать около двадцати солдат. Здесь были и наемники, и дезертиры, и уйгуны, и гельфиги. Неизвестная напасть не пощадила никого, однако действовала с крайней избирательностью, ведь солдаты спали вповалку, и спавшие рядом с теми, кто погиб, чувствовали себя абсолютно здоровыми.
– Приподними его, – приказал де Гиссар, и Райбек поднял за плечи тело наемника с шрамом на щеке. Граф знал его в лицо, этот человек прошел через сотню боев и остался жив, однако умер во сне и, судя по выражению застывшего лица, даже не мучился.
Под телом погибшего наемника земля была взрыхлена. Как и под другими погибшими.
– Кто-то забрал их жизни, – сказал Райбек.
– Вот именно, – вздохнул де Гиссар. Он повернулся к подошедшему Мюрату: – Что с остальными полками?
– У них все в порядке. Лошади тоже целы, ни одна не заболела.
– Вот и хорошо, нужно немедленно выступать – здесь нехорошее место.
– Часовые докладывали о черном призраке.
– Это который в капюшоне?
– Так точно, хозяин, он самый.
– Возможно, не проснувшиеся солдаты на его совести.
– Может, и так.
– Выступаем, – повторил де Гиссар. – И чем скорее, тем лучше.
Уже через час колонна вытянулась на пыльной дороге, и, обгоняя ее, по обочинам промчались отряды авангарда.
Впрочем, разведка не успела уйти далеко – граф увидел, как покатились по земле несколько вылетевших из седла уйгунов, а их лошади с визгливым ржанием начали вставать на дыбы.
– Звездочки… – угадал Мюрат.
– Не иначе, – согласился де Гиссар. Вскоре двое уйгунов вернулись.
– Все засыпано шипами, хозяин! Что будем делать?
– По обочинам пойдем. Проверьте, есть л и звезд очки на обочинах.
Уйгуны снова умчались вперед, а колонна встала. Лошади дергали поводья и всхрапывали, всадники приподнимались в стременах, пытались разглядеть, что там впереди и почему войско не движется.
Сзади, поскрипывая колесами, приближался обоз. Ночью он снова нагнал войско, и до утра обозные не успели выспаться. Они зевали и добирали свое на ходу, прямо в телегах.
Наконец войско двинулось дальше – на дороге стоял тысячник Мюрат и разделял всадников на два потока, чтобы те ехали по обочинам. Поначалу солдаты недоумевали, зачем потребовалось ехать по валунам и рисковать лошадьми, однако вскоре по рядам пронеслось – «шипы», – и все стало ясно.
Ехать по обочинам было нелегко, колонна двигалась медленно, однако несколько сломанных лошадиных ног были пустяком по сравнению с действием шипов, которые ранили лошадей целыми сотнями.
Вскоре дорога пошла по песку, и колонна вернулась в колею – ставить шипы здесь не было никакого смысла, они вдавливались копытами в грунт.
К вечеру отряд вышел на плоскогорье, с которого был виден величественный замок Марингер.
– Ну вот мы и пришли, Мюрат, – вздохнув, сказал де Гиссар. – Ставь лагерь по всем правилам. Ночью возможны нападения, ведь мы на землях фон Марингеров, а они просто так не сдадутся. И не забывай про обоз – вражеские лазутчики могут его поджечь. Где наши возчики?
– Они обували лошадей в башмаки из дощечек, повозку ведь по обочине не протащишь. Поэтому задержатся.
– Отправь им в помощь полторы сотни уйгунов – если мы останемся без снабжения, будет скверно.
– Слушаюсь, хозяин.
– И обнови разведку, пусть соберут три отряда по пятьдесят всадников и обшарят окрестности. Мы должны знать все, вплоть до того, имеются ли здесь контрподкопы.
Контрподкопы были новинкой в осадных войнах. Это новшество завезли с Западных земель, где войны не утихали уже тридцать лет. Суть метода была проста – из крепости выводили подкоп в тыл осаждающей армии или прямо в ее лагерь. Среди ночи из-под земли появлялся отряд, и все войско неприятеля тихо вырезалось.
Чтобы проверить, если ли контрподкопы, осаждающие должны были простукивать все подозрительные места, но это не всегда помогало, поэтому приходилось рыть глубокие «слуховые ямы», в которые сажали «слухачей». А уж те в абсолютной тишине, царившей под толщей земли, могли услышать удары заступов.
Мюрат быстро сделал все необходимые распоряжения и вернулся.
– Вода нужна, хозяин.
– Воду добудем, как вчера, – из-под земли. Вон там, видишь, зеленая травка. – Де Гиссар указал на небольшую впадину размером пятьдесят на пятьдесят ярдов. – Наверняка там есть родники. Колодцами, даже если они найдутся поблизости, мы пользоваться не сможем – они наверняка отравлены.
– Я пошлю копать сто человек.
– Пошли двести, скоро стемнеет.
– Да, хозяин.
16
На графской кухне Фундинула хорошо покормили, не пожалев ни чесночной похлебки, ни каши с салом, ни даже бараньей ноги. Гном подивился такому гостеприимству, однако объяснил его порядочностью и благородством хозяина замка. Чего тут гадать: раз гном предупредил его сиятельство об опасности, его сиятельство как может благодарит гнома.
После сытной трапезы пышная кухарка предложила Фундинулу заночевать на мужской половине лакейского флигеля, при этом добавила, что клопов там вывели еще прошлым летом, однако Фундинул вежливо отказался и предпочел разместиться на сене в конюшне рядом со своим мулом.
В отсутствие хозяина Шустрика уже вычистили, задали меру овса и напоили чистой водой. Мул был доволен и, как видно, мечтал о том, чтобы остаться в. графской конюшне навсегда.
– Нет, Шустрик, – угадав мысли мула, сказал гном. – Нам нужно идти дальше. Нельзя злоупотреблять гостеприимством его сиятельства, поищем пристанища в другом месте, там, где попроще. А сейчас давай спать, завтра предстоит дальняя дорога.
Утром Фундинул и его мул сытно позавтракали – гном просяной кашей, а мул второй мерой овса. Кухарка дала им в дорогу холщовую сумку с четвертиной хлеба, кругом козьего сыра и горстью изюма. Кожаный мешок с водой дополнял их запасы, да еще к седлу был приторочен мешок с двумя мерами сеяного овса.
Дорога бежала ровно, птицы пели и перелетали с куста на куст, Фундинул щурился на солнце и думал о том, что его злоключения позади, а впереди лишь добрый путь до самого Ливена. Хороших людей, как считал Фундинул, все равно больше, чем плохих, об это свидетельствовал прием, какой был оказан ему в замке. В кошельке за поясом оставалось еще немало серебряных рилли, а у дороги попадалось достаточно богатых селений, где можно было купить и стол и кров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
