Потом попался этот варвар, Углук. Фундинул предупреждал его милость, чтобы тот не брал орка на службу, но его не послушали. И что вышло? Прожорливый, а толку никакого.
Позже к ним эльф прибился, они его на чердаке дома нашли, что на Скотной площади. Этого тоже Углук присоветовал.
Эльф, как и положено, попался гордый, независимый, но есть что-то надо, вот он и принял предложение его милости – за деньги из лука стрелять. Эльфа этого сородичи искали, чтобы судить, будто бы убил он кого-то и сбежал. Так бы и сидел бедняга на чердаке, если б не его милость.
Еще был Бертран, тот самый сын фон Марингера, от которого старый граф отказался. Там тоже семейное дело, вроде соблазнил он невесту брата, за что и выгнали его из дома и всего лишили.
В жизни Бертран – сущий ребенок, дворянин, что с него взять, но когда в халифате пришлось выступать на рыцарском турнире, показал себя опытным бойцом – повышибал из седел всех местных рыцарей, хотя и играли они не по правилам.
Был в команде и свой колдун – мессир Маноло. Он не раз спасал весь отряд от неминуемой гибели. Уводил от таких ужасов, что Фундинулу и вспоминать о них страшно.
Гном вздохнул и оглянулся – всадник снова был на дороге. И, кажется, не один. В горячем мареве силуэты размывались, становясь похожими на призраков.
– Надо было попросить у его сиятельства провожатых, – вслух сказал Фундинул, а мул насмешливо замотал головой.
– Чего ушами машешь? – обиделся Фундинул. – Его сиятельство был очень добр к нам и, попроси я его, отрядил бы двух гвардейцев из разъезда, они показались мне хорошими людьми. – Наверное, грабители, – продолжал гном, оглядываясь назад. – Хотят серебро мое забрать.
Впрочем, он тут же вспомнил, что никакие грабители о его серебре ничего не знали, ведь упоминал о кошельке он только при его сиятельстве и других рыцарях. И при гвардейцах из разъезда, но они не могли задумать такое.
– Нет, это просто бродяги, – уговаривал себя гном. – Шустрик, перебирай ногами, надо поскорее проскочить лес, а то плохо нам придется. Ой плохо!
Шустрик перешел на рысь, однако бежал как-то неуклюже – для мула вполне сносно, но лошади точно бы смеялись. Его копыта молотили по пыльной дороге, пугая птиц в придорожном кустарнике, а солнце уже вышло в зенит и жарило нестерпимо.
Впереди была низина, леса которой манили прохладной зеленью, однако лес для Фундинул а означал лишь одно – нападение ехавших за ним грабителей.
– Давай, Шустрик! Скорее! – покрикивал гном, прикидывая, успеют ли они с мулом спрятаться в лесу.
Придорожные заросли были сырыми и местами заболоченными, а значит, оставалась опасность встречи с озерными людьми, однако с ними Фундинул уже научился договариваться, а вот с грабителями…
18
Когда гном спустился в низину, преследовавшие его всадники понеслись во весь опор. Копыта их лошадей выбивали частую дробь, и Фундинул принялся считать лошадей на слух: одна… две… три… да что же их гак много! Семь! Кто же так жаждет его гибели?
– Вперед. Шустрик! Мы должны оторваться! – закричал гном, поддавая мулу каблуками, однако на Шустрика это не произвело никакого впечатления. Он бежал с постоянной скоростью, потому что быстрее не умел.
Топот лошадей приближался. Строевые мардиганцы казались теперь Фундинулу настоящими великанами среди лошадей. Гном дергал повод, стараясь увести мула вправо, чтобы укрыться в зарослях, но Шустрик, казалось, ничего не понимал и упрямо молотил копытами по дороге, не желая выбегать на траву.
– Они нас убьют, дурная скотина! Убьют! – кричал гном, дергая поводья. – Сворачивай, скотина! Сворачивай!
Фундинул понимал, что схватки вроде той, что он вел в узких коридорах своей мастерской, уже не будет. Здесь, на просторе, его просто пригвоздят к дереву стрелой – у этих солдат были с собой луки. Они пристрелят несчастного гнома, как дикого зверька, да еще посмеются и попинают его маленькое тельце.
– И заберут мое серебро… – почти прорыдал Фундинул. Как и любой гном, он был немного жадноват.
Вокруг росла сочная трава и луговые цветы, порхали бабочки и прыгали кузнечики. В таких местах так приятно отдыхать, но как же тяжело умирать среди этой красоты!
– Направо, Шустрик! Направо! – кричал гном, но, видимо, мулу передался страх хозяина, и он продолжал мчаться по прямой.
В какой-то момент он все же принял правее, и в тот же миг над ухом Фундинула пропела стрела. Вне себя от страха гном заорал и стал бить Шустрика кулаками.
Это подействовало, мул выполнил правый поворот и на полном скаку врубился в чащу. Замелькали листья, ветки. На смену радости, что мул наконец-то забрался в лес, к Фундинулу пришел страх, что он не удержится в седле.
Мул старался изо всех сил, однако оторваться от погони никак не удавалось, тяжелые мардиганские кони пробивали заросли словно тараны и даже ломали небольшие деревья.
Враги были слева и справа, они обходили Фундинула и перекликались, словно охотники за лисицей.
«Пристрелят как зверя», – подумал Фундинул и еще крепче вцепился в гриву Шустрика, который все еще держал высокий темп.
«Они пристрелят меня на открытом месте, – сказал себе гном. – Там, где начнется кустарник! Ждать нельзя! Нельзя больше ждать!»
Сорвав с топора чехол, он оттолкнулся от мула и полетел в густые заросли. Ударился о землю, затем вскочил и, держа топор наперевес, прислушался.
Преследователи какое-то время еще мчались за мулом, но, поняв, что всадника нет, стали возвращаться. Бежать было поздно, и Фундинул затаился.
– Где-то здесь засел, собака!
– Вахмистр, можно я возьму себе его голову?
– Можно, только сначала найди его.
– Найду, он где-то здесь затаился, звереныш. «Пристрелят как зверя», – снова подумал гном.
– Я ведь собираю головы всяких уродов, вахмистр, вы же знаете. Вот отрежу его голову и тоже засушу.
– Заткнись, – грубо оборвал его властный голос. – Ты его сначала найди!
Лошади гвардейцев прошли рядом с кустом, в котором прятался Фундинул. Они храпели и сыпали «конские яблоки».
«Как жить-то хочется!» – думал Фундинул. Теперь он уже не был тем героем, что дрался с разбойниками в собственной мастерской, теперь он был маленьким перепуганным гномом. Как, должно быть, больно, когда в тебя вонзается стрела! Как, должно быть, больно!
Гном вспомнил, с каким хладнокровием стрелял из лука эльф Аркуэнон. Он никогда не смотрел, куда именно вонзилась его стрела, он знал, что попал, и знал, куда именно. Да и его милость господин Фрай в стрельбе тоже не отставал, укладывал стрелы с такой точностью, что все просто ахали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
