знаю о невинности или о боли? Что я знаю о женщинах? Мне нравится смотреть видео. И в кино ходить нравится. И спать с женщинами тоже нравится. У меня сейчас нет постоянной девушки, но я знаю, что это такое, у меня есть такой опыт. Но вижу ли я во всем этом что-то
священное? Нет, я руководствуюсь практическими соображениями. Дырку — залепить, голод — утолить, с людьми, нужными для того, чтобы написать статью и получить деньги, — поговорить. И вообще, с чего я взял, что эти ребята рядом с Росой Амальфитано какие-то мутные? Что в них такого особенно мутного? И почему я так уверен, что, если вдруг тут появится голливудская актриса, красота Росы Амальфитано умалится? А если это не так? А если, наоборот, она станет лишь ярче? А что, если все завертится, стоит лишь голливудской актрисе перешагнуть через порог этой едальни?
Потом, смутно припоминая события вечера, он выудил из памяти вот что: они были на паре дискотек, возможно даже на трех. На самом деле возможно, что и на четырех. Но нет. На трех. Потом они оказались в четвертом месте, которое не было в собственном смысле слова дискотекой, но и частным домом тоже не было. Музыка орала. На одной дискотеке — не первой по счету — Фейт наткнулся на внутренний дворик. Из него, заставленного коробками с напитками и пивом, было видно небо. Черное, как дно моря, небо. В какой-то момент Фейта вырвало. Потом он засмеялся — что-то в дворике его рассмешило. Что? Он не знал. Что-то двигалось или тащилось рядом с проволочной решеткой. Возможно, лист газеты. Когда он вернулся в зал, то увидел, что Корона целуется с Росой Мендес. Правая ладонь Короны сжимала одну из ее грудей. Он прошел мимо парочки, Роса Мендес открыла глаза и посмотрела на него так, словно была с ним не знакома. Чарли Крус стоял, опершись на стойку, и говорил с барменом. Фейт спросил Чарли, где Роса Амальфитано. Тот пожал плечами. Фейт повторил вопрос. Чарли Крус посмотрел ему в глаза и сказал: наверное, она в отдельных кабинетах.
— А где они, эти кабинеты? — спросил Фейт.
— Наверху.
Фейт пошел наверх по единственной обнаруженной лестнице: металлические ступени немного качались, словно бы их не закрепили внизу. Прямо как на старинном корабле… Лестница выходила в коридор с зеленым ковровым покрытием. В конце его виднелась открытая дверь. Слышалась музыка. Из комнаты лился свет, и он тоже был зеленым. Посреди коридора стоял какой-то тощий молодчик. Он посмотрел на Фейта и пошел ему навстречу. Фейт решил, что парень бросится в драку, и приготовился принять первый удар. Но тот прошел мимо и спустился вниз по лестнице. У него было очень, очень серьезное лицо. Потом он пошел и остановился в дверях комнаты, где Чучо Флорес говорил по мобильному. Рядом с ним на письменном столе сидел чувак лет за сорок, в клетчатой рубашке и галстуке-бабочке; он посмотрел на Фейта и жестом спросил, чего ему надобно. Чучо Флорес увидел жест чувака и посмотрел на дверь.
— Заходи, Фейт, заходи, — сказал он.
С потолка свисала зеленая лампа. Рядом с окном в кресле сидела Роса Амальфитано. Скрестив ноги, она курила. Когда Фейт перешагнул через порог, она подняла взгляд и посмотрела на него.
— Мы тут кое-какими делами занимаемся, — сказал Чучо Флорес.
Фейт прислонился к стене — ему не хватало воздуха. Это все зеленый цвет.
— Я уж вижу, — проговорил он.
Роса Амальфитано выглядела так, словно ее наркотиками накачали.
Потом Фейт припоминал, что кто-то, в какой-то момент, заявил, что у него сегодня вечером день рождения, и этот кто-то был не из их компании, но Чучо Флорес и Чарли Крус, похоже, этого кого-то знали. Пока Фейт пил текилу из бокала, какая-то женщина принялась петь «Happy Birthday». Потом трое мужчин (Чучо Флорес — он ведь был один из них, да?) запели «Лас-Маньянитас». К пению присоединилось множество голосов. Рядом с Фейтом, у стойки бара, стояла Роса Амальфитано. Она не пела, но переводила ему слова. Фейт спросил, как связаны царь Давид и день рождения.
— Понятия не имею, — ответила Роса, — я же не мексиканка, я испанка.
Фейт подумал об Испании. Он хотел спросить Росу, откуда конкретно из Испании она приехала, но тут увидел, как в углу комнаты какой-то мужчина бьет по щекам женщину. От первой оплеухи ее голова жутко развернулась, а вторая уложила женщину на пол. Фейт, не успев даже задуматься, двинулся в ту сторону, но кто-то удержал его за руку. Когда он развернулся посмотреть, кто же это был, за спиной никого не оказалось. В другом углу дискотеки мужчина, который побил женщину, подошел к свернувшемуся на полу телу и ударил его ногой в живот. Рядом, в нескольких метрах, стояла и счастливо улыбалась Роса Мендес. С ней был Корона — он смотрел в другую сторону, как всегда, с очень серьезным лицом. Рука Короны лежала на ее плечах. Время от времени Мендес подносила руку Короны ко рту и кусала ему палец. Время от времени она покусывала его слишком сильно, и тогда Корона слегка хмурился.
А вот в последнем месте, куда они заехали, Фейт увидел Омара Абдула и другого спарринг-партнера. Они сидели в углу за стойкой и пили, а Фейт подошел поздороваться с ними. Тот спарринг-партнер, которого звали Гарсия, едва удостоил его взглядом. А Омар Абдул, напротив, заулыбался во весь рот. Фейт поинтересовался, как себя чувствует Меролино Фернандес.
— Хорошо, очень хорошо, — сказал Омар Абдул. — Он на ранчо.
Перед тем как Фейт ушел, Омар Абдул спросил, как так вышло, что тот еще не смылся из города.
— Да мне тут нравится, — брякнул Фейт первое, что пришло в голову.
— Да это говно, а не город, братан.
— Да ладно, женщины здесь красивые, — возразил Фейт.
— Здешние бабы куска говна не стоят.
— Тогда тебе надо обратно в Калифорнию.
Омар Абдул посмотрел ему в глаза и несколько раз кивнул:
— Хотел бы я быть журналистом, как ты. От вас, бля, ничего не скроешь, да?
Фейт вытащил купюру и подозвал бармена. «Это мои друзья, я за них плачу», — сказал он. Бармен взял купюру и выжидающе посмотрел на спаррингов.
— Еще два мескаля, — сказал Омар Абдул.
Фейт вернулся за стол, и Чучо Флорес спросил: не друг ли он этим боксерам?
— Они не боксеры, — сказал Фейт. — Они спарринги.
— Гарсия раньше был довольно известным в Соноре боксером, — сказал Чучо Флорес. — Не очень хорошим, но выдерживал больше раундов, чем другие.
Фейт поглядел туда, где за стойкой сидели двое спаррингов. Омар Абдул и Гарсия молча разглядывали ряды бутылок.
— Однажды вечером он рехнулся и убил свою сестру, —
