взвился, ревя от злости, бросился на Гэбриэла. И вновь его подвел проклятый меч: непонятно, каким образом, но неудобно вывернулся в руке, уйдя совсем не так и не туда, куда направлял его умелый мечник. Подумав, что нужно перехватить его двумя руками – слишком, зараза, тяжелый, – Смайли заслонился от Гэбриэла щитом, и тот вмазал в щит кулаком так, что тот хрустнул, а рука, державшая этот щит, на какие-то мгновения отнялась. Зрители слитно охнули, кто выругался, кто зашипел, не веря своим глазам: Гэбриэл вырвал из онемевшей руки барона щит, и этим же щитом плашмя огрел Смайли по голове. Здоровый и сильный, тот устоял на ногах, правда, глаза осовели, он даже пошатнулся, повел головой, как оглушенный бык. И получил второй удар, уже кулаком, в челюсть. Теперь он рухнул бы, если б Гэбриэл не поймал его за грудки и, придерживая одной рукой за волосы, другой не принялся бить кулаком в лицо изо всех своих нечеловеческих сил. Очевидцы явственно слышали противный хруст, когда ломались нос и лицевые кости, зубы и челюсть. Смайли давно не подавал признаков жизни, а Гэбриэл бил и бил, превращая его лицо в кровавую мешанину костей и зубов. Лопнули и вытекли даже глаза.
– Стоять! – После первого же удара крикнула Элоиза, когда Брэгэнн и Майкл дернулись на помощь своему господину. Ее люди схватились за оружие, раздался слитный звук вынимаемых из ножен клинков, и те были вынуждены в ужасе и недоумении созерцать, как голова их господина превращается в мясо-костное пюре. Гэбриэл остановился сам, отшвырнул от себя бездыханное тело, обернулся, нашел глазами Брэгэнна. Его красивое лицо в этот миг, искаженное, в брызгах крови, с оскаленными по-волчьи зубами и полыхающими глазами было так жутко, что все, кто был ближе всего к нему, подались назад, ощетинившись оружием, а Брэгэнн, на котором остановился взгляд красных глаз, чуть не поседел от ужаса.
Но Элоиза испытывала совсем другие чувства. Полукровка в единый миг стал ее кумиром. Вот, какого мужчину она ждала всю свою жизнь! Смелый, прекрасный, как бог, жестокий, сильный, как дракон! Ее охватило такое вожделение, что она без колебаний отдалась бы ему прямо сейчас, прямо так, потному, окровавленному, бешеному после расправы… Она прямо-таки видела, прямо-таки физически ощущала, как он рвет на ней кожаную броню голыми руками, как овладевает ею прямо на столе для пыток, с рычанием, как дикий зверь! И ее тело плавилось и корчилось в экстазе.
Гэбриэл же, не видя по-прежнему никого, кроме очередного своего врага, поднял с плит пола Виндсвааль, крепко сжал его рукоять в левой руке – правая, хоть боли он по-прежнему и не чувствовал, почему-то отказывалась повиноваться. И пошел на Брэгэнна, который побелел, как мел, пятясь и пытаясь заслониться от него другими людьми, закричал не своим голосом:
– Убейте его, убейте черта бешеного, стреляйте в него! – И, не выдержав, ринулся к выходу.
– Не сметь! – Заорала Элоиза, когда кто-то из ее людей и в самом деле поднял арбалет. – Бой честный был, вашу мать! Хлоринг! – Она бесстрашно выступила ему навстречу, и Гэбриэл очнулся, увидев перед собой ее лицо и горящий взгляд. – Очнись, слышал?! Я Элоиза Сван, хозяйка этого замка, мы верные вассалы Хлорингов! Да стой же ты! Тебе никто здесь не угрожает! Ты ранен… Я позабочусь о тебе и дам знать твоему брату… Стой!
– Я должен его убить. – Хрипло сказал Гэбриэл, и в самом деле, чувствуя вдруг, как устал, и как ему больно. – У него мои вещи…
– Не уйдет далеко, не волнуйся. – Элоиза, поддерживая его, только что не терлась о него, как влюбленная кошка, и не облизывала. Вывела его из подвала во двор, и Гэбриэл зажмурился от яркого света. Покачнулся. Руки со сбитыми костяшками распухали чуть ли не на глазах, особенно правая, на которой он ухитрился вывихнуть пальцы. Рыцари и оруженосцы Элоизы спокойно созерцали, как их госпожа обхаживает очередного возлюбленного. Большое дело! Сколько у нее их было, и каждый плохо кончил – надоев Элоизе, почти все они теперь либо червей кормили в каком-нибудь лесном овраге, либо раков в Зеркальном. По-настоящему Элоиза принадлежала только им, своим преданным бойцам, почти каждый из которых был с нею не меньше одного раза. И все, в отличие от официальных амантов, живы, нужны ей и имеют шанс в любой момент вновь обладать ее великолепным умелым телом.
Сван, кузен Элоизы, услышав, что даже его чокнутая сестрица сообразила, что убивать Хлоринга или участвовать в расправе над ним нельзя, возрадовался. Но смерть проклятого Смайли обрадовала его куда сильнее. Что не помешало ему помочь побегу Брэгэнна. Дав ему коня и выпроводив, он отправился к себе: праздновать. Хлоринг-то уж точно на Элоизе не женится ни при каком раскладе, а значит, его положению и жизни пока что ничего не угрожает.
Поначалу охота протекала так, как и положено, то есть, очень азартно и весьма приятно. Дитишем оказался отличным лесником, досконально знал повадки лесных обитателей, любил их, и умел организовать охотничью забаву идеально. Гарет даже затосковал, думая о том, какого великолепного профессионала губит пьянство! И с юношеским максимализмом считал, что сможет справиться с этим, призвав лесника к порядку. Молодой бычок был отделен от стада и загнан, пока остальные ревом и мычанием звали его, стремясь и не смея броситься на помощь.
– Было б нас поменьше, – увлеченно говорил Дитишем, в азарте протрезвев и как-то даже помолодев и расправив плечи, – ей-Богу, кинулись бы и отбили! Такой зверь это, зубр, ваше высочество, великий зверь! Они и волкам отпор дают, а как! Телят и молодняк в центр сгоняют, а по периметру только взрослые быки и коровы, и никакая стая им не страшна! – Говоря, он ловко помогал свежевать тушу. – Королевский зверь, истинно, королевский!
– Браконьеров много? – Спросил Гарет.
– Нет… Не много. – Помявшись, сказал лесничий. – Зверь опасный, малым числом и плохо вооруженным на него не пойдешь. И собаки нужны особые, которые его не побоятся. Птицы разве…
– Птицы? – Удивился Гарет, в первый миг подумав о реальных пернатых.
– Банда Птиц. – Пояснил лесничий. – Бьют, кого хотят, и оленей, и зубра, и лосей. Наглые, до изумления полнейшего. Под носом у барона Смайли орудуют, коров, овец из его стада крадут, лошадей угоняют. Посевы травят. Возьмут, и загонят стадо зубров на выпасы или на поля. И гоняют их там. Или стадо свиней на зеленя запустят. Говорят, подруга их атамана, Ворона, девка по имени Сова, сильно барона ненавидит. Ну, а он, соответственно, их.
– А что… – Гарет
