– Да что вы! Я вообще не пью! – протестующе вскричал Карп, однако ж тут все почувствовали острый запах дешёвого вина, которым от него несло.
– Ты пока помолчи! – прикрикнул на него Йорг.
– Ну так вот… – продолжал Ярослав. – Он в таком состоянии был, что и не приметил меня; сразу же на Филиппа набросился. Придрался к какой то ерунде и ударил! Видите – вся щека у него распухла!.. Ещё раз замахнулся, а тут я на него бросился, зубами в его руку вонючую впился… Он меня по голове бить стал… Затылок и сейчас болит. Нет – я такого зверства допустить не мог – продолжал в него впиваться – всё глубже и глубже. Он как заорёт! Сильнее бить начал, но я не выпускаю – после этого Йорг прибежал – ну, я ему быстро всё рассказал…
– Да. – подтвердил Йорг. – Вот и решил вас потревожить. Мы ведь, как никак – друзья теперь. Давайте–ка это дело вместе решать… – и к Оле обратился. – Ну что – до сих пор к этому человеку жалость испытываешь?
– Пожалуйста, отпустите его…
– Ладно – хотя он заслуживает куда большее наказание. – вздохнул Йорг, и выпустил ухо Карпа.
Владелец трактира, ухватившись за ухо и охая, отшатнулся к стене, и, метая затравленный взгляды, негромко бормотал то угрозы, то мольбы о пощаде. Теперь все обступили Филиппа, Йорг пророкотал:
– Ну же, рассказывай…
Филипп сильно побледнел, опустил голову.
– Ох, да что же вы! – воскликнула Оля. – …Разве же можно так… Ему же отдохнуть надо… – она словно облачко колыхнулась к нему, но не решалась прикоснуться – боялась причинить ему боль. – …Бедненький – теперь всё будет хорошо. Ему отдохнуть надо, рану ему залечить надо, а вы…
– Ну уж нет! – намеренно резко отрезал Йорг. – …На всякие нежности сейчас просто нет время – через несколько часов мой корабль отплывает; у меня ещё много дел. Так что, Филипп, давай–ка рассказывай, а отдыхать потом будешь. Ну – ведь Карп этот не отец тебе, так? Ведь у тебя ж лицо тёмное – ты скорее уроженец южных стран…
– Ну… ну… – залепетал Филипп – метнул испуганный взгляд на Карпа, а тот, сам бледный, трясущийся – погрозил ему кулаком.
Йорг перехватил этот жест, и так сильно ногою, что пол затрещал, и, казалось – сейчас провалиться в нижний этаж.
– Ежели не расскажешь – мы через несколько часов уедем, а ты так и останешься здесь…
Тут всё лицо Филиппа задрожало – и, право, нельзя было смотреть на него без содрогания, без жалости, и вдруг совершенно новым, трепещущим от негодования голосом, он воскликнул:
– Эта та пьянь мой отец?!.. Да – помнится как–то он говорил мне, что я, мол, твой отец, да только я этому никогда не верил! Разве я похож на него?!.. Я не знаю, кто я, откуда, кто мои родители, ничего–ничего не знаю; сколько помню себя – всё время жил на этом скотском дворе, и всё время побои, труд до изнеможения, голод… – тут голос его задрожал, он заплакал. – Вы только возьмите меня с собою, а то, после этого он совсем меня… забьёт…
Тут Йорг надвинулся на Карпа, перехватил своей громадной ручищей за шею, и захрипел грозно:
– А ну сознавайся – откуда он у тебя…
– Сынок мой! – испуганно взвизгнул, и ещё больше сжался Карп.
– Ну вот что: я специально на несколько часов отложу отплытие «Чёрного ястреба» – я пойду и выложу городскому судье все те грязные делишки в которых ты замешан, и мне плевать, что кое в чём и я замешан. Так и знай – тебе не владеть этим трактиром…
– Помилуйте…
– Выкладывай!..
– У пир… пир–ратов куп–пил… – толстые губы Карпа задрожали, и вдруг он зарыдал крупными, мутными слезами. – Только помилуйте… помилуйте! Не прижимайте так! Я всё–всё выложу!.. Нужен был работник, вот я и навёл, так сказать, некоторые связи, вышел на их пиратского капитана, а через него…
– Кто родители его?!
– Истинно, истинно не знаю! А Филиппом уж я его назвал. Вы только не слушайте, что он про побои да про голод говорит. Это всё от его злого сердца! Он очень чёрствый, неблагодарный мальчишка. Но я его любил! Да! Очень любил! Холил, кормил!..
Йорг повернулся к Филиппу и повелел:
– А ну–ка подыми рубаху…
Филипп, всхлипывая подчинился. И тут всем открылось, что тело его – кожа да кости; что всё оно покрыто свежими и старыми ссадинами, синяками.
Йорг побагровел и занёс свой громадный кулачище над сжавшимся, жалобно стонущим Карпом. Этот суровый капитан, и впрямь бы ударил, и вышиб бы дух из трактирщика, но вновь вмешалась Оля – подобно солнечной волне окутал Йорга её голос:
– В мире и злобы, и боли хватает. Кому же будет легче ещё от этого? Отпустите этого несчастного человека… Он так беден, слеп…
– Да, да – я очень беден! – жалобно залепетал Карп. – Постояльцы, такие постояльцы!.. Одно разорение…
Йорг медленно опустил кулак, и выдохнул из широченный своей груди целый поток раскалённого гневом воздуха, потом, глядя куда–то поверх Карпа проговорил:
– Посмотри на эту девушку и запомни – только благодаря ей, ты, подленькая душонка, остался сегодня жив. Да, да – посмотри повнимательнее, запомни её. Я уверен – она самое прекрасное, что ты видел…
– Да, да – я очень рад… – вытирая дрожащей рукой со лба пот, пробормотал Карп.
– Филиппа мы забираем с собой.
– Забирайте, забирайте – очень мне нужен этот негод… несчастный мальчик.
– За простой нашей команды ты не получишь ни гроша.
– А?.. То есть как – это ж…
– Иначе к судье!..
– Да, да… О–ох, разорение! О–ох, беда! – с этими восклицаниями Карп выскользнул в коридор.
– Ну вот… – с некоторой усталостью вздохнул Йорг. – Теперь, трусливая душонка, забьётся в какую–нибудь трещину – как таракан, истинно! – и будет там сидеть, дрожать – выждать, когда же мы уплывём… Ладно – перед отплытием «Чёрного Ястреба», у меня ещё много дел, а уж скоро светает…
Йорг уж повернулся, собирался выйти, но вот остановился, положил руку на плечо Ярослава, пророкотал одобрительно:
– А ты показал себя молодцом – заступился за товарища, не испугался боли. Из тебя хороший моряк вышел бы…
– Капитан! – не дослушав его, в сильном волнении воскликнул Ярослав, побледнел, пробормотал. – Вы должны понять – я сейчас так волнуюсь. Сейчас – такой важный момент… А вдруг вы… – он опустил голову, но вот собрался, и уже чётким голосом, глядя прямо в глаза Йорга отчеканил. – Плавать по морю – моя главнейшая, единственная мечта. Ради Моря любимого, оставил я родительский дом… Впрочем – здесь всё лучше изложено…
И Ярослав протянул Йоргу футляр, в котором лежала бумага, прочитанная Дубравом и Вами, ещё в Дубграде. Капитан раскрыл футляр, повертел в руках бумагу, и проговорил в некотором смущении:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
